Круиз золотой рыбки
Шрифт:
– Инфаркт миокарда. Летальный исход. Унесите его, – обратился он к матросам.
Спустя пять минут бар опустел.
– Повеселились, называется!
Капа посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых метался ужас.
– Да уж, не стоило ему вести столь активный образ жизни, – буркнула я.
– Непонятно, он на вид так хорошо себя чувствовал, – не унималась Капитолина. – На дискотеку собирался, бедняга.
Она заплакала пьяными слезами, размазывая их по щекам, утратив свою годами наработанную интеллигентность. Я с трудом уговорила ее пойти в свою каюту, мне пришлось едва ли не тащить ее на себе. Она плюхнулась на койку и тут же отключилась. А я вернулась в пустой бар. Действительно,
Глава 2.
В ожидании киллера. Ноги выдернуть ей сейчас? Герой ранен, на то он и герой. В постели с Батоном
6.
Я сидела в темной каюте и тряслась от страха. У меня сразу возникло сильное подозрение, что это меня пытались отравить. Убийца в темноте перепутал наши бокалы. Это я должна лежать холодным трупом где – то в холодильнике. От этой мысли меня прошиб пот. Музыки не было слышно, дискотеку, слава Богу, прекратили. Было уже за полночь. В открытое окно через жалюзи проникал легкий ветерок. Я потянулась и закрыла окно, легла, попыталась уснуть, но не смогла. Поворочавшись, я все – таки рискнула включить настольную лампу и вдруг заметила маленькую бумажку, лежавшую на столике. Схватив ее, я прочитала слова, написанные печатными буквами: «Тебе конец. Ты труп».
После этого пытаться заснуть было не только безнадежно, но и верхом глупости. Эти окна легко можно было открыть при желании – стоило лишь как следует потянуть с палубы. Конечно, маловероятно, что это не вызовет шума – я ведь могу так разораться, что чертям тошно станет. А вдруг мне успели добавить снотворное? Нет, тогда бы я уже спала сном праведницы. К тому же из двух средств убийцы обычно выбирают наиболее сильнодействующее. Я попыталась вспомнить, не мелькали ли амбалы в баре, но, как ни старалась, мозг отказывался работать. А еще говорят о его, мозга, неисчерпаемых возможностях! Хотя, может, амбалы мирно играли в карты в компании крепыша с трубкой? А может, Николай Дормидонтович сам себя порешил – судя по его поведению, у него с Людочкой могла произойти размолвка. Может, она ему отказала в интимной близости и он решил попытать счастья с другими? Но мы с Капой тоже его, надо понимать, отвергли. Пить за его счет наглости хватило, а дальше ни – ни. Вот и напала депрессия.
Нет, слишком он казался удивленным… даже после смерти. К тому же он выполнял важную миссию – налаживание контактов олигарха-сына с провинцией. И был жизнелюб и изрядный позер – задумав уйти, он сделал бы это более красиво и трагично. Например, хорошо броситься в воду с криком: «Я люблю вас, Людочка, но у меня жена и взрослая дочь, они не поймут, прощайте, незабываемая!» Хотя в воду тоже банально, и к тому же его бы быстренько вытащили, оглушив сначала по голове спасательным кругом. Я вспомнила мечеть в Касимове, очень высокую, и внизу каменистая мостовая. Вот откуда хороша падать. Бр-рр. Его неудача с Людочкой, после которой он атаковал меня коленкой, случилась, вероятно, нынче вечером. А веселье в расчет не принимается – люди могут веселиться, а потом вешаются. В общем, не знаю, но вряд ли это самоубийство. Нет, это меня хотели отравить! Это я должна была завалиться на пол с удивленно раскрытыми глазами! Только вот убийца не рассчитал, что бокал и его содержимое попадут не к тому адресату.
Послышался какой – то звук от двери, будто кошка поскреблась. Резко сев, я включила лампу. Если уж суждено погибнуть, то с открытым забралом. Нет, убийца не сможет нанести удар скрытно. Он будет всю оставшуюся жалкую свою жизнь помнить мой взгляд безвинной жертвы и слетевшее с бледнеющих губ: «За что?» Главное, успеть посмотреть ему в глаза. Ручка слегка повернулась. Да что это я сижу, как приговоренная! Не буду открывать, я жить хочу!
– Ты слышал? Там кто-то есть, за дверью, или мне кажется?
Я задала эти вопросы воображаемому мужчине, который гипотетически вполне мог находиться у меня в каюте. Черт, да где же на этом проклятом теплоходе мужика взять? Ладно, гипотетически это может быть тот же доктор, или боцман, хоть он и щупловат немного. Ладно, пусть будет боцман!
– Кто-то хочет войти. Черт знает что такое у вас на теплоходе творится. Не вставай, дорогой, я сама разберусь.
И громко так:
– Кто там?
Тишина была мне ответом. Я бесшумно встала, подошла к двери и прислушалась. Открыть и посмотреть? Страшно. Но нужно же узнать, кто меня преследует! Я быстро надела шорты и футболку, затем потянула раму вниз, встала на столик и, использовав все имеющиеся у себя акробатические способности, выбралась из каюты через окно. Не скажу, что приземление было идеальным, но кости остались целыми, хотя некоторый грохот мое тело произвело, прихватив по дороге пластмассовый стул, стоящий рядом с окном. Потирая ушибленное бедро, я заспешила к проходу в центре палубы, надеясь засечь убийцу. Прежде чем войти во внутреннее помещение корабля, осторожно посмотрела по сторонам, но на этой стороне палубы никого не было видно. Холл также был пуст.
На что, я, собственно говоря, надеялась? Что киллер будет меня дожидаться? Хотя с него станется. Может, он хочет сделать все по – тихому, вот и ушел, тем более, что здесь коридор раздваивается, уйти можно при желании на палубу, оттуда до следующего прохода и вниз по трапу на нижнюю палубу. Правая палуба, куда я метнулась, отнюдь не была пустой, парочка молодоженов, мои соседи по столику, стояли, нежно обнявшись, у трапа и глядели на звезды. В другом конце, у носа, в свете освещенного окна мелькнули два знакомых женских силуэта – я уже запомнила этих дам, потому что они всегда перед сном гуляли кругами по всей длине теплохода. Я двинулась в том направлении, и пришла к носу судна. Здесь тоже кто-то взирал на звезды. Ба, да это же Хемингуэй!
– Вы никого не видели? – робко спросила я, приблизившись. Он посмотрел как – то нехотя, словно я была мухой, кружащейся над тухлым мясом, и ответил:
– Нет. А кого я должен был видеть, милая дамочка?
Я решила не показывать виду, как меня уязвила эта грубость, и встала рядом. У него в руке появилась неизменная трубка, но он, чиркнув спичкой, не стал ее запаливать, а бросил спичку вниз, в черную воду.
– Засоряете, однако, водный бассейн, – ехидно сказала я.
– Засоряю,– с вздохом согласился он. От него шло тепло, и я вспомнила, как уютно мне было тогда у него на коленях, когда он думал, спихнуть меня или подождать развития событий.
– За мной охотятся, – горько пожаловалась я ему.
– Ничего удивительного, – ответил мужчина каким –то странным, как мне показалось, обиженным тоном. Мимо прошли, захихикав, моционщицы. Ненавистный любитель трубочного табака повернулся и, не попрощавшись, ушел. Я осталась одна. Мне уже не было страшно, только горькая обида нахлынула, как волна. Да пусть убивают, пусть! Все равно в моей жизни нет места счастью. Все ухажеры сгинули в потемках прошлого, будущее не обещало ничего светлого. Вот плыву на этой жалкой посудине, вместо того, чтоб на океанском лайнере типа Титаник.. нет, про Титаник лучше не упоминать. За время рейса все почти перезнакомились, а я сумела подружиться только с Капой, и то по причине трагических сопутствующих обстоятельств. Что ж за невезуха, может, я просто закоренелая неудачница? Пытаясь оправдаться в собственных глазах, я сказала вслух:
Конец ознакомительного фрагмента.