Шрифт:
Пролог
Лотс стоял на краю невысокого обрыва, наблюдая сказочный закат. У горизонта, на фоне красного полукруга заходящего светила, плыли серовато-оранжевые облака. В это время года на Элизии всегда очень красиво и по-домашнему уютно, – полный штиль у самой земли, легкий ветерок в кронах высоких деревьев и невероятно прозрачный, чистый и даже слегка сладковатый воздух.
Рядом с ним стоял небольшой четырехместный орбитальный катер, терпеливо ожидающий отбывающего на родину дипломата из планетарной системы Бонур, отслужившего здесь ровно десять стандартных лет, – предельный срок бессменного
Он по-настоящему привязался к этой планете и её обитателям – удивительно миролюбивым созданиям, не имеющим даже представления о том, что такое интриги и другие подобные особенности взаимоотношений, свойственные подавляющему большинству рас обитаемых планет. Период жизни и работы здесь был для него, поистине, райским временем.
Всё когда-то кончается, вот и для него сегодня наступил последний закат в этом раю.
Бросив вдаль прощальный взгляд, Лотс, резко повернувшись, направился к катеру, дверь которого всё это время оставалась открытой. Как только дипломат вошёл внутрь, входной шлюз плавно встал на место, и катер беззвучно взмыл ввысь, через несколько мгновений растворившись в небе.
***
Лотс Бериш был холост. Всё как-то не получалось завести семью. Не встретил, да и по правде, не искал ту, с которой захотелось бы разделить все радости и невзгоды. Не видел он в этом такой необходимости, впрочем, и не представлял как… Семнадцать лет он отдал дипломатической карьере и не мыслил себе иного занятия, тем более, иметь еще кого-то рядом, кому бы он мог посвящать личное время.
Полностью посвятив себя службе в Альянсе, он не представлял иного занятия, помимо своей работы. Даже будучи очень общительным специалистом и, конечно, блестящим дипломатом, особенно, когда приходилось вести сложные, многоуровневые переговоры, которые, как правило, проводил безукоризненно, он, по завершении оных, становился замкнутым и уединенным.
У него, практически, не было друзей, кроме, собственно, его помощника, который также неотлучно находился с ним в офисе, тонко чувствуя необходимость своего присутствия рядом с шефом, ровно до того момента, когда это не становилось излишним.
Действительно, сказать, что Лотс, по-настоящему, когда-либо проявлял свои чувства, было нельзя. Со стороны коллег, он выглядел абсолютно безэмоциональным, и, за глаза, они называли его терминатором во плоти. Ничто не могло вывести его из равновесия.
***
На бортовых мониторах катера было видно, как горизонт уходил куда-то вниз, а сверху, на красноватый закат надвигалась тьма, превращая грациозное светило в обычную звезду, каких бесчисленное множество в галактике.
Спустя несколько минут, челнок мягко вошел в приемный шлюз межзвездного лайнера и, с характерным щелчком, припарковался у стояночной штанги. Почти сразу распахнулись двери салона, и Лотс вышел на внутренний паркинг звездолета.
Ему предстоял неблизкий путь к родной планете для получения уже нового предписания по выполнению непростой миссии на далекой, и, увы, не очень дружественной планете.
Пройдя вдоль припаркованных катеров, Лотс вышел в длинный коридор, в середине которого была лифтовая площадка. Поднявшись на девятый уровень и подойдя к своей каюте, он приложил большой палец правой руки к сканеру замка. Дверь с мягким шипением отъехала в сторону, открывая дипломату вход в апартаменты.
По рангу ему полагался люкс, но, на первый взгляд, в каюте, кроме широкой кровати и пары стульев, ничего не было. Лотс негромко произнес: “я дома”, и из боковой стены плавно выехал фигурный шкаф. С противоположной стороны от входа проявился обзорный монитор, а напротив появившегося шкафа, почти беззвучно, трансформировался изящный стол. Метаморфозы с преобразованием интерьера его комнаты временно завершились незначительным выдвижением двери из противоположной от стола стены, ведущей в ванную комнату.
В целях безопасности, перед трансформацией той или иной мебели, в стене или на полу, сначала освещался квадрат зоны, где должен был возникнуть очередной предмет интерьера, и только после того, когда искусственный интеллект каюты понимал, что данная область никем не занята, в освещенном секторе появлялась необходимая мебель.
Приняв освежающий душ, Лотс отработанным движением прикоснулся к стене в известном только ему месте, откуда сразу выехал бар с горячительными и прохладительными напитками. Плеснув себе в бокал любимого виски, он встал напротив монитора и негромко произнес: “Кресло.” Через мгновенье, рядом с ним, из пола поднялось мягкое, с широкими подлокотниками, кожаное кресло.
На обзорном экране было видно, как звездолет отходил от планеты, двигаясь расчетным курсом к точке гиперпогружения.
Глава первая. Ребус
Было холодно. Колин продирался через заросли, не обращая внимания на намокшую одежду и кровоточащие раны, полученные от шипов растений. Он понимал, как важно, засветло добраться до своего орбитального модуля, в противном случае, ему не выжить в атмосфере этой планеты, температура которой по ночам опускалась ниже тридцати градусов.
Времени, идти по трассе в обход, не оставалось. Энергия аккумуляторов наземного транспорта иссякла, преследование, по логике, уже началось, и ждать милости от случая, а именно, на возможный попутный транспорт, нельзя.
Мобильный навигатор показывал, что его катер в двух километрах прямо по курсу, но, из-за отсутствия данных рельефа, невозможно было предугадать, что, в процессе движения, может послужить серьёзным препятствием.
Колин выскочил на небольшую опушку, откуда увидел впереди, метрах в ста, стену густого леса. Искать менее сложные проходы он не стал, и, успокоив немного дыхание, ринулся прямо через заросли.
Оказалось, всё не так плохо. Пробившись сквозь высокий кустарник лесополосы, ширина которой, как выяснилось, была метров двадцать, он вышел в открытое поле и сразу узнал местность, где недавно укрыл свой катер. Оставалось пересечь небольшое поле.
По ощущениям, температура воздуха была уже около десяти градусов ниже нуля.
Близость цели добавляло Колину энергии, и он, несмотря на жгучую одышку и нытьё глубоких царапин, рванулся вперед, увеличивая темп. Также, максимальную скорость движения стимулировала промокшая от пота одежда, которая начинала леденеть, вследствие быстро падающей температуры.