Крупная бойня

Самаров Сергей Васильевич

Я подошел к Тамаре сзади, положил ей руки на плечи. Она тут же отставила в сторону последнюю вымытую чайную чашку, повернулась ко мне и посмотрела в глаза:

– Спрашивай.

– Ты ведь что-то знаешь о «господине Генералове», да?

– Как ты это понял?

– По взгляду Никифорова.

– Ты помнишь тысяча девятьсот девяносто девятый год?

– Если постараться, вспомню. А чем он так примечателен?

– Аул Тандо…

– Помню. Это был август. А ты уехала в командировку в июле, в первых числах.

– Да. Через две недели после нашей свадьбы. Мне необходимо было отработать в Чечне легенду вхождения в армию Басаева, готовящуюся вторгнуться в Дагестан. Я не имела права сказать тебе, куда еду. Меня тогда вызвал к себе начальник штаба бригады и сразу отправил в оперативный отдел к Никифорову.

Вячеслав Петрович тогда только-только майорское звание получил, а я была старшим лейтенантом. У Никифорова в кабинете сидел человек в гражданской одежде. Лицо обычное, не запоминающееся. Сам высокий и очень тощий. Вячеслав Петрович нас познакомил. Вот так я и встретилась с господином Генераловым. Вернее сказать, с одним из них. Но тогда я еще не знала, что в каждом российском регионе живет и работает собственный «господин Генералов», действует спецслужба, возглавляемая им. Мне в приватной беседе сообщил об этом подполковник Самохин. Помнишь такого? Валентин Юрьевич. Он нас с тобой познакомил. Его потом перевели в другую бригаду или в Москву. Точно не знаю, но это и неважно. Человек, с которым меня познакомил майор Никифоров, был ответственен за Дагестан. Для своей должности он был, как мне показалось, излишне мягкотелым. В результате с первого августа тысяча девятьсот девяносто девятого года ваххабиты объявили о введении шариатского правления в четырех селах Цумадинского района. Но меня туда отправляли не по этому поводу. В Москве уже имелись достаточно подробные сведения о том, что Басаев собирается войти в Дагестан. Это было очень важно. Ведь по своим обязательствам Россия не могла нападать на Чечню, а тут все с точностью до наоборот – вторжение в Дагестан являлось прямым нарушением Хасавюртовских соглашений, что давало России право начать новую чеченскую войну. Я должна была найти вариант нанесения мощного удара по армии нашествия. Но он не должен был задевать дагестанцев, лояльных России. У меня тогда появились подозрения, что «господин Генералов» умышленно допустил такой вот успех ваххабитов в Дагестане, чтобы привлечь туда армию вторжения из Чечни. Басаев пошел, но местная поддержка была слишком слаба. Большинство дагестанцев встретили чеченцев с оружием в руках. Они создали свое ополчение, которое воевало вместе с российской армией, поднялись против навязывания воли Басаева, Хаттаба и Яндарбиева, стоявшего над ними. Я тогда работала в разведотделе армии вторжения. Двое моих связных погибли, разговоры по радио глушились или прослушивались. Чтобы осуществлять связь с командованием, мне необходимо было уходить «в глубокие рейды», из которых я приносила в басаевский разведотдел важные сведения. Они были частично верны, но в основном несли дезинформацию, искусно замаскированную. Меня тогда несколько раз проверяли, но все прошло благополучно. Я считалась ценным и преданным кадром, так как во время своих рейдов могла передавать сведения об армии Басаева. Последнее мое донесение было как раз о том, какие силы сконцентрированы в ауле Тандо. К сожалению, там не оказалось никого из чеченского руководства. Из дагестанцев в ауле остались только те, кто поддерживал Басаева и воевал на его стороне. Они находились там вместе с женами и детьми. Об этом я тоже доложила, но решение принималось наверху. Там учитывались только те мои сведения, которые касались сил чеченской армии. Я знаю, что был проведен опрос старейшин аула, уехавших оттуда, не захотевших сотрудничать. Они все как один согласились остаться без жилья, хотя на носу была осень, когда в горах уже холодно, и на аул, где скопилась масса боевиков Басаева, была сброшена одна бомба объемного взрыва. Этого хватило. Селения больше нет. Меня тогда вернули в бригаду прямо накануне этой операции. Больше я с «господином Генераловым» не встречалась. Майор Никифоров помнит, что он меня ему представлял, поэтому так и посмотрел. Подумал, видимо, что эти сведения исходят от меня.

Я вспомнил эту командировку Тамары. Она тогда жутко переживала из-за применения такого мощного оружия, но в тонкости меня не посвящала, а я в них не лез. Служба у нас была такая, что о делах, в которых участвовала даже твоя жена, спрашивать не полагалось.

Оружие мы взяли с собой, не стали оставлять в пустом доме. Подмышечная кобура, если ее носить умело, остается совершенно незаметной даже у женщины под легкой курткой. Важно правильно держать плечо и не показывать, что на него давит ремень.

Я захватил с собой еще и ноутбук, посчитав, что Интернет мне очень даже может сгодиться – мало ли что потребуется узнать.

Мы закрыли дом и поехали в областной центр. Когда выбрались на асфальт, я остановился и уступил место за рулем Тамаре, чтобы она привыкала к новой машине.

На мосту через небольшую речку я вдруг сказал ей:

– Остановись.

Вообще-то остановка на мосту запрещена, к тому же машина уже набрала приличную скорость, но Тамара смогла затормозить.

Я вытащил из-за пояса на спине пистолет и забросил его на середину реки. Это был ствол уголовника Гогена, из которого я застрелил Полковника, его охранников вместе с водителем, а заодно и Аркадия Хилкова.

Тамара видела, что свой пистолет я засунул в подмышечную кобуру, поэтому спросила:

– Что за оружие?

Я объяснил и добавил:

– Пусть щуки вооружаются.

– А они здесь водятся?

– Однажды проезжал тут, видел на мосту человека со спиннингом. Если ловят, значит, водятся. Ты лучше за дорогой смотри, ямы объезжай.

Тамара ехала быстро, но не совсем в моем стиле. Нам трижды попадались машины ДПС, но нас они не останавливали.

У поворота в деревню, где находился психоневрологический диспансер, Тамара начала сбрасывать скорость.

– Поворачивать не надо, – напомнил я.

Она в ответ молча кивнула.

Глава третья

На въезде в город я вытащил мобильник и позвонил по знакомому номеру.

Мне ответил высокий юношеский голос:

– Слушаю вас, лейтенант Холмогорский.

– Я хотел бы поговорить с «господином Генераловым».

– Кто его спрашивает?

– Подполковник Кукушкин.

– Вы уже прибыли? «Господин Генералов» сейчас вышел в соседний кабинет. Как вернется, я доложу ему. Он вам перезвонит, товарищ подполковник.

– Как скоро?

– Я думаю, в течение пары минут.

– Мы уже в городе. В какую сторону нам направляться?

– Поезжайте туда же, где вы ночевали, и ждите звонка.

– Хорошо, лейтенант, уговорили.

С моей стороны это была своего рода проверка. Малоопытный лейтенант с юношеским голосом сразу прокололся. Если он знает, где я ночевал, значит, в курсе и всего остального. Мне это было откровенно не по нраву.

Я показывал Тамаре, куда ехать.

– Просто адрес навигатору сообщи, – предложила она. – Только сначала нажми на «иконку» с микрофоном. – С навигатором моя жена умела общаться намного лучше меня.

Я так и сделал.

На мониторе тут же появилась карта городских улиц, а на дороге при въезде в город – стрелка, обозначающая наш автомобиль. Она двигалась.

Я держал телефон в руках, дожидаясь звонка от «господина Генералова». Когда я разговаривал с лейтенантом Холмогорским, кто-то там, в кабинете, в фоновом и неразборчивом для меня режиме, давал ему указания. Нетрудно было догадаться, что это, скорее всего, был сам «Генералов». Ему, похоже, следовало подготовиться к разговору со мной, хотя бы включить модулятор голоса.

Использование этого прибора было необходимо, например, в том случае, если я раньше встречался с «господином Генераловым». Он понимал, что такое профессиональная память разведчика, и не желал, чтобы я узнал его голос.

Зазвонил смартфон. Определитель показал тот самый номер.

– Добрый день, «господин Генералов», – отозвался я.

– Здравствуй, Виктор Вячеславович. Рад, что ты так оперативно прибыл. А то мне вскоре придется в Москву отправиться. Вертолет уже «под парами» стоит, а мне следует еще изложить тебе суть вопроса.

Да, «Генералов» опять пользовался модулятором голоса.

– Я готов все выслушать прямо сейчас.

– Ты не за рулем?

– Я сегодня пассажир. За рулем жена, моя верная помощница и страховка в любом вопросе.

– Она же у тебя, кажется, капитан спецназа? – Слово «кажется» тут было явно лишним.

Он, конечно же, знал это наверняка.

– Так точно.

– А как у нее обстоят дела с оптимальным боевым состоянием?

– Не хуже, чем у меня. Она почти на шесть лет моложе меня.