Крупнейшие танковые сражения Второй мировой войны. Аналитический обзор
Шрифт:
Во-вторых, последняя поставленная танковой группе бригадного комиссара Попеля задача, по воспоминаниям того же Пенежко была доставлена на самолете 30 июля:
«Летчик вручил Попелю карту — приказ штаба фронта.
Приказ гласил: „В районе Пелча — Буды до четырехсот танков противника без горючего и боеприпасов. Спешите уничтожить“».
Само получение приказа обрадовало наших бойцов и командиров. Они не забыты! Но ведь из его содержания четко видно, что никакой стратегии в действиях Юго-Западного фронта нет и в помине. Внешне это выглядело как имитация требуемых свыше контрударов, на самом деле без боеприпасов и продовольствия танковая группа совершала самоубийственный рейд уже по тылам противника. Видимо, 1 июля погиб Васильев, а к 2 июля часть танков была разбита, а у других заканчивалось горючее. Их выводили из строя, снимали пулеметы и оставляли на территории
Теперь вернемся к обстоятельствам смерти Вашугина. Об этом можно судить из воспоминаний И. Х. Баграмяна, который в тот период являлся начальником оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта. В своей книге «Так начиналась война» он писал о событиях 29 июня:
«Генерал Кирпонос принял решение: продолжая активными действиями сковывать главные силы немецкой 6-й армии, усилить удары по прорвавшимся в район Острога танковым соединениям Клейста и тем самым заставить их отказаться от наступления.
Новый боевой приказ был уже готов, когда на КП фронта примчались заместители командира 12-й танковой дивизии полковой комиссар В. В. Вилков и полковник Е. Д. Нестеров. Оба выглядели подавленными. Они доложили, что 8-й мехкорпус в крайне тяжелом положении. Значительная часть его сил во главе с бригадным комиссаром Попелем сражается в окружении. Корпус понес большие потери, оставшиеся люди вымотаны беспрерывными боями.
Во время этого разговора, при котором присутствовали Пуркаев и я, вошел Вашугин. Мы заметили, как он побледнел, но не придали этому особого значения. Подумали, просто переживает человек за неудачу, в которой и он отчасти был повинен. Никто и не мог предполагать, какой это был для него удар. Не дождавшись конца разговора, Вашугин ушел.
А нам предстояло пересматривать все заново. Было ясно, что на 8-й мехкорпус больше рассчитывать нельзя. Командующий приказал вывести из боя уцелевшие его части. Но тогда теряло смысл и наступление 15-го мехкорпуса, тоже истощенного к этому времени до предела. С выводом же этих корпусов резко ослаблялась вся наша ударная группировка. На кого же теперь возлагать задачу разгрома прорвавшихся к Острогу танковых войск противника? Все надежды на армию Потапова. Посильное содействие ей окажут помимо фронтовой авиации лишь 36-й стрелковый корпус и оперативная группа генерала Лукина. Начало перехода этих сил в общее наступление командующий фронтом назначил на 1 июля.
Генерал Кирпонос поручил мне доложить о принятом им решении членам Военного совета. Захватив рабочую карту и свои записи, я направился к Н. С. Хрущеву. Он был необычно грустен. Выслушал мой доклад и без колебаний одобрил намеченные мероприятия. Узнав, что я направляюсь к Вашугину, Никита Сергеевич с горечью сказал:
— Не ходите. Теперь уж не придется ему докладывать. Отвоевался Николай Николаевич…»
Исходя из представленного выше документа, Вашугин застрелился 29 июня, в то время как официально днем его смерти называется 28 июня. Еще одна загадка войны.
Боевые действия нашего 8-го механизированного корпуса западнее Дубно закончились неудачей. Однако наступление его войск сыграло положительную роль. Чрезвычайно опасное для левого крыла фронта продвижение ударной группировки противника на юго-западном направлении в районе Дубно было приостановлено на несколько суток.
Контрудар танковых войск Юго-Западного фронта представлял собой самое крупное танковое сражение в начальном периоде Великой Отечественной войны. В нем с обеих сторон участвовало около 2500 танков. В ходе его войска Юго-Западного фронта нанесли врагу значительные потери и задержали его продвижение на целую неделю. Они начали отход только по приказу Ставки Главного командования 30 июня в связи с неблагоприятным развитием событий на Западном фронте.
Вот как оценивал контрудары мехкорпусов Юго-Западного фронта бывший командующий 3-й немецкой танковой группой генерал Гот: «Тяжелее всех пришлось группе армий „Юг“. Войска противника, оборонявшиеся перед соединениями северного крыла, были отброшены от границы, но они быстро оправились от неожиданного удара и контратаками своих резервов и располагавшихся в глубине танковых частей остановили продвижение немецких войск. Оперативный прорыв 1-й танковой группы, приданной 6-й армии, до 28 июня достигнут не был. Большим препятствием на пути наступления немецких частей были мощные контрудары» [35] .
35
Начальный период войны. М.: Воениздат, 1974, с. 262.
Замедление противником на некоторое время темпов наступления благоприятствовало выводу главных сил 6-й и 26-й армий КА из-под наметившегося охватывающего удара 1-й танковой группы противника и отводу наших войск на рубеж старой государственной границы. Был сорван замысел противника на окружение главных сил Юго-Западного фронта в «львовском выступе».
В целом контрудары наших механизированных корпусов, как уже говорилось, не смогли дать ожидаемых результатов — сорвать дальнейшее продвижение ударной группировки противника, так как слишком неравные были силы и условия ведения боевых действий. Однако в сложившейся в полосе Юго-Западного фронта обстановке нанесение контрударов по вклинившимся боевым группировкам немецкой армии было вполне оправданным и даже необходимым.
Конечно, контрудар нашего 8-го механизированного корпуса и других корпусов мог бы быть более результативным, если бы была возможность предоставить больше времени на его организацию и подготовку войск. Но такого времени не было. В обстановке, когда противник рвался к Киеву, нужно было как можно быстрее проводить активные контрмеры. И, естественно, в этих условиях допускалось немало ошибок в выборе места и времени нанесения ударов, в согласовании действий соединений и частей, в использовании артиллерии и особенно в организации и поддержании взаимодействия. Нередко наступление проводилось в широких полосах, и поэтому не обеспечивалось необходимое превосходство в силах и средствах на избранных направлениях. Характерным является и то, что контрудары проводились в обстановке чрезвычайно стремительного развития событий. Были случаи, когда корпуса в течение дня получали по несколько распоряжений и приказов, коренным образом менявших прежние боевые задачи.
Со стороны большинства общевойсковых командиров в силу сложившихся условий обстановки нарушался основной принцип предвоенных взглядов на боевое применение наших крупных механизированных соединений — принцип массированного их использования. Механизированные корпуса при нанесении контрударов вводились в бой не одновременно и не в полном составе, а по частям, по мере прибытия их к полю боя, что значительно ослабляло силу их ударов.
Заключение
Командование Юго-Западного фронта, опасаясь окружения армий, оборонявшихся в «львовском выступе», решило в ночь на 27 июня начать планомерный отход. К исходу 30 июня советские войска, оставив Львов, заняли новый рубеж обороны, что в 30–49 км восточнее города. В тот же день в наступление перешли авангардные батальоны «Подвижного» корпуса Венгрии, которая 27 июня объявила войну СССР.
30 июня Кирпонос получил задачу: к 9 июля, используя укрепленные районы на государственной границе 1939 года, «организовать упорную оборону полевыми войсками с выделением в первую очередь артиллерийских противотанковых средств».
Коростенский, Новоград-Волынский и Летичевский укрепленные районы, еще в 30-е годы построенные в 50–100 км восточнее старой государственной границы, с началом войны были приведены в боевую готовность и, усиленные стрелковыми дивизиями, могли стать серьезным препятствием на пути противника. Правда, в системе укрепленных районов имелись разрывы, достигавшие 30–40 км.
Войскам фронта за 8 суток надо было отойти на 200 км в глубь территории. Особые трудности выпадали на долю 26-й и 12-й армий, которым предстоял самый длинный путь, причем при постоянной угрозе удара противника в тыл, с севера, соединениями 17-й армии и 1-й танковой группы. Конечно, главная опасность исходила от 1-й танковой группы Клейста. На киевском направлении рвался к Днепру 3-й моторизованный корпус генерала Маккензена, он-то и мог упредить советские войска в выходе к укрепленным районам. Южнее его, к Шепетовке, в стык между Новоград-Волынским и Летичевским УР, прорывался 48-й моторизованный корпус генерала Кемпфа.
Чтобы помешать продвижению группы Клейста и выиграть время для отвода своих войск, 5-я армия нанесла по ее флангу контрудар с севера силами двух корпусов, которые в предыдущих боях истощили свои силы до предела: в дивизиях 27-го стрелкового корпуса насчитывалось около 1500 человек, а 22-й мехкорпус имел всего 153 танка. Не хватало боеприпасов. Контрудар готовился наспех, атака осуществлялась на 100-км фронте и разновременно. Однако то обстоятельство, что удар пришелся в тыл танковой группе, давало существенное преимущество. Корпус Маккензена был задержан на двое суток, что облегчило войскам Кирпоноса выход из боя.