Крупным планом

Сабило Иван Иванович

— Ладно, па, ставь чай. Мама дома?

— А как же! Сейчас ужинать будем. Пора, девятый час.

С этого вечера начались наши чисто дружеские отношения и, возможно, продолжались бы долго, если бы не ЗАГС, а точнее, если бы не полёт Юрия Гагарина.

В помещении ЗАГСа работало радио, но вот оно затихло, раздались позывные, диктор объявил, что через несколько минут мы услышим важное правительственное сообщение. И вот оно — советский человек в космосе!

Нас всех, будто взметнувшимся вихрем, вынесло на улицу, а здесь бегут люди, радуются, обнимают друг друга, кричат ура! Я тоже кричал, и нам с Тамарой уже в голову не приходило вернуться в ЗАГС. Потом я не раз благодарил Юрия Алексеевича за его полёт. А

когда вскоре взял в руки написанную им после полёта книгу «Дорога в космос», не согласился с его утверждением (и не только его), что в мировом пространстве есть планеты, схожие с нашей Землёй и населённые разумными существами. Но даже если он прав, нам с ними никогда не встретиться и даже не войти в контакт. Уж если Бог наделил народы нашей Земли разными языками, чтобы они не перемешались друг с другом и таким образом сохранили себя, то уж Он точно позаботится о том, чтобы никогда не вошли в контакт между собой инопланетяне.

15 апреля. Заседание Исполкома МСПС, посвящённое прошедшему в Москве Форуму творческой и научной интеллигенции.

После заседания ко мне пришёл Владимир Личутин. Сказал, что тяжело болен Василий Иванович Белов. Мы ему позвонили. Его здоровье действительно неважное, но ведь пришла весна. А весна, сказал Василий Иванович, даёт силы и надежды.

16 апреля. Дочка с мужем купили нам с Галиной путёвки в Гелиос-парк. Так что 22 апреля буду встречать не дома. Раньше я только однажды отмечал свой день рождения «в гостях». Случилось это в 1990 году, когда мне исполнилось 50, в городе Ульяновске. Туда на 120-летний юбилей Владимира Ильича Ленина пригласили из Москвы поэта Николая Старшинова, а из Ленинграда — меня. Были встречи со студентами, с трудовыми коллективами. Тогда ещё Ленин для нашей страны был Лениным, а изначальные перестройщики во главе с Горбачёвым призывали вернуться к ленинским методам руководства и вообще жить «по-ленински». Чуть погодя они же назовут Владимира Ильича главным врагом России.

Широка в Ульяновске Волга, далеко видна, если стоишь на высоком берегу — Венце. Красивы женщины-волжанки, но почему-то редко улыбаются, даже когда здороваются. Весел и обаятелен «Ротный запевала» — Николай Старшинов. Узнав, что у меня день рождения, сказал, что соберёт народ и мы отметим это событие. Я попросил никого не собирать, а просто посидеть вдвоём в ресторане гостиницы «Венец». Так и сделали. Не знаю, как Николай Константинович поёт, но анекдоты рассказывает мастерски. Его с полным правом можно назвать чемпионом мира по анекдотам. В тот вечер он мне их рассказал штук сто. Один — про Ленина: «Вбегает Косыгин поздно ночью в кабинет к Брежневу и с ходу: «Леонид Ильич, беда: из мавзолея исчез Ленин. — Может, недалеко ушёл? Давай, Лёша, беги налево вокруг Кремля, а я — направо. Вдруг, ещё перехватим?

Выбежали они на Москву-реку, видят — ходит Владимир Ильич по набережной, заложив руки за спину, смотрит на воду и что-то бормочет. Прислушались, а он: — Жаль, Москва-гека узка, узка! «Авгога», пожалуй, не пгойдёт, не пгойдёт!..»

18 апреля. У меня был ответственный секретарь журнала «Юность» поэт и прозаик Борис Рябухин. Я рассказал ему о творчестве белорусского поэта Валерия Морякова, расстрелянного в 1937-м, когда ему было 28 лет. Мне удалось перевести на русский его книгу лирики «Я жить хотел» и выпустить её в питерском издательстве «Дума» (средства на издание сборника выделила его внучатая племянница, врач Инесса Владимировна Морякова; предисловие к ней написала её дочка Людмила Николаевна Герасимёнок).

Борис Константинович попросил дать ему сборник — возможно, «Юность» из него что-то напечатает на своих страницах.

22 апреля, суббота. Москва. Мой день рождения. Утром с заместителем главного редактора журнала «Дом Ростовых» Денисом Устиновым прилетели из Томска. В аэропорту нас встретил Саша. Я просил Галину, чтобы

не встречали, сам доберусь, а он встретил и — вот сюрприз — повёз не домой, а к ней, в Гелиос- парк. Отвезли Дениса домой, в Одинцово — это по пути. И вот мы в парке.

— Здравствуй, жена! Тебе скучно?

— Уже нет. Как доехали?

Весна вот-вот обрадует зелёным миром. А сейчас она словно в некоторой задумчивости, словно в нерешительности — входить или не входить. Её можно понять: после суровых морозов и глубоких снегов кажется, что зима ещё не сдалась, что лишь недалеко отступила и вот-вот вернётся со своими ветрами и метелями.

Нет, голубушка, не выйдет. Мы уже в апреле!

Весной сильнее любовь ко всему живому. Весну ждёшь, как любимую девушку, и радуешься, когда видишь, как она превращается в зрелую женщину — лето. Земля — мать весны, а солнце — заботливая бабушка. Всё могут черти и дьявол, не могут одного — запретить весну. Им не по силам справиться с бабушкой и мамой. Весна — это цветы и листья. А птицы разговаривают о мире. Весной особенно чувствуешь, что жизнь земная — рай. Иного рая нет и не будет.

Хорошо здесь. И обед, и номер, и сауна, и турецкая баня, и маленький удобный бассейн. И жена — всё к месту.

К вечеру, чтобы отметить мой день рождения, приехали Ольга, Саша и наша самая главная — Маша. Мне радостно видеть их. Мне в моей семье никогда в жизни не приходилось возвышать себя, меня понимали и принимали таким, каков я есть. И за это спасибо вам, мои самые близкие, моя семья.

Часто, глядя на какого-то человека, вдруг подумаю, счастлив ли он. Есть ли какая-то определённая «масса» счастья, которая должна быть разделена на всех людей? И если да, почему её мало, почему не хватает на всех? Можно ли сказать, что мы живём в стране, где счастья не хватает для всех? Тихо, потерянно переживаем затянувшееся оцепенение после перестройки. Нужно вернуться к труду, страна станет неизмеримо счастливее, если каждый из нас будет видеть плоды своего труда. В несчастной стране не может быть счастливых людей. А если есть такие, что чувствуют себя счастливыми, то они просто заблуждаются.

Сегодня, как никогда раньше, видна неуправляемость, бесхозяйственность нашего государства, его неповоротливость и топтание на месте. Говорят о застое и стагнации в СССР. А назовите страну, в которой периодически не возникали бы застой, стагнация и даже кризис. И хотя ловкие на готовую фразу критики скажут мне, что история не имеет сослагательного наклонения, всё же я утверждаю, что если бы не сломали крылья Советскому Союзу и дали ему ещё 20–25 лет, он сейчас в разы был бы экономически сильнее и Японии, и Китая, и Штатов.

25 апреля. Заседание секретариата Исполкома, посвященное выходу в свет первого номера журнала «Дом Ростовых». Его главный редактор Феликс Кузнецов начал с того, что прочитал присланное по факсу письмо из Томской писательской организации, в котором нам с Денисом Устиновым выражалась благодарность за участие в «Днях Маркова» на его родине.

Стали говорить о журнале. Среди присутствующих не только его создатели, но и авторы: Евгений Юшин, Владимир Личутин, Евгений Колесников и др.

Я тоже сказал несколько слов, в частности, о «Путешествии в Париж» Владимира Личутина: «Такое ощущение, что до Парижа — автор Личутин, а в Париже — не обязательно он».

Журнал, на мой взгляд, удачный. Хороша и легенда Евгения Колесникова «Железный хромец». Она о том, к чему часто приводит слово, сказанное человеком в минуту прозрения. Поэт написал: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся». Поэтому писатель должен быть особенно осторожен. В начале 90-х, когда многие республики бывшего Союза в нетерпении заявляли, что они готовы выйти из СССР, Валентин Распутин задал угрожающий вопрос: а что скажут они, если сама Россия заявит о своём выходе?!

И вышла. И что стало с СССР?