Крупным планом
Шрифт:
Тогда и красота останется меж нами.
Стихотворение, как мне кажется, получилось. Хотя бы потому, что в нём есть авторская позиция.
21 июля. Минск. Вокзал. 5 утра. Вышел из вагона поезда «Пецярбург- Брэст». Направился к подземному переходу, чтобы в столь ранний час пройтись по улицам родного города и оказаться на Товарной станции, где «милый дом в родном переулке, строгий ряд тополей». И мама.
И вдруг слышу:
— Иван!
Оборачиваюсь — меня догоняет Мишка, муж моей младшей сестры Валентины. Вышли на улицу Дружную, сели в Мишкин «Фольксваген», и повёз нас немецкий дедушка
Вот и дом в родном переулке — двухэтажный, построенный для железнодорожников ещё в 1896 году — об этом говорит табличка на стене. Много раз перестраивался и обновлялся, но по-прежнему сохраняет свою «архитектонику» и количество квартир — 16.
Входим. Встречает меня сестра Валечка, заметно похудевшая, сонная, а глаза улыбаются — рада приезду брата. Обнялись. Иду в комнату к маме — спит ещё. Но стоило мне войти, как тут же открыла глаза.
— Сынок приехал, я ждала тебя.
Маме девяносто третий год. Улыбается:
— Всё, сынок, скоро мне домой. Ты на мои похороны приедешь? Тебе телеграмму дать, что я умерла, или по телефону позвонить?
— Кто будет звонить?
— Валя, наверное, или Мишка. Я же, ты знаешь, плохо слышу.
— А если бы хорошо слышала, то сама бы позвонила?
— Ну да, а как же?
— Вот, мама, твои слова — подтверждение того, что про смерть тебе не стоит говорить. Твоя смерть о тебе ещё и не думает. У неё заботы важнее — прийти к тому, кому труднее, чем тебе. Или забрать того, кто ещё не готов к её приходу. Смерть же слепая, ты разве этого не знала?
— Вот и хорошо: она слепая, я глухая, интересный разговор получится.
Я взял мамину руку, стал слушать пульс — удивительно: ударов 65–66 в минуту. Ей ли, моей милой, красивой маме, думать о смерти!
— Она уже однажды приходила, — сказала мама. — Разве я тебе не говорила?
— А ты помнишь, что я сам тебе говорил?
Мама не расслышала и продолжала:
— Она приходила, звонила в дверь, стучала в окно, а мы не пустили.
— Правильно сделали, — кивнул я. — Если снова придёт, тоже не пускайте.
Половина шестого. Напротив маминой кровати широкий диван. Ложусь и засыпаю.
Будит сестра, подаёт телефонную трубку — звонит Анатолий Аврутин. Поздравляет с приездом. Договариваемся о встрече у «танка», что вписался в треугольник: Дом офицеров — резиденция Президента страны — театр имени Янки Купалы. Пойдём к Чергинцу.
Завтракали втроём — мама, сестра и я. Мишка уехал на работу, Андрей после ночных гуляний спал. В конце нашего завтрака вышел к нам, поздоровался. Красивый парень, наголо остриженный, с ироничным, осмысленным взглядом, голубоглазый, светлокожий.
— Как жизнь? Мама тобой довольна?
— Всякое бывает, — ответил он и пошёл досыпать.
Мама поела, стала икать.
— Она так почти всегда после еды, — сказала Валечка. — Даже не знаю, что это.
— Диафрагмальный нерв слишком чувствительный.
— А как лечить?
— Никак. Икоту почти не лечат, потому что она не опасна.
— А каково слушать?
— Ничего не поделаешь, надо потерпеть.
У нашей мамы трое детей: я, Алла — на шесть лет младше меня — и Валечка — на шесть лет младше Аллы. А живёт мама только с Валечкой.
Много раз я звал маму жить у меня в Ленинграде,
По жизни выходит так, что чаще всего заботы о престарелых родителях ложатся на плечи самых младших из детей. У нас — на Валечку. Значит, по возможности, надо помогать. Что я и делаю всякий раз, когда приезжаю.
Пенсия у мамы 300 тысяч белорусских рублей, или около 4 тысяч российских. По здешним ценам это значительно больше, чем в Питере, а тем более, в Москве. Мама довольна пенсией, рада, что помогает дочке содержать дом.
В полдень встретился с Аврутиным, пошли с ним к Чергинцу, кабинет которого находится в здании Парламентского Собрания Беларуси. Почему здесь? Потому что, во-первых, Николай Иванович не только руководитель большой общественной организации, но и важное государственное лицо. Во-вторых, в своё время Лукашенко изъял у писателей Дом литераторов, так как они не столько повели в нём организационно-творческую деятельность, сколько занялись политикой: стали проводить встречи с борцами за «права человека» — литовцами, поляками и прочими «доброжелателями». А те, не стесняясь, научали их, как и чем «трэба будаваць дэмакратыю на Беларуст. И Лукашенко сказал — хватит! Если вы используете Дом не по назначению, освобождайте его.
Светлая, уютная приёмная с красавицей-секретарём, большой, великолепный кабинет со столом Т-образной формы. Хозяин кабинета встречает нас в дверях. С марта месяца слегка пополнел, светло-голубая рубашка с короткими рукавами, короткие серо-стальные усы. Рад нашему приходу, просит присаживаться. И сразу о делах, прежде всего о политике.
В Беларусь приезжает Президент Венесуэлы Уго Чавес, известный своими яркими речами, в которых он нередко осуждает политику США. В Беларуси с интересом ждут его визита. Здесь так же негативно относятся к попыткам США навязывать свою волю, а заодно и свою, выгодную только себе, «демократию». Особый вопрос — отношения Беларуси и Венесуэлы в экономике. Беларусь может поставлять тракторы, БЕЛАЗы, высокоточные приборы и другие промышленные товары. Венесуэла — энергоносители и сельскохозяйственную продукцию.
Когда покончили с Венесуэлой, я спросил, насколько правдивы слухи о предполагаемом строительстве АЭС в Беларуси. Неужели не страшно иметь такую опасную игрушку после Чернобыля? Да, АЭС построят, так как в Беларуси ограничены энергоресурсы. Что же касается безопасности, то её сделают такой, чтобы трагедия не повторилась.
Чергинец неисчерпаем в своих знаниях. Но не всё же говорить о политике и экономике. Я вспомнил, что прочитал его книгу «Вам — задание», которую он мне подарил в марте, в Молодечно. Сказал, что роман написан без языковых изысков. Но в нём вполне состоялись многие образы, видны события военного времени, повествование напряжённо, часто ощущуешь себя одним из действующих лиц. Хотя, к сожалению, нет своего, художнического взгляда на такую сложную и противоречивую эпоху, как война.