Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 1
Шрифт:
17 ноября 1918 г. в Омске на квартиру эсера Е. Ф. Роговского, занимавшего пост товарища министра внутренних дел Директории, явился отряд казаков во главе с временным командующим сибирской казачьей дивизией полковником Волковым и, арестовав находившихся там членов Директории Н. Д. Авксентьева, В. М. Зензинова и хозяина квартиры Е. Ф. Роговского, под конвоем доставил их в штаб атамана Красильникова, где уже находился также арестованный эсер А. А. Аргунов.
Реакционная военщина при полном одобрении англичан, пославших во время переворота свой отряд для «марша» в городе, ликвидировала Директорию и передала власть на территории Сибири, Урала и Поволжья вице-адмиралу Колчаку, объявившему
19 ноября к задержанным членам «Директории» явился начальник штаба Красильникова капитан Герк и предложил им на выбор: или они будут преданы суду, или уедут за границу. «Членов правительства» отправили на квартиру Авксентьева, «чтобы они подумали над ответом», и приставили к ним стражу. На следующий день к ним пришел новоявленный колчаковский министр юстиции Старынкевич и подтвердил, что, согласно решению «верховного правителя», они подлежат немедленной высылке за границу, если не хотят быть преданными суду. Отряд казаков доставил Авксентьева, Зензинова, Аргунова и Роговского на вокзал, поместил в поезд и вывез к китайской границе. Помимо казаков и русской пулеметной команды, их сопровождали 12 английских солдат и офицеров. Через несколько дней поезд прибыл к границе. Арестованных «членов правительства» выдворили из России. По распоряжению Колчака каждому из них выдали на расходы по 50 тысяч рублей, а Аргунову, обремененному семьей, — 75 тысяч рублей.
Колчак и его «совет министров» разыграли комедию «негодования» по поводу ареста членов «всероссийского правительства» и вынесли постановление о предании военному суду полковника Волкова, войсковых старшин Катанаева и Красильникова «за преступное посягательство на верховную власть». Колчак даже пригрозил беспощадно расстрелять их, но в тот же день, 19 ноября 1918 года, подписал… приказ о производстве участников «преступного посягательства» полковника Волкова в генерал-майоры, Красильникова и Катанаева в полковники «за выдающиеся боевые отличия». Эти монархисты стали оплотом колчаковского режима.
Так осуществился колчаковский переворот. Председателем колчаковского правительства стал П. В. Вологодский, способствовавший перевороту, в состав правительства вошли также и другие реакционные члены прежнего «временного сибирского правительства».
После колчаковского переворота усилился белый террор. В ночь на 23 декабря военная охранка колчаковцев, получив сведения о готовящемся выступлении рабочих Омска, арестовала группу членов Совета рабочих и солдатских депутатов (44 человека). Выступление рабочих было потоплено в крови: колчаковцы убили около тысячи человек, началась расправа и с арестованными.
Начальник унтер-офицерской школы Рубцов явился в тюрьму, вывел оттуда арестованных накануне выступления 44 членов Совета и поручил поручику Ядрышникову, подпоручику Кононову и прапорщику Бобыкину расстрелять их. И 44 члена Совета рабочих депутатов были расстреляны в Загородной роще без всякого суда и расследования. Другой отряд колчаковцев под командованием поручика Барташевского, при участии комендантского адъютанта подпоручика Черченко получил в той же тюрьме «для доставки в суд» шестерых заключенных. Вместе с ними отряд вывел из тюрьмы и нескольких арестованных членов Учредительного собрания (среди них эсеров Н. В. Фомина, А. А. Брудерера). Шестеро заключенных были доставлены в военно-полевой суд, заседавший в гарнизонном офицерском собрании. После краткой «судебной процедуры» трое из них (Батурин, Харев и Фатеев) были приговорены к расстрелу, Маевский — к бессрочной каторге, а дело Винтера и Маркова обращено к доследованию. Но поручики Барташевский и Черченко решили иначе: после «суда» всех
Так повсюду на территории, захваченной контрреволюционными силами, власть перешла в руки монархистских генералов — военных диктаторов. Эсеры и меньшевики с их идеями «учредиловской демократии» окончательно обанкротились. Стало ясно, что они только расчищали путь военной диктатуре монархистов, что «правительства», созданные по их рецептам, были лишь ступеньками на пути к полной реставрации буржуазно-помещичьего строя.
Провал политики соглашательства и блокирования с контрреволюционной буржуазией и иностранными интервентами вызвал смятение в рядах мелкобуржуазных правосоциалистических партий. Лидеры партии правых эсеров и Уфимской директории должны были как-то объяснить причины провала.
Члены Уфимской директории Н. Д. Авксентьев и В. М. Зензинов, выдворенные колчаковцами за границу, остались на прежних своих позициях, жизнь ничему их не научила. Обивая пороги иностранных министерств, они продолжали призывать их к вмешательству в русские дела. В 1919 г. Авксентьев от имени своей группы в письме из-за границы товарищам по партии пытался объяснить причины провала эсеровской политики. Директория пала потому, писал он, что лидер правоэсеровской партии центрист В. М. Чернов (которого Авксентьев прозвал «косоглазым другом»), «не считаясь с соотношением сил», требовал невыполнимого, «резко выступал» против реакционеров в Директории, раздражал их, вместо того чтобы продолжать с ними совместную работу. Именно это вызвало соответствующий нажим со стороны реакционеров и привело к разгрому ими Директории
Другой автор пресловутой эсеровской политики, член ЦК партии М. Гендельман, в 1922 г. на судебном процессе по делу правых эсеров сваливал вину за крах Директории на Н. Д. Авксентьева. Признавая, что в составе Директории были реакционные элементы, он показывал: «…если бы тогда в Директории была не такая слякоть, как Авксентьев, непригодный для государственной деятельности, тогда задача, для которой была создана Директория, могла бы осуществиться… Если бы тогда нашлось мужество действовать как твердая власть… разгромить Сибирскую реакцию, тогда, быть может, наша власть уцелела бы».
Объяснения эсеровских лидеров (Авксентьева, Гендельмана) о причинах провала эсеровской политики не выдерживают критики. Конечно, и Чернов, и Авксентьев, по всей вероятности, заслуживали презрения. Но такого же отношения заслуживало и все руководство эсеровской партии. Одной из главных причин провала политики правосоциалистических мелкобуржуазных партий являлась их ставка в борьбе с Советской властью на соглашение, блокирование с контрреволюционной буржуазией и иностранными интервентами. Такая их политика, их антисоветизм неизбежно вели к усилению буржуазной контрреволюции. Превращение эсеровских режимов «учредиловской демократии» в военную диктатуру и в оккупационные режимы международного империализма было явлением закономерным, а не случайным, всеобщим, а не местным.
2. Усиление колебаний в лагере мелкобуржуазной контрреволюции
На занятых контрреволюцией территориях в политических настроениях крестьянства и других мелкобуржуазных слоев населения начался перелом. Подавляющее их большинство, и прежде всего колебавшиеся ранее крестьяне-середняки, повернуло на сторону Советской власти. Среднее крестьянство поняло, что только рабочий класс во главе с партией большевиков может спасти трудящихся от возврата помещиков и капиталистов.