Крушение империи
Шрифт:
— Шевели костылями! — взревел Коваль. — Еле ползете…
Первую неделю в учебке мы страдали. Ну да — и я тоже. А как вы хотели? Последний раз в таком режиме я существовал дай бог памяти лет восемьдесят назад. Ну, по моему личному внутреннем календарю. К тому же физиологию никуда не денешь — резкий перескок из одного климата в другой требовал акклиматизации. Но никаких скидок на это нам никто давать не собирался. Подъем в шесть утра, форма «раз» — трусы и сапоги с портянками, полчаса зарядки под палящим солнцем, потом отправление естественных надобностей, умывание и строем с песней на завтрак. Затем занятия до обеда, обед, час сна, и занятия до шести вечера. Потом два часа сампо, еще час физо, ужин, личное время, за которое надо помыться, потому как за день не один раз пропотел, подшить свежий подворотничок,
Три месяца учебки пролетели быстро. И за это время я успел заработать уважение самого сержанта Коваля.
— А ты ниче так, — скупо похвалил он меня где-то через полтора месяца после начала занятий. — Я думал — дохлый. А оказалось — жилистый… — ну да за это время я еще чуток похудел, превратившись из этакого полуапполлона с красивыми, рельефными мышцами в его очень «вяленный» вариант. Или, как говорили в мое время — в «ШШ», что расшифровывалось как «Шварцнеггер шушоный». Но, в общем и целом, организм избавился от излишней воды и поднабрал выносливости. Она у меня и так была заметно выше среднего — иначе хрен бы я смог бегать марафоны, ну а за последние три месяца стала, как бы это сказать, более концентрированной что ли. То есть я стал меньше уставать. Да и даже когда уставал — у меня теперь намного меньше падала работоспособность. То есть и в усталом состоянии я был способен сделать намного больше, чем раньше. Ну да армия — такая штука… кроме того, что она очень хорошо избавляет от иллюзий по поводу людей и социума в целом, она еще и помогает понять очень многое про самого себя. То есть открыть в себе такие резервы и способности, о которых ты ранее даже не подозревал.
Учебку я окончил с отличием, поэтому по выпуску получил на погоны три лычки, а не две, то есть выпустился сержантом, а не младшим. Кроме того, в моих «правах», до кучи, появилась еще и категория «Д». Ну и, помимо этого, я еще получил и отдельные корочки, позволяющие мне управлять тракторами, бульдозерами и иной гусеничной техникой. Но при этом, не смотря на, вроде как, принадлежность к ВДВ, за все эти три месяца на аэродроме мы не были ни разу. А парашюты видели только на плакатах в учебном классе. Странная у меня какая-то служба в десантуре получается. Я-то думал — кем бы кто не служил, но базовую подготовку десантника придется пройти обязательно, а меня тут, в первую очередь, бульдозеру учили, как в каком-нибудь стройбате…
Выпуск у нас состоялся в конце ноября, после чего я, наконец-то, отправился к месту постоянной службы. Им оказался Герат.
К месту службы нас доставили на уже довольно потрепанном Ан-26. Город встретил нас ветром и холодом. Ну да уже начался декабрь, к тому же Герат был расположен более чем на шестьсот метров выше, чем уже ставший привычным и почти родным Термез, так что это было объяснимо… Город считался горячей точкой, поскольку всего чуть более полутора лет назад дислоцированная в нем семнадцатая пехотная дивизия Вооруженных сил Афганистана при поддержке местного населения подняла мятеж против центральной власти, который был подавлен достаточно кроваво. Вследствие чего отношение гератцев к нынешнему правительству ДРА было, мягко говоря, негативным. К тому же всего в ста тридцати километрах от города проходила граница с только что прошедшим через горнило исламской революции и принявшимся ревностно насаждать самый средневековый вариант ислама, причем как у себя, так и повсюду, куда удавалось дотянуться Ираном. Вследствие чего финансовые потоки, подпитывающие местных моджахедов, уже сейчас были весьма щедрыми даже без участия американцев. Так что прибывшее пополнее было первым делом заинструктировано буквально до синевы насчет
— Так, вещи бросай тут и бегом на обед. А сразу после обеда выдвигаемся, — и пояснил:- Я тебя уже третью неделю жду как манну небесную. Наш прежний бульдозерист еще месяц назад на дембель ушел, а нам еще на двух блок-постах засыпку сделать надо и полную обваловку полевого водозабора! А то со здешней водой вы вообще с толчка слезать не будете.
— Так, товарищ майор, меня ж командиром отделения назна…
— Обойдутся пока! — отмахнулся тот. — Линкявичус, ну «замок» ваш, еще с недельку сам твоим отделением покомандует — не развалится. А у меня сроки горят!
Так что почти весь первый месяц бывший олимпийский чемпион, бравый десантник и отличник боевой и политической подготовки, а также строгий командир первого отделения инженерно-саперного взвода роты обеспечения отпахал банальным бульдозеристом.
Когда я добрался, наконец-таки, до казармы своего подразделения до нового года оставалось всего четыре дня. Старший сержант Линкявичус — замкомвзвода нашего взвода встретил меня в центре казармы. На «взлетной полосе»… Блин, вот интересно, место дислокации у нас — какое-то бывшее медресе, то есть никто никогда не собирался здесь размещать военных. Но непременная принадлежность любой казармы — та самая «взлетная полоса», на которой проводятся все построения, здесь, отчего-то вполне себе присутствует!
— Марков? — окинул он меня взглядом после того, как я ему доложился о прибытии. — И где тебя так долго носило?
Вопрос был риторическим. Потому что я не секунды не поверил, что он этого не знал. Но отвечать что-то было надо.
— Выполнял особое задание по приказу инженера полка, товарищ старший сержант!
— А то, что у тебя личный состав — тебе что похер, что ли? Или ты считаешь, что с ним за тебя должен возиться кто-то другой? А ты не оборзел ли?
— Никак нет, товарищ старший сержант! Мною этот вопрос был доложен товарищу майору сразу же по получении задания.
— И что?
— Не могу знать, товарищ старший сержант!
Линкявичус хмыкнул, после чего развернулся и двинулся в сторону каптерки, бросив мне:
— Иди за мной!
В каптерке сидело трое. Двое с лычками сержанта и старшины на полевом ХБ, расположились рядом с письменным столом, накрытым бумагой, а еще один — дюжий парень в брюках и нательной рубахе, ковырялся с чем-то в дальнем углу у окна.
Старший сержант вошел, отступил на шаг в сторону и, когда я прошел мимо, слегка подтолкнул меня в спину, саркастически заявив:
— Вот, пацаны, наша пропажа, за которую мы уже месяц пашем. Прибыл, наконец-то…
Я сделал три шага вперед и, уставя взгляд строго вперед, громко доложился:
— Сержант Марков, представляюсь по случаю назначения на должность командира первого отделения инженерно-саперного взвода роты обеспечения…
Сержант со старшиной переглянулись и усмехнулись. В принципе я знал, кто это. Вернее, предполагал… Потому как за прошедший месяц успел выяснить штатное расписание и персоналии того подразделения, в котором буду служить, а также заранее подготовил пару «домашних заготовок». Ну, для установления нормальных отношений с командованием и руководством… Так что старшина, скорее всего, являлся старшиной нашей роты, а сержант — «замком» второго взвода. Вследствие чего в каптерке сейчас присутствовала большая часть высшего, так сказать, сержантско-старшинского состава нашей роты… Сидевший напротив старшины сержант повернулся ко мне и с надсадом произнес:
— Молодой, ты понимаешь, что нам должен? Мы за тебя целый месяц пахали как духи, а ты в это время где-то там прохлаждался без личного состава и в ус не дул.
— Так точно, товарищ сержант, — громко выпалил я, продолжая оставаться по стойке «смирно».
— И? — подал голос уже старшина.
— Разрешите принести извинения?!
Старшина недоуменно уставился на сидящего напротив него сержанта, после чего перевел взгляд на Линкявичуса, а затем озадаченно произнес:
— Ну давай…