Крушение «Красной империи»
Шрифт:
— Как же в конечном итоге были оценены ваши действия?
— Меня пригласили на военный совет, когда Батицкий болел, и кто-то из руководства заявил: «Как же так, командующий управлял боевыми действиями чуть ли не из кровати?!»
Говорю: «Я мог бы поехать на КП, но кто бы тогда руководил и принимал решение?»
Когда я доложил об этом разговоре Павлу Федоровичу, он сказал: «Командир и командующий находится там, где ему удобно руководить! Считаю, ты действовал правильно!»
На этом все закончилось…
— Известно, что вам пришлось сбивать
— Нет, это не так. Уточню, что в 1979 году главнокомандующий войсками Дальнего Востока Василий Иванович Петров, будущий Маршал Советского Союза, предложил мне идти к нему командующим ПВО. Я позвонил Александру Ивановичу Колдунову.
Он отвечает: «Ситуация такая: Китай дерется с Вьетнамом, мы усиливаем Дальний Восток — может нездорово получиться, если ты начнешь сопротивляться…»
Я позвонил знакомым в ЦК.
Говорят: «Командующий ракетными войсками и артиллерией одного из округов пытался выдвинуть какие-то доводы, что он туда не может ехать, его сняли с должности и уволили. Поэтому не царапайся!»
Я дал «добро» и попал в Сухопутные войска, где ПВО двух округов и флота были подчинены своим непосредственным общевойсковым начальникам, а я мог только рекомендовать и просить.
У меня, как командующего ПВО, не было даже управленческой функции. А кстати, через две недели после того как я сдал 10-ю армию, приехала инспекция министра обороны и армию признали лучшей в Войсках ПВО страны. Я считаю, что это величайший труд всех моих подчиненных, начиная от батареи, роты и до самого верха!
— Но вернемся к тому «знаменитому» самолету…
— Конечно. Пока я служил на Дальнем Востоке, не было суток, чтобы японские, американские, южнокорейские разведчики не ходили: то учения флота, то еще что-то, то просто вели разведку… К сожалению, в результате очередных «реформ» целостная система ПВО была разрушена: так, была дивизия ПВО, которая включала зенитно-ракетные и радиотехнические части, и был истребительный полк, который вывели из ее состава, — командир его был сам себе хозяин… Мне на КП главкома войсками Дальнего Востока был выделен лишь маленький планшет, где отражалась обстановка.
— Про этот «Боинг», сбитый в ночь на 1 сентября 1983 года, ходит много легенд— что он был частью большой разведывательной операции…
— Действительно, в это время над районом прошло много спутников, был там и RC-135, но нарушения границы со стороны этого самолета-разведчика не было. А тот «Боинг» прошел большое пространство, его запрашивали — по идее, если он сбился, то должен был SOS подавать, много чего делать, но он не делал. Даже не выполнял команды поднятых ему навстречу истребителей… Так что, когда оставались какие-то считанные минуты, даже секунды до его выхода из нашего воздушного пространства, была дана команда на уничтожение.
— Кто же дал эту команду?
— Не знаю! Хотя меня спрашивали главком Владимир Леонидович Говоров и командующий Дальневосточным округом Иван Моисеевич Третьяк, что делать, и я говорил, что надо сбивать, но кто принял решение… В книге Варенникова вроде проскальзывает, что решение приняло «руководство ПВО», но какое? Мне даже по телефону ни с кем связаться было нельзя: все линии были перегружены, звонили из Москвы — ГШ, ГОУ, ЦКП и так далее… Скажу откровенно: когда попытались соединить ПВО с пехотой, то оказалось сто нянек и дитя без глазу!
— Ну да, последующие события известны, по крайней мере официальная точка зрения… Владимир Сергеевич, а что вы можете рассказать о последнем этапе своей службы?
— Это была очень интересная работа, и скажу, что просто радостно было видеть, как крепнет единая система ПВО союзных стран, насколько она становилась мощной.
— Единая система ПВО? Что она собой представляла?
— Только в ПВО была единая система для всего Варшавского договора. Наш главком Войск ПВО был замом главкома Варшавского договора по ПВО, и все несли боевое дежурство в единой автоматизированной системе, причем по нашим уставам и законам, получая информацию друг от друга. В случае войны наш главком командовал единой системой. Представители этих стран дежурили на наших вспомогательных КП в Киеве и в Минске. Все было отработано, система действовала отлажено и четко.
— Сколько всего было этих войск?
— Это была мощнейшая группировка: три корпуса у поляков и один — у венгров; у немцев, румын, болгар и чехов — у всех было по две дивизии. Не говоря о мощной ПВО групп советских войск. У наших демократов была наша техника — С-75, С-125, развертывали С-200, немцы начали закупать нашу С-300, купили эскадрилью МиГ-29. Постоянно проводились учения — от дивизии ПВО до учений между объединениями войск ПВО союзных стран, стрельбы на наших полигонах — по нашим законам, по всей строгости.
— Как вы оцениваете отношение наших союзников к ПВО?
— Если сравнивать, то по некоторым вопросам они давали нам сто очков вперед! Не только по подготовке, но и по отношению к ПВО. Вот немцы покупали все передовое. Все руководство их ПВО окончило наши академии, все прекрасно говорили по-русски. Кстати, на учениях, что мы проводили, все доклады шли по-русски, документы отрабатывались на русском не только на уровне руководства, но и в корпусах, и в дивизиях… Кстати, если у нас солдат-оператор и в караул ходит, и в наряд, и картошку чистит, то в Венгрии, например, в зенитно-ракетном дивизионе или радиотехническом батальоне был специальный хозяйственный взвод, где были повара, рабочие по кухне и отделение охраны… Помню, министр обороны ГДР Кесслер говорил генерал-полковнику Вольфгангу, командующему ВВС и ПВО: «Дорогой мой Вольфганг! В прямом смысле слова — очень дорогой! Но на ПВО средства надо давать!» Они относились к ПВО очень хорошо.
— Можно ли сравнивать системы ПВО НАТО и ОВД?
— У них под руководством единого командования НАТО была создана серьезная, сильная система ПВО. Но и мы тогда были «на высоте». Наши расчеты показывали, что мы были способны успешно противостоять группировке средств воздушного нападения НАТО на Западном театре…
Загадки рейса KAL 007