Крушение «Красной империи»
Шрифт:
Для чего нужна была эта провокация? Она позволяла одним махом решить массу колоссальных проблем. Перечислим некоторые: разметать КПСС, разгромить силовые министерства и ликвидировать в конечном счете великую страну, 73 процента граждан который на референдуме в марте 1991 года однозначно сказали: «Союзу — быть!»
М.С. Горбачев на тот период был непобедим по одной-единственной причине — потому что даром был никому не нужен. Это был отработанный материал. Буш к тому времени уже успел ему объяснить, что архитекторам перестройки был он, Буш, а Горбачев — только прорабом.
К КПСС можно относиться
Но… Семнадцатимиллионная партия разбежалась от легкого, даже невооруженного пинка, испарилась, как дым, как утренний туман. Это — имея в армии и МВД процентов на девяносто, а в КГБ — все сто процентов офицеров-коммунистов. Можно ли было победить такую силу, если бы это действительно была партия единомышленников? Нет. Значит, система дошла до ручки, исчерпала себя до конца, и псевдопутч вызвал ее обвал, не исключено, что сверх ожиданий авторов замысла. А потом, когда схватились, дело было сделано, латать стало не за что хватать.
Советский Союз, как шашель дубовый сруб, разъела тройная мораль: думать одно, говорить другое, делать третье. И не стало Советского Союза. Кто не жалеет о его развале, у того нет сердца, а кто думает, что его можно будет восстановить в прежнем виде, у того нет мозгов. Сожалеть есть о чем: быть Гражданином Великой Державы, с множественными недостатками, но Великой, или захудалой «развивающейся» страны — бо-о-льшая разница. Но осталась Россия, а в ней та же шашель…
Пешки «в не очень чистой игре»
О событиях августа 91-го, придавших мощное ускорение процессу распада СССР, еще сложно судить объективно: слишком мало времени прошло после них, слишком серьезно изменили они нашу жизнь, так что эмоции зачастую берут верх над беспристрастностью и фактами. Для будущей нашей «летописи» важно сохранить как можно больше документов той поры, свидетельств очевидцев, которых, естественно, остается все меньше. Речь, разумеется, идет не о том, чтобы обелить или очернить ту или иную сторону конфликта, а о том, чтобы уберечь нашу историографию от очередного мифотворчества. Среди тех, кто в драматические дни августа 1991-го пришел в Белый дом, ставший основным оплотом сторонников Бориса Ельцина, оказался полковник Анатолий Цыганок, кадровый офицер, получивший военное образование в Омском ВОКУ и Военной академии имени М.В. Фрунзе.
— Анатолий Дмитриевич, как и почему вы, старший преподаватель Военно-инженерной академии имени Куйбышева, оказались в гуще драматических августовских событий?
— В августе я был в отпуске и временно работал в реставрационном кооперативе (зарплата старшего преподавателя в 570 рублей по тем временам уже немного стоила). Приехал в кооператив. Реставрационных работ не было, нас отправили помогать в отделке дома, куда-то в Дегунино. Там днем узнаю, что ГКЧП создан. Понятно без слов: если по радио непрерывно играет классика, то что-то неладно. После работы поехал посмотреть, что делается в центре. Полгода назад я голосовал за Руцкого, мне нравилось, что не все коммунисты ортодоксальные, что есть движение «Коммунисты за демократию». Это было тогда смело.
До вечера был у Белого дома, разговаривал с москвичами, также пришедшими туда, а поздно ночью приехал на набережную Новикова-Прибоя, где была моя служебная квартира. Жена сказала: «Тебя отозвали из отпуска». Позвонил заместителю начальника кафедры, сказал, что только что приехал, метро не работает и что утром приеду в академию. Нужно было выбирать: возвращаться на службу в академию или идти на баррикады. Выбрал баррикады…
— Что представлял собой штаб обороны Дома Советов? Кто в него входил?
— Тогда спонтанно возникло сразу несколько штабов. Первый — общественно-политический штаб под руководством Геннадия Бурбулиса (в него входили Сергей Шахрай, Сергей Степашин, председатель КГБ России Виктор Иваненко), второй — под руководством вице-президента Александра Руцкого. В третьем (он располагался на четвертом этаже Белого дома) работали уже упомянутый Виктор Иваненко и его помощник Андрей Пржездомский.
Существовали также правительственный штаб во главе с Иваном Силаевым и депутатский штаб (Верховного Совета) во главе с Русланом Хасбулатовым; непосредственный руководитель последнего из штабов — Сергей Филатов. Штабы политических партий, общественных движений и объединений (штаб «ДемРоссии», штаб Сергея Ковалева, штаб Моссовета) дополняли эту пеструю картину. Дублирование функций и несогласованность в работе вносили путаницу и неразбериху в управлении.
Департамент охраны Дома Советов был практически парализован многими сотнями указаний, нередко противоречивших друг другу. Отдел безопасности Президиума Верховного Совета РСФСР с задачей охраны явно не справлялся.
В этой ситуации единственно возможным выходом было создание единого центра — для сбора информации, анализа ситуации в ее военном аспекте и выработки профессиональных рекомендаций. Такой центр должен был не только взять на себя всю ответственность за безопасность Верховного Совета и людей, находившихся как внутри, так и снаружи здания, но и организовать оборону Дома Советов.
Этот центр был создан и юридически оформлен президентским распоряжением Ельцина № 22РП от 20 августа о создании штаба обороны Верховного Совета РСФСР. Приказом министра обороны РСФСР № 3 от 20 августа 1991 года «О назначении должностных лиц и организации работы штаба обороны Государственного комитета РСФСР по оборонным вопросам» я был включен в состав штаба. 15 генералов и офицеров образовали аппарат штаба обороны, создавались отделы и службы. В последующем в штабе было задействовано до 60 военнослужащих, работавших, так сказать, на общественных началах, к этому нас никто не принуждал.