Крушение «Мэри Дир», Мэддонс-Рок
Шрифт:
В остальных вырезках сообщалось примерно то же. Все они были вырезаны из газет за февраль 1922 года. Запихнув их обратно в конверт, я сунул его в карман. В этот миг кто–то тихо позвал меня по имени. Напротив иллюминатора, привалившись спиной к леерам, стоял Рэнкин. Лицо у него было бледное и рыхлое. Наши взгляды встретились, потом он отвернулся.
— Говорят, ты хотел меня видеть, — тихонько сказал он, нервно теребя дрожащей рукой золочёную пуговицу на кителе.
— Да, — ответил я. — Тебя бросят на Скале Мэддона вместе с остальной командой.
—
— Я обвинил Хэлси в намерении оставить тут команду. Он сказал, что я прав и что вместе с командой бросят и эту «трусливую свинью Рэнкина», чтобы составил им компанию. — Это была ложь, но он поверил мне. Поверил потому, что и сам этого боялся.
— Что я могу поделать? — спросил он. — Чего ты хочешь? Я знал, что так оно и будет, знал с той самой ночи в Ньюкасле…
— Ты мог бы послать радиограмму?
— Нет. На вторые сутки плавания Хэлси разбил аппаратуру под тем предлогом, что необходимо блюсти полную секретность. Но я понял, почему он не хочет, чтобы радио работало.
— Расскажи команде про свои опасения.
— Они мне не доверяют. Их обуяла жажда денег. Да и вообще, это тёртый народ.
— Но теперь они напуганы, — сказал я. — Тут есть какой–то Джессоп, да?
— Да, американец. Самый матёрый из всех.
— Иди и переговори с ним. У тебя есть оружие?
— Револьвер. Я припрятал его в каюте. Слушай, Варди, если я помогу тебе выкрутиться, ты дашь на суде показания в мою пользу?
— Дам, — пообещал я. — К убийству команды «Трикалы» ты причастен лишь косвенно. В худшем случае тебе грозит какой–нибудь мягкий приговор. А может, мы сумеем и вовсе тебя вытащить. Во всяком случае, я сделаю всё, что в моих силах. Послышался топот ног по трапу, я прикрыл иллюминатор. В замке повернулся ключ. Я сел и закрыл лицо руками. В дверях стоял Хендрик. Он оглядел каюту, заметил иллюминатор и вышел, ничего не сказав. Но вскоре явился Юкс, чтобы исполнять обязанности тюремщика. Хендрик видел Рэнкина на палубе против иллюминатора и всё понял.
Вновь потянулись минуты ожидания. У меня больше не было возможности снестись с командой буксира, но чувствовал себя спокойнее, хотя лоб мой покрывала испарина, как при лихорадке. Наконец с мостика донёсся слабый звон машинного телеграфа, и судёнышко мелко задрожало. Закрутились винты, я слышал, как под бортом буксира плещутся водовороты. Через несколько минут снова звякнул телеграф, и дрожь прекратилась. Потом я услышал голос Хендрика, он приказывал всем матросам собраться на баке. У меня над головой затопали ноги, ключ в замке повернулся, и вошёл Хендрик с куском плетёной верёвки в руках. Он связал мне руки за спиной и потащил на палубу. Буксир стоял примерно в четырёх кабельтовых от кормы «Трикалы». На палубе ржавого заброшенного парохода не было видно никаких признаков жизни. Меня втолкнули на мостик, по которому вышагивал Хэлси. Ивэнс стоял за штурвалом, на плече у него болталась винтовка, из кармана торчала рукоять пистолета. Матросы сгрудились под мостиком. У них был суровый вид. С прикреплённого к мачте блока свисала верёвка с петлёй на конце. Хэлси остановился и повернулся ко мне.
— Если вы велите вашим друзьям сдать «Трикалу» и серебро, я высажу вас на какой–нибудь берег в целости и сохранности, — сказал он.
— Уж конечно, — громко ответил я. — На берег Скалы Мэддона, где вы намерены оставить этих несчастных парней. Я кивнул на команду. Из толпы стоявших с задранными головами матросов послышался тихий ропот.
— Заткните ему глотку! — резко приказал Хэлси. Юкс запихнул мне в рот грязный платок и закрепил его верёвкой.
— Он у нас запоёт по–другому, когда почувствует, как петля кусает его за шейку, — сказал Хэлси и вновь принялся расхаживать туда–сюда по мостику. К матросам присоединились ещё несколько человек, теперь их было около десятка.
— Приглядывайте за ними, — шепнул Хэлси Хендрику. — Они напуганы, и я им не доверяю. И следите за Рэнкиным. Тот появился откуда–то с кормы и взошёл по трапу на мостик. Лицо его искажали гримасы, глаза лихорадочно блестели.
— Мистер Рэнкин, — сказал ему Хэлси. — Если вас не затруднит, оставайтесь внизу с матросами.
Рэнкин остановился и разинул рот. Он постоял, словно заворожённый взглядом Хэлси, потом спустился на бак и смешался толпой матросов. Хэлси подошёл к козырьку мостика.
— Матросы! — театрально вскричал он и воздел руку к небу, будто Антоний, призывающий к молчанию римскую чернь. — Матросы! Я созвал вас, чтобы вы присутствовали при казни человека, виновного в морском разбое. Этот человек, осуждённый за бунт на корабле, совершил побег из Дартмура и…
— Капитан Хэлси, — перебил его долговязый тощий матрос, — когда мы отправлялись с вами в плавание, нам и в голову не приходило, что мы станем соучастниками убийства.
— Кто тут говорит про убийство? — бородка Хэлси дёрнулась. — Это казнь, а не убийство.
— Международное морское право запрещает вешать людей без суда.
— Когда мне понадобится ваше мнение, я спрошу его, Джессоп, — голос Хэлси звучал почти как рык. Но американец не уступал, и я вдруг начал надеяться.
— Вот что, капитан. Мы считаем, что парень имеет право на судебное разбирательство его дела. Хэлси ударил кулаком по поручням мостика.
— Заткнись, собака бунтарская! — заорал он. — Иначе я закую тебя в кандалы! Держите оружие наготове, — быстро шепнул Хэлси Хендрику. — И следите за Рэнкиным. Он что–то нервничает. — Хэлси снова повернулся к команде.
— Матросы! — воскликнул он, прерывая поднявшийся ропот. — На карте полмиллиона фунтов стерлингов, и сейчас не время вдаваться во все тонкости международного морского права. Нам надо подняться на борт «Трикалы», и если для достижения этой цели придётся удушить беглого бунтовщика, значит, давайте удушим его, как бы это ни было нам неприятно. Либо он велит своим людям сдать судно, либо мы вздёрнем его. Ну–с, Варди? — спросил он, оборачиваясь ко мне.
Я закивал головой и принялся мычать с таким видом, будто прошу слова.