Крушение мировой революции. Брестский мир
Шрифт:
Однако вопрос о совместной организации переворота неизбежно затрагивал и вопрос об участии левых эсеров в будущем советском правительстве. Ленин соглашался на переговоры с левыми и о вхождении последних в состав правительства крайне неохотно, лишь под давлением большинства ЦК РСДРП(б). Левые эсеры, со своей стороны, настаивали на ведении переговоров между всеми социалистическими партиями, требуя создания многопартийного «однородного социалистического правительства» — «от энесов до большевиков».
Ленин (и поддерживавший его в этом вопросе Троцкий) намеревались противостоять этому требованию, но на их беду не было единства в самой большевистской верхушке [105] . Многие члены ЦК РСДРП(б) боялись, что силами одной партии нельзя удержать власти, и поэтому 26 октября, за несколько часов до организации на Втором съезде Советов чисто большевистского правительства, большевики предложили трем левоэсеровским лидерам — Карелину, Камкову и В. Б. Спиро — войти в состав СНК. Те отказались [106] , поскольку введение трех человек в однопартийное большевистское правительство принципиально не меняло характера власти и делало левых эсеров косвенными виновниками начавшейся «гражданской войны» [107] , что увеличивало отрыв левых от остальной «революционной демократии» и делало невозможным общее примирение, на что, по мнению левых эсеров, еще имелись шансы [108] . Однако примирения все равно не состоялось. Раскол углубился на Втором съезде Советов [109] .
105
Протоколы ЦК РСДРП(б), с. 120. Собственно, ЦК РСДРП(б) и принял решение уполномочить Берзина и Каменева вести переговоры с руководством левых эсеров (там же).
106
Луначарский впоследствии писал: «Надо, тем не менее, констатировать с полной определенностью, что большевики совершили свой переворот, отнюдь не выгоняя из Совета эсеров и меньшевиков, а даже (не слишком, впрочем, настаивая) определенно приглашая их продолжать совместную работу. На это, однако, с их стороны сыпались только проклятия. Даже левые эсеры испугались и в правительство идти не хотели». (Луначарский. Бывшие люди, с. 31-32).
107
Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 43.
108
Второй съезд (1928), с. 26, 32.
109
Непосредственно перед открытием Второго съезда Советов левые эсеры нанесли эсеровской партии очередной удар. На совещании фракций ПСР, где у левых эсеров было большинство, они внесли раскол в партийную фракцию съезда, девяносто двумя голосами против шестидесяти провалив резолюцию ЦК ПСР о позиции ПСР по отношению к созыву съезда. [Второй съезд (1928), с. 163; Гусев. Крах партии левых эсеров, с. 96; Мстиславский. Пять дней, с. 121-123.]
Созыв Второго Всероссийского съезда не был ординарным явлением. Еще 28 сентября 1917г. Бюро Исполнительного комитета Совета крестьянских депутатов, контролируемое эсерами и меньшевиками, постановило съезда не созывать. 4 октября пленум крестьянского ЦИК (в немалой степени находившегося под влиянием эсеров) признал созыв съезда 20 октября, как это когда-то намечалось, «несвоевременным и опасным» и предложил крестьянским Советам воздержаться от посылки на съезд делегатов [110] . 12 октября ЦИК Всероссийского Совета крестьянских депутатов признал решение вопроса о переходе власти к Советам до созыва Учредительного собрания «не только вредной, но и преступной затеей, гибельной для родины и революции». А уже перед самым открытием съезда, 24 октября, Исполнительный комитет разослал всем крестьянским Советам телеграммы, в которых призвал крестьянские Советы «не принимать участия» в нем. Несвоевременным съезд считался, в частности, потому, что созывался во время подготовки выборов в Учредительное собрание и как бы в противовес ему должен был решать вопрос о власти в стране [111] .
110
Суханов. Записки о революции, кн. VII, с. 29-30.
111
Второй съезд (1928), с. XLIX — L.
Столкнувшись с активным нежеланием крестьянского Исполнительного комитета и пассивным нежеланием ЦИК первого созыва проводить съезд Советов, большевики решили действовать самовольно. 16 октября от имени Петроградского совета крестьянских депутатов, Московского совета рабочих депутатов и областных комитетов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов Северной области, контролируемых большевиками, решено было послать всем губернским и уездным Советам циркулярную телеграмму и предложить им к 20 октября прислать в Петроград делегатов съезда. Северный областной, Московский и Петроградский советы готовы были, таким образом, пойти на созыв съезда явочным порядком [112] . ЦИК первого созыва стоял перед альтернативой участвовать в съезде и попробовать найти общий язык с большевиками или бойкотировать его. ЦИК предпочел первое. 17 октября он согласился созвать съезд 25 октября [113] , дав, таким образом, большевикам лишние пять дней для организации переворота. Съезд должен был работать «не более трех дней» [114] .
112
Там же, с. LI — LII.
113
Второй съезд (1957), с. 179.
114
Второй съезд (1928), с. LII. Надо, однако, понимать, что разногласия между левым и правым крылом социалистического лагеря сводились лишь к срокам; Такие представители социалистической демократии, как Дан и Либер, высказывались не против захвата власти Советами как такового, но против конкретного переворота, подготовляемого большевиками, так как считали его несвоевременным (там же, с. LIII).
В последнюю минуту, на экстренном заседании ЦИК с участием части делегатов съезда, состоявшемся в ночь на 25 октября, лидеры меньшевистской партии Ф. И. Дан и М. И. Либер попытались удержать Петросовет от выступления, указав, что в этом случае будет сорван созыв Учредительного собрания и неминуемо погибнут сами Советы, поскольку не удержат власти. «Момент для захвата власти еще не наступил», — подчеркивали меньшевики. Однако переворот состоялся [115] .
На открывшемся для легализации переворота 25 октября в 10.45 вечера Втором съезде Советов большевики первоначально располагали 250 мандатами из 518, эсеры — 159, меньшевики — 60. [116] Но по отчетам создается впечатление, что большевики были в меньшинстве, настолько массивной и резкой была в их адрес критика, настолько шокированы были все социалистические партии переворотом (готовившемся, впрочем на глазах у тех же социалистических партий) [117] . После резкого обмена мнениями [118] и вынесения соответствующих деклараций меньшевики и эсеры со съезда ушли [119] . Левые эсеры, однако, на съезде остались. Они осудили уход эсеровской фракции и окончательно раскололи эсеровскую партию. «Мы решили не только оставаться в Смольном, но и принять самое энергичное участие» в происходящем, — объяснял Камков позицию левых эсеров. «Мы были бы плохими социалистами и революционерами [...] если бы в октябрьские дни мы не были в рядах восставших» [120] , — вторил левый эсер Абрамов. «Мы пошли с большевиками, хотя и осуждали их тактику», — указал Устинов. Тактику, но не программу. «В программе у нас разногласий нет» [121] .
115
«От Октябрьского переворота осталось [...] впечатление о потрясающей слабости сопротивления [...] — писал меньшевик Д. Ю. Далии. — Безусые юнкера и женские батальоны выходили с оружием — на один миг [...]. Керенский ездил в поисках помощи — и ничего не нашел: многомиллионный фронт принял и фактически признал новое правительство. В стране царило возбуждение, но еще много месяцев было до формирования белых армий. В то же время никто не отрицал, что большевики — партия меньшинства, что сепаратного мира [с Германией] почти все — включая 90 процентов] партии Ленина — не желают и боятся».
116
Сведения о численности делегатов съезда весьма разноречивы.
По подсчетам, произведенным, вероятно, несколько позже, из 649 делегатов 390 были большевиками, 72 — меньшевиками, 14 — меньшевиками-интернационалистами. Из 160 делегатов, считавших себя эсерами, левых было 98 человек (Ленин, ПСС, т. 35, с. 443; Второй съезд (1928), с. 171).
117
Готовившийся Петроградским советом и ВРК переворот тайной считать было крайней трудно. «Мы накануне большевистского восстания, — сознавали все принимавшие участие в политической борьбе, — писала И. Ракитникова. — Но характерно то, что сами большевики, готовя уже восстание, не стеснялись в своих органах называть лжецами и клеветниками всех, кто указывал на опаснось этого восстания. И это — накануне обдуманного, заранее подготовленного захвата власти вооруженной силой» (Как русское крестьянство боролось за УС, с. 15).
118
Так, Ю. О. Мартов потребовал, «чтобы прежде всех вопросов был поставлен вопрос о мирном разрешении создавшегося кризиса».
Он заявил, что считает «принципиально важным и политически необходимым в тот момент, когда до открытия съезда Советов вопрос о власти стал решаться путем заговора, подготовленного одной из революционных партий [...], в первую очередь обсудить именно вопрос о том, как предотвратить неминуемую гражданскую войну». «Задача съезда, — подчеркнул Мартов, — заключается, прежде всего, в том, чтобы решить вопрос о власти.
Этот основной вопрос съезд нашел если не решенным, то пред решенным, и мы считали бы свой долг неисполненным, если бы не обратились к съезду с предложением сделать все необходимое для мирного разрешения кризиса, для создания власти, которая была бы признана всей демократией [...]. Необходимо избрать делегацию для переговоров с другими социалистическими партиями и организациями, чтобы достигнуть прекращения начавшегося столкновения».
К заявлению Мартова присоединились представители левых эсеров, меньшевиков, меньшевиков-интернационалистов, эсеров и фронтовой группы, т. е. все депутаты съезда, кроме большевиков. Столкнувшись с такой единодушной оппозицией, большевистские лидеры пошли на тактическую хитрость: они [...] присоединились к заявлению Мартова. Большевик Луначарский заявил, что «фракция большевиков решительно ничего не имеет против предложения Мартова. Напротив, она заинтересована в том, чтобы все фракции выяснили свою точку зрения на происходящие события и сказали бы, в чем они видят выход из создавшегося положения».
Предложение Мартова было принято единогласно, а делегат комитета 12-й армии Я. А. Хараш, как то и предложил Луначарский, высказал свое мнение на происходящие события:
«За спиной Всероссийского съезда, благодаря политическому лицемерию партии большевиков, совершена преступная политическая авантюра. Пока [...] здесь вносится предложение о мирном улаживании конфликта, на улицах Петрограда уже идет бой. Вызывается призрак гражданской войны. Меньшевики и с.-р. считают необходимым отмежеваться от всего того, что здесь происходит, и собрать общественные силы, чтобы оказать упорное сопротивление попыткам захватить власть. От имени фракции меньшевиков и с.-р. я категорически протестую против этих преступных деяний и заявляю, что мы все свои усилия направим к тому, чтобы противодействовать этой авантюре».
К Харашу присоединился и представитель фронтовой группы Г. Д. Кучин: «Все армейские организации признали по целому ряду серьезных причин съезд несвоевременным [...]. На этом съезде армия не имеет своего полного представительства и, следовательно, съезд неправомочен [...]. Съезд организовался для того, чтобы главным образом заняться вопросом об образовании власти, а между тем мы видим, что авантюра захвата власти уже произведена и воля съезда предрешена. Мы предупреждаем, что гражданская война, вызванная авантюрой со стороны большевиков, является ударом в спину армии [...]. Фронтовая группа [...] снимает с себя всякую ответственность за последствия этой авантюры [...] и покидает съезд». С декларациями об уходе со съезда выступили также меньшевики и эсеры.
От Исполкома крестьянских депутатов выступил Б. Н. Гуревич: «Я явился сюда, чтобы призвать вас от имени Исполнительного комитета [...] не принимать участия в этом съезде, созыв коего признало несвоевременным большинство провинциальных Советов». Декларацию протеста зачитал также представитель еврейской социал-демократической партии Поалей Цион Капелинский:
«Мы полагаем, что положение в настоящий момент грозно и необходимо принять срочные меры для избежания гражданской войны, которая погубит революцию. Необходимо найти мирные пути для разрешения кризиса и до этого ничего другого не обсуждать. С нашей стороны было сделано предложение отправить делегацию ко всем демократическим организациям для создания демократической власти. Наше предложение не встретило сочувствия, но даже встретило неодобрение. [...] Итак, мы вторично предлагаем избрать делегацию ко всем демократическим организациям [...]. Если делегация не будет выбрана немедленно, мы уйдем со съезда».
Однако большинством голосов (большевиков) предложение о создании комиссии было отвергнуто.
119
Захват власти в Петрограде был осужден и окраинами Российской империи. Так, 26 октября в Закавказье был созван экстренный съезд Краевого совета. «Среди членов съезда переворот вызвал большое возмущение, — вспоминал Г. И. Уратадзе. — После горячих прений была принята следующая резолюция
Н. Н. Жордания: «Выступление большевиков в Петрограде [...] неизбежно приведет к торжеству контрреволюции и гибели завоеванных свобод. Интересы революции диктуют необходимость мирной ликвидации восстания на основе соглашения всей революционной демократии в духе демократизации власти при условии созыва Учредительного собрания в назначенный срок.
Заявляя об этом съезд Краевого центра призывает всех к спокойствию и сохранению революционного порядка и единства революционной демократии». Против переворота высказался и армейский комитет Кавказской армии: «1. Покушение большевиков идет вразрез с державной волей народа. 2. Всякое правительство, самовольно став у власти, роковым образом может [...] повергнуть страну во все ужасы гражданской войны и отдать ее в конце концов во власть бронированного германского империализма» (Уратадзе. Образование и консолидация, с. 23).
120
Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 60-61.
121
ЗТ, 11 ноября 1917. Выступление А. М. Устинова на конференции военной организации левых эсеров.
Левоэсеровское крыло партии после ухода эсеровской фракции со Второго съезда Советов существенно окрепло, так как многие из оставшихся на съезде членов эсеровской фракции стали считать себя левыми. К левым эсерам, кроме того, прибавлялись прибывавшие эсеровские делегаты, а также делегаты крестьянского ЦИКа, отказавшиеся покинуть съезд [122] . В результате, к концу съезда левыми эсерами считали себя 169 делегатов [123] .
Большевики не могли не считаться со столь многочисленной фракцией (Ленин с Троцким больше всего боялись создания единого антибольшевистского социалистического блока). Поэтому, приняв к сведению отказ левых эсеров войти в формируемое правительство, большевики достигли с левыми эсерами договоренности о провозглашении Лениным на съезде Советов эсеровского закона о земле «во всей его полноте», вместе с пунктом об уравнительном землепользовании, в соответствии с эсеровским крестьянским наказом 242-х. 26 октября Ленин действительно провозгласил на съезде этот наказ, ставший знаменитым «Декретом о земле», не скрывая, что декрет списан у эсеров. Ленин считал, что именно это обеспечило большевикам победу: «Мы победили потому, что приняли не нашу аграрную программу, а эсеровскую [...]. Наша победа в том и заключалась [...]. Вот почему эта победа была так легка» [124] .
122
Точных сведений о численности левых эсеров в октябре 1917 года нет. Это связано, во-первых, с тем, что официально ПЛСР образовалась лишь после Октябрьского переворота; во-вторых, с тем, что на местах раскол в ПСР проходил в разное время и, соответственно, в разное время выходили из ПСР левые эсеры. В начале 1918 года оформились левоэсеровские организации во Владимире, Вятке, Новониколаевске, Тамбове и Орле (Дубинин. Коммунистическая партия, с. 209). Наконец, учета членов партии у эсеров, собственно, вообще не велось. Имеется лишь статистика для некоторых губерний. Так, в Новгородской губернии было 800 левых эсеров, в Уфимской — 700, в Тверской — 540, в Псковской — 500, в Астраханской губернии, в Казани и на Северной железной дороге — по 300, в Нижнем Новгороде — 100 (там же, с. 211). В целом, левоэсеровские организации имелись, видимо, в 300 из 678 уездов 79 губерний России (Гусев, Брицян. От соглашательства к контрреволюции, с. 192-193).
123
Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 17. Другой источник указывает иную цифру: 179 (История Великой революции, 1961, с. 165). Увеличение левого сектора наблюдалось и во фракции меньшевиков. Вот что вспоминает меньшевик Д. А. Сагирашвили: «Еще 24 октября, вечером, на совместном заседании обеих социал-демократических фракций (интернационалистов и оборонцев, к которым и я принадлежал [...]) я доказывал необходмость для социал-демократов остаться на съезде и всю гибельность ухода их и предоставления большевиков самим себе [...]. Со мною остались один и [ли] два рабочих-меньшевика и группа «Новой жизни» в количестве 6-7 человек. А на следующий день нас уже было до 16-17 человек» (АИГН, 198/23, с. 3-4).
124
Ленин. ПСС, т. 44, с. 30. Суть декрета о земле — эсеровской программы социализации несколько позже расшифровал Мещеряков: «Социализация земли (как социализация фабрик и заводов) должна обозначать переход к социализму, должна уничтожать не только частную собственность на землю, [...] но также непременно должна означать организацию общественного труда, коллективного, коммунистического хозяйства. [...] Только тогда можно сказать, что происходит социализация земли. А пока мы занимаемся уравнительной дележкой отнятой у врагов земли, пока мы будем только стараться устраивать возможно лучше мелкие крестьянские хозяйства — до тех пор мы [...] никакого социализма не организуем, никакой настоящей социализации земли не проведем. Закон весь состоит из указаний, как уравнительно поделить землю в пользование между землепашцами. Но если мы займемся только этим — никакого социализма в земледелии не будет. [...] Социализм обозначает не только уничтожение собственности на землю, но также организацию общественного труда, общественного хозяйства. Стало быть, понимание закона только так, что надо уравнительно каждый год переделять землю, обозначало бы отказ от социализма [...]. Это означало бы [...] не иметь социализма в сельском хозяйстве. [...] Необходимо немедленно заняться настоящей социализацией: надо немедленно помогать переходу от мелко поделенных уравненных крестьянских хозяйств к общественному, коллективному, крупному сельскому хозяйству. Как это сделать? Только примером [...] — устройством коммун. [...] Надо целиком вытряхнуть из головы старые буржуазные понятия о собственности, капитале, прибыли и т. п. В коммуне нет собственности: все там общее, все равны [...]. Теперешний закон о земле не может действительно удовлетворить беднейших крестьян. Их — большинство в деревне, а между тем закон дает им «право на землю», дает им уравнительную прирезку к прежним наделам, но закон не в силах дать им орудия, семена, скот, удобрение [...]. Что толку с уравнительного «права на землю», если эту землю нечем обрабатывать [...]. Неспособность нового закона вполне удовлетворить деревенскую бедноту [...] заставляет искать нового выхода. Поэтому-то сейчас так и важно приложить все наши усилия к [...] делу организации коммун. [...] И тогда мы действительно начнем проводить настоящую социализацию» [Мещеряков. Социализм в земледелии — Красная газета, 10 августа 1918]. Под такой программой, разумеется, без труда мог подписаться и Ленин.
Нет, конечно же, ничего удивительного в том, что левые эсеры проект, выдвинутый большевиками, одобрили [125] . Декрет о земле — «это целиком наша программа», — указывал в одном из своих выступлений Устинов [126] . Но это была еще и программа эсеров, которые не готовы были простить так легко большевикам очевидной кражи. По инициативе эсеров ЦИК первого созыва разослал всем Советам и армейским комитетам телеграмму о непризнании Второго съезда [127] , заявляя, что «блок с большевиками — это волчья яма, ловушка для демократии. Это триумф большевизма» [128] . Чернов, кроме того, написал « Письмо крестьянам», справедливо (как оказалось) уверяя их в том, что от большевиков никакого уравнительного землепользования ждать нельзя, что большевики защищают интересы сельского пролетариата, а крестьян считают своими противниками и рассматривают их как мелкую буржуазию. Всем периферийным эсеровским организациям предлагалось это письмо немедленно «перепечатать в местной с.-р. прессе, а также, где можно, издать отдельной листовкой» [129] .
125
Второй съезд, 1928, с. 75. Декрет о социализации земли в окончательной форме был опубликован 19 февраля за подписями Свердлова, Зиновьева, Володарского, Колегаева, Спиридоновой, Камкова и других (Протоколы съездов и конференций, с. 256).
126
ЗТ, 11 ноября 1917. Выступление Устинова.
127
Советы в Октябре, с. 33. Троцкий вспоминал позднее, что 27 и 28 октября большевики «продолжали получать от армейских комитетов, городских Дум, земств и организаций Викжеля [...] непрерывные угрозы по телеграфу» (Троцкий. К истории Октябрьской революции, с. 69).
128
Воля народа, 2 ноября 1917.
129
Земля и воля, 26 ноября 1917.
Исполнительный комитет Всероссийского Совета крестьянских депутатов также выпустил воззвание, в котором разъяснял крестьянам, что большевики лишь обманывают их и что крестьяне лишатся «земли и воли», если пойдут за большевиками [130] . А 28 октября Исполком заявил, что «не признает большевистскую власть государственной властью» и призвал крестьян и армию не подчиняться образованному на Втором съезде Советов правительству [131] . На следующий день ЦК ПСР исключил из партии всех тех, кто после 25 октября остался на Втором съезде Советов, а 30 октября распустил петроградскую, воронежскую и гельсингфоргскую организации ПСР, в которых доминировали левые эсеры [132] . Последние срочно созвали Девятую петроградскую конференцию ПСР, пригласив туда своих сторонников, и, отказавшись признать законным решение своего ЦК, выразили ему недоверие, обвинив руководителей эсеровской партии в организационном расколе [133] . Вслед за этим левые эсеры создали так называемое Временное бюро и назначили на 19 ноября собственный партийный съезд [134] .
130
Известия Всероссийского Совета крестьянских депутатов, 26 октября 1917.
131
Там же, 28 октября 1917.
132
Гусев, Ерицян. От соглашательства к контрреволюции, с. 177;
Гусев. Крах партии левых эсеров, с. 84, 85; Владимирова. Левые эсеры в 1917-1918 гг., с. 106; Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 17. После роспуска петроградской эсеровской организации, в которой доминировали левые, ЦК ПСР создал новый эсеровский петроградский комитет, разумеется малочисленный (там же).
133
Гусев. Партия эсеров, с. 176.
134
ЗТ, 5 ноября 1917, № 63; там же, 6 ноября 1917, № 64; 3наменский. Всероссийское УС, с. 242.
Союз левых эсеров и большевиков тем временем креп. Обе партии были заинтересованы в поражении эсеров. А для этого было необходимо прежде всего отбить у эсеров позиции, занятые ими на Первом съезде крестьянских Советов. С этой целью 27 октября, по соглашению между большевиками и левыми эсерами, ВЦИК на своем первом заседании принял решение о созыве в срочном порядке Второго крестьянского съезда и предложил «избрать комиссию для подготовительной работы по созыву». В комиссию было избрано пять человек: Спиро, Колегаев, П. Г. Василюк, Л. П. Гриневич и М. К. Муранов. Действуя в обход большинства членов крестьянского ЦИК первого созыва, левые эсеры предложили этой комиссии «сговориться с левой частью ВЦИК» [135] , т. е. с самими левыми эсерами, с большевиками и с меньшевиками-интернационалистами.
135
Протоколы II созыва, с. 3.
Большевики обещали левым эсерам поддержать их на крестьянском съезде целиком и полностью. Эта поддержка была для левых эсеров немаловажной, так как в противном случае победа наверняка досталась бы социалистам-революционерам [136] . Но и еще одним были скреплены теперь большевистско-левоэсеровские отношения. Во время переворота в Москве, как с восторгом указывал Бухарин, «левые эсеры со всей своей активностью и с необычайным героизмом сражались бок о бок с нами» [137] , причем во главе отряда особого назначения, буквально решившего исход сражений 28 октября и спасшего Моссовет от захвата верными Временному правительству войсками, был поставлен левый эсер прапорщик Г. (Ю.) В. Саблин [138] . А левый эсер Д. А. Черепанов большевиков просто умилил, когда перед самым началом боев в Москве заявил им: «Хотя я не разделяю программы большевиков, но я умру вместе с вами, потому что я социалист»; и позже, вспоминая о защите Моссовета, добавил: «Мы там остались и пробыли как раз особенно опасную ночь в Совете, когда, собственно, вся советская работа висела на волоске» [139] . Эту неровную поступь большевиков и левых эсеров навстречу друг другу в 1918 году кратко и просто сформулировала левая эсерка А. А. Измаилович: «В октябре знамя революции несли две истинно социалистические партии — большевики и левые эсеры. [...] После Октябрьской революции большевики и левые эсеры заключили между собою тесный союз» [140] .
136
В мае 1917 г. на Первом Всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов левые эсеры потерпели полный провал. Во время выборов в Исполком Совета Спиридонова получила 7 голосов, а Камков — 10. В то же время лидер эсеровского большинства Чернов собрал 810 голосов, Керенский — 804, Н. Д. Авксентьев — 799, Н. Я. Быховский — 759 голосов. (Советы крестьянских депутатов, с. 141; Шестаков. Советы крестьянских депутатов, с. 28.) Как указывает историк 3. Пиндрик, на Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов, который открылся 10 (23) ноября, из 330 делегатов большевиков было 37, правых эсеров 65, прочих 33 и левых эсеров 195. Ленин выступал на съезде как член съезда, делегированный от ЦК большевистской партии (поскольку съезд не признал Совнарком законным правительством, Ленин не мог выступать от имени СНК). [Пиндрик. О блоке с левыми эсерами, с. 128.] Данные Пиндрика о составе съезда расходятся с информацией из других источников.
137
Протоколы II созыва, с. 37.
138
История Великой революции, 1967, с. 241.
139
Советы в Октябре, с. 50, 58.
140
Измаилович. Послеоктябрьские ошибки, с. 10.