Крушение мировой революции. Брестский мир
Шрифт:
Большевики и левые эсеры, догадываясь о планах эсеров, сделали все от них зависящее, чтобы съезд состоялся в Петрограде. Уже 9 ноября они собрали в столице свыше 120 подобранных ими представителей низовых уездных Советов и дивизий (так называемое «шинельное крестьянство») [75] . Эти делегаты 10 ноября явились на Совещание. В результате число участников Совещания возросло до 195, причем от левых эсеров было 110 человек, а от большевиков — 55 [76] . Формально это не имело никакого значения, так как вызванные большевиками и левыми эсерами представители низовых организаций не имели права решающего голоса. Однако на первом же заседании Спиридонова от имени большевиков и левых эсеров предложила предоставить «низам» право решающего голоса. И у эсеров не хватило мужества отказать «народным массам». После этого новоиспеченные делегаты большинством голосов по предложению большевиков и левых эсеров провозгласили Совещание Чрезвычайным съездом [77] и постановили открыть его 11 ноября в Петрограде [78] .
75
Протоколы II созыва, с. 51.
76
Владимирова. Левые эсеры в 1917-1918 гг., с. 108.
77
Ввиду того, что на Совещании не были представлены все местные организации, Совещание не могло провозгласить себя очередным съездом.
78
АИГН, 10/3, с. 63.
После этого битва за Крестьянский съезд была уже эсерами проиграна. 10 ноября в выступлении во ВЦИК левый эсер Устинов справедливо констатировал, что «общее настроение съезда левое». Уступку эсерам большевики и левые эсеры сделали лишь одну: гарантировали личную неприкосновенность Чернову, Гоцу и Авксентьеву, «чтобы последние могли присутствовать на съезде [...] и дать отчет» [79] . Эсеры пробовали сопротивляться, оспаривали законность мандатов большевистских и левоэсеровских делегатов, но и здесь не выдержали натиска. Вокруг мандатного вопроса развернулась «настоящая битва». В результате «левые эсеры и большевики получили значительное большинство на съезде» [80] . Из 330 делегатов 195, или59%, были левыми эсерами, 65 — эсерами и 37 — большевиками, причем большевики и левые эсеры сблокировались [81] . На остальные партии приходилось 19 мест. Беспартийных на съезде было 14 [82] . На благополучный для себя результат работы съезда эсерам рассчитывать не приходилось. Они нервничали, суетились, дважды уходили со съезда, дважды возвращались. Наконец, ушли в третий раз, теперь уже не вернулись, а собрались на свое, отдельное совещание. Левому блоку именно это и было нужно. В избранный уже без эсеров президиум Чрезвычайного съезда вошло 15 человек, в том числе 10 левых эсеров и 3 большевиков. Председателем съезда избрали Спиридонову [83] . Заседал съезд в Смольном.
79
Протоколы II созыва, с. 51.
80
Гинев. Аграрный вопрос, с. 225.
81
Так, когда представитель ПСР попробовал обвинить большевиков в том, что они «списали» у эсеров декрет о земле, большевикам даже не пришлось защищаться. За них вступился левый эсер Колегаев, не без ехидства заметивший: «Мне кажется, что лучше провести в жизнь списанный закон, чем ничего не проводить» (ЗТ, 2 декабря 1917).
82
История СССР, 1957, № 3, с. 14; М. Харитонов]. Итоги Второго Всероссийского крестьянского съезда. — Известия ЦИК, 16 декабря 1917. Численность делегатов съезда и соотношение делегатов партий все время менялись. Но подавляющее большинство все время было у левых эсеров и большевиков.
83
Ерицян. Советы крестьянских депутатов, с. 112. Несмотря на это, согласно одному из источников, речь Ленина на Втором крестьянском съезде была встречена враждебно, а Троцкому вообще не дали говорить, встретив его криками «долой, палач, гильотинщик, убийца». Тогда Троцкий увел с собой в другой зал тех делегатов, которые готовы были его слушать, и им прочитал речь. В целом большевики пытались тянуть время в надежде, что эсеровские делегаты (приехавшие издалека) начнут разъезжаться («шинели» все были местные, им ехать было некуда). Дней через десять, устав от пустой говорильни, часть эсеровских делегатов действительно уехала. (Как русское крестьянство боролось за УС, с. 25.)
14 ноября, в соответствии с договоренностью между Спиридоновой и Свердловым [84] , съезд проголосовал за слияние ЦИКов Советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. Однако сделать это можно было лишь вопреки воле ЦИКа Советов крестьянских депутатов первого созыва. Для этого Зиновьев и Спиридонова, представляющие, соответственно, Президиумы ВЦИКа и Чрезвычайного крестьянского съезда, включили в состав ВЦИКа, насчитывавшего 108 человек, равное число делегатов Чрезвычайного крестьянского съезда, 100 делегатов армии и флота и 50 профсоюзных деятелей. Все эти группы объединялись между собой на платформе Второго съезда Советов. 108 делегатов Чрезвычайного крестьянского съезда по соглашению, достигнутому между большевиками и левыми эсерами, как бы заменяли собой ЦИК Советов крестьянских депутатов и вливались в новый ВЦИК на паритетных со старым ВЦИКом началах [85] .
84
Очень вероятно, что по крайней мере на каком-то этапе переговоры с левыми эсерами и Крестьянским съездом от имени ЦК вел не Свердлов, а Зиновьев. Во всяком случае именно он 15 ноября выступал во ВЦИК с докладом о результатах переговоров. (Про токолы II созыва, с. 65.)
85
Там же.
Это была победа партии левых эсеров, составлявшей теперь в ЦИКе большинство [86] . По настоянию левых эсеров в резолюцию Крестьянского съезда 14 ноября был включен еще и пункт о желательности формирования правительства «из всех социалистических партий от народных социалистов до большевиков включительно». Большевики, со своей стороны, внесли в резолюцию дополнение, лишившее эту поправку какого-либо практического смысла: коалиция организовывалась на основе программы, принятой Вторым съездом Советов, и только из партий, признавших эту программу. А так как было ясно, что на таких условиях эсеры войти в правительство не могут, специальный, третий, пункт той же резолюции предусматривал, что, в случае нежелания каких-либо партий участвовать в создании коалиционного правительства, его образуют те партии или группы, которые примут «платформу соглашения Исполнительных комитетов Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов». Резолюция, таким образом, ни в чем не противоречила постановлению ЦК РСДРП (б), принятому 1 ноября [87] .
86
Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 46. Левоэсеровское большинство в ЦИКе (за счет голосов крестьянских депутатов, предположительно солидаризировавшихся с левыми эсерами, а не с большевиками) давало левым эсерам надежду на то, что контролируемый большевиками СНК будет (как и должен был бы быть) исполнительным, а не законодательным органом. Вот что заявлял в связи с этим Камков: «Когда мы создали форму соглашения [...], чтобы ни один декрет не был издаваем комиссарами без санкции ЦИК, они вынуждены были признать это. И теперь ни один декрет не может быть опубликован, если он предварительно не принят ЦИК. Таким образом законодательной властью является ЦИК, а не Совет народных комиссаров, являющийся властью исполнительною. Это было крупной победой в позиции, занятой левыми эсерами. В тот момент мы решили принять участие во власти и фракция наша делегировала тов. Колегаева на пост министра земледелия и ведутся переговоры о целом ряде других мест, которые должны быть заняты левыми эсерами» (там же). Однако большевики левых эсеров буквально обманули, не подчинившись и этому известному парламентскому правилу. Не успел Камков произнести свою речь на Первом съезде ПЛСР, как запыхавшийся Шрейдер выступил с внеочередным заявлением по поводу того, что вот только что издан Советом народных комиссаров опубликованный в «Правде» за № 197, от 23 ноября, декрет о суде, принятый СНК и обнародованный без санкции ЦИК. Шрейдер предложил «принять меры к тому, чтобы впредь пресечь попытки издания Советом народных комиссаров декретов без утверждения их высшим центральным органом». Запросили Свердлова. Тот ответил, что «при голосовании [в СНК] присутствовал т. Колега-ев, который никакого протеста не заявил». На том обсуждение и кончилось. (Там же, с. 67-69.)
87
Chamberlin. The Russian Revolution, v. 1, p. 352.
15 ноября 1917 г. в Смольном состоялось первое заседание нового ЦИКа. Свердлов от имени президиума немедленно огласил резолюцию, подтверждающую декреты советского правительства о мире и рабочем контроле. Резолюцию по аграрному вопросу предложили левые эсеры. Они подвергли резкой критике Временное правительство всех составов, «правые» группы социалистических партий и большинство избранного в мае Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов за проведение земельной политики, противоречащей «интересам трудового народа» и предложили Совнаркому, названному «народно-социалистическим правительством», «принять все меры к практическому осуществлению перехода всей [...] земли [...] нетрудовых хозяйств [...] и инвентаря в распоряжение демократизированных земельных комитетов». Левые эсеры поддержали также принятый на Втором съезде Советов декрет «О земле» [88] . В ответ большевики поддержали левоэсеровскую резолюцию по аграрному вопросу [89] . Таким образом, 15 ноября потенциальная опасность, исходившая от крестьянских Советов, контролируемых эсерами, была устранена. А еще через два дня, 17 ноября, ПЛСР дала принципиальное согласие на вхождение в Совнарком и ввод своих представителей во все коллегии при Совете народных комиссаров. Большевики, со своей стороны, в принципе согласились передать в ведение левых эсеров наркомат земледелия [90] . 24 ноября ВЦИК единогласно утвердил на этом посту Колегаева, который, однако, пока что не приступал к работе, так как две партии никак не могли договориться о количестве наркомовских постов, передаваемых левым эсерам, причем большевики, подорванные внутрипартийной оппозицией, готовы были предоставить левым эсерам больше наркоматов, пусть и второстепенных, чем те соглашались взять.
88
3T, 21 ноября 1917.
89
Как писала «Деревенская беднота» 21 ноября 1917 г., «выступивший от большевиков т. Харитонов, не видя в резолюции существенных противоречий в деле общей рабочей и крестьянской революции», заявил, «что большевики будут голосовать за резолюцию, предложенную левыми эсерами».
90
Протоколы II созыва, с. 71.
Внутри левоэсеровской партии оппозиция вступления в СНК была крайне незначительной. Многие и раньше считали, что левоэсеровская фракция на Втором съезде Советов сделала «ошибку», когда отказалась участвовать в формировании правительства [91] . Однако в СНК левые эсеры хотели войти как оформившаяся самостоятельная партия, а не как осколок ПСР. Поэтому Временное центральное бюро левых эсеров созвало на 19 ноября Первый съезд партии левых социалистов-революционеров (интернационалистов). На открывшемся в этот день в 3 часа 40 минут съезде присутствовало 116 делегатов, представлявших 99 отколовшихся от ПСР левоэсеровских организаций. В президиуме заседали Натансон, Камков, В. А. Алгасов и A. А. Шрейдер. Позже избрали в президиум и Спиридонову. Председательствовал Алгасов. Левые эсеры вновь рассмотрели вопрос о своем отношении к большевикам и эсерам, выступили за союз с большевиками, подвергнув резкой критике ПСР [92] , и выбрали первый Центральный комитет своей партии [93] . Открывшийся 25 ноября Четвертый съезд эсеровской партии подтвердил, со своей стороны, решение ЦК от 1 и 8 ноября об исключении левых из ПСР [94] .
91
«Наша фракция [...] совершила большую ошибку, что не вошла в Совет народных комиссаров. Для нас с самого начала было ясно, что создание однородного социалистического министерства совершенно неприемлемо. Конечно, это не исключает создания однородного интернационалистического министерства» (т. е. правительства из большевиков, левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов), — указывал левый эсер Табаков (Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 62). «С самого начала я считал, что левые эсеры должны были войти в состав правительства Народных комиссаров», — вторил Алгасов, — «Я считаю, что в этом отношении была совершена политическая ошибка [...]. Я считаю отсталым предрассудком теперь, в ноябре месяце, употреблять выражение «однородное социалистическое министерство». Еще можно было об этом говорить в сентябре, но не теперь. [...] Что однородного между нами и энесами?» (Там же, с. 60.) Против отзыва левоэсеровских работников из ВРК Алгасов тоже возражал (там же, с. 49). «Мы должны, не смущаясь, [...] войти в правительство. [...] Мы — настоящая прежняя партия, с нами все террористы», — указывал Закс, будущий заместитель Дзержинского по ВЧК (там же, с. 19). «Наша организация просит лидеров левых войти в Совет народных комиссаров», говорил левый эсер из Выборга В. Д. Волков (там же, с. 14).
92
«Мы потеряли много тем, что не откололись раньше», — указал Прошьян (там же, с. 20). «Минская организация считает, что левые эсеры раз навсегда решительно должны отмежеваться от центра с тем, чтобы самостоятельно проводить программу подлинного революционного социализма», — подчеркивал делегат Дейнеко (там же, с. 13). «Местная группа категорически считает, что дальнейшее сотрудничество с правыми невозможно», — заявил делегат саратовских левых эсеров Ежов (там же, с. 9). «Наша организация категорически решила отколоться от Центрального комитета. [...] Никакая коалиция в партии невозможна и нецелесообразна», — вторил Тихонов, от сумской организации (там же, с. 9-10). «Нашей задачей было покончить с ними раз навсегда», — резюмировал Камков (там же, с. 24). Что касается большевиков, то общее отношение к ним съезда высказала Спиридонова: «Как нам ни чужды их грубые шаги, но мы с ними в тесном контакте, потому чточза ними идет масса, выведенная из состояния застоя» (там же, с. 36-37).
93
В ЦК вошли Натансон (получивший 69 голосов), Спиридонова (68), Камков (68), Колегаев (64), Карелин (64), Устинов (63), Биценко (61), Алгасов (57), Штейнберг (55), Трутовский (52), Малкин (48), С. Д. Мстиславский (42), Прошьян (42), Шишко (34), Шрейдер (31). Кандидатами были избраны: Д. А. Черепанов (27), В. М. Качинский (26), Прохоров (21), Д. А. Магеровский (19), И. Майоров (18) [там же, с. 113-114].
94
Краткий отчет о работе IV съезда ПСР, с. 153-154. Когда в день открытия съезда ПСР представитель Северной области предложил обсудить отношение съезда к левым эсерам, член ЦК ПСР Быховский ответил, что «обсуждение отношения к левым уже не является необходимым, так ак они исключены» (Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 83). Правда, левые эсеры планировали попасть на съезд эсеровской партии ради демонстративного разрыва на нем с эсерами. Вот что рассказывал Камков о тактике левых эсеров в отношении съезда ПСР:
«Мы постановили, что этот съезд мы не признаем и являемся туда с декларацией [...]. Для установления метода действия была избрана комиссия [...]. Комиссия пришла к тому, что нам лучше всего дать решительный бой, а для этого недостаточно послать туда двух-трех делегатов, было бы хорошо [...] явиться туда всем нам, имеющим мандаты, до начала съезда, объявить заседания и аннулировать постановления ЦК. Если же случится так, что нас окажется меньшинство, то, возможно, тогда мы компактной массой покидаем съезд, огласив предварительно свою декларацию, указывающую на окончательный разрыв с правыми. [...] Политика ясна. Политика захвата всего ЦК и его аппарата левыми эсерами-интернационалистами. Если же нам это не удастся, мы покидаем собрание» (там же, с. 78). Настроены левые эсеры были воинственно. «Мы должны пойти на партийный съезд, принять в нем живое участие. [...] Мы должны дать бой по всей линии», указывал Закс (тамже.с. 19). «Нам нужно войти на съезд и [...] ясно сказать о разрыве с ЦК», — считал делегат от таганрогских левых эсеров Родионов (там же, с. 20). Алгасов вообще был против участия в работе съезда: «Надо раз навсегда отмежеваться, вырыть между нами пропасть, они не нужны нам. Необходимо сделать свое заявление, отозвать своих, они не уйдут сразу, но потом уйдут» (там же, с. 23). Примерно то же предлагал Натансон: выпустить декларацию левых о том, что «все мы можем смести в буржуазном обществе, все сметем, что будет в наших силах, что мы будем действовать именем Советов», после чего покинуть съезд, уведя с собой всех избранных туда левых эсеров (там же). На практике, однако, все ограничилось декларацией Штейнберга и Трутовского.
Представители левых на съезде — И. 3. Штейнберг и B. Е. Трутовский — пытались расколоть эсеров, огласив резкую резолюцию, направленную против ПСР, и призвав «всех подлинных революционеров уйти со съезда». К ним присоединилось, однако, только семь человек [95] .
Утверждение ВЦИКом Колегаева, как наркома земледелия, 24 ноября вряд ли следует считать случайным. 25 ноября, на последнем заседании Чрезвычайного крестьянского съезда, должно было быть вынесено решение о созыве Второго Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов; и из тактических соображений большевики и левые эсеры хотели к этому дню передать ПЛСР наркомат земледелия. Первоначально открытие съезда намечалось на 26 ноября, но состоялось днем позже [96] . Данные о численности фракций на съезде весьма противоречивы. Все исследователи сходятся на том, что из 790 делегатов съезда большевиков было 91. А вот дальше начинаются разногласия. По одним данным эсеров было 370 и они являлись самой многочисленной фракцией съезда, а левых эсеров — 319 [97] ; по другим — эсеров было только 305, левых эсеров — 350, а беспартийных — 44 [98] . Разночтения статистических данных связаны с тем, что в ходе съезда численность депутатов менялась, прежде всего потому, что крестьянские (эсеровские) делегаты прибывали на съезд с опозданием (им было труднее, чем солдатам, добраться до Петрограда).
95
АИГН, 10/3, с. 74
96
Правда, даже Камков признал, что съезд этот «формально не правомочен». «Но время такое, — продолжал Камков, — что нельзя устраивать все по точному регламенту» (Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 24).
97
Историк-марксист, 1927, 6, с. 40.
98
Зайцев. Политика партии большевиков, с. 52. Такие же сведения приводит в своей статье Р. М. Илюхина (К вопросу о соглашении, с. 19).
Уже в первый день работы съезда началась ожесточенная борьба между сторонниками Исполкома (эсерами) и президиумом Чрезвычайного съезда (большевиками и левыми эсерами) по вопросу о том, кто откроет съезд [99] . Речь фактически шла о легализации Исполкомом Чрезвычайного съезда и его президиума. Поскольку левые эсеры и большевики сумели организовать быстрый приезд на съезд армейских делегатов так называемых «крестьянских секций» фронта, тыловых гарнизонов и флота, первоначально у левого блока оказалось большинство. Эсеры при голосовании потерпели поэтому поражение и вынуждены были признать президиум Чрезвычайного съезда, который и открыл Второй Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов. Председателем съезда избрали Спиридонову. За нее голосовало 246 делегатов. За Чернова — 233 [100] . За Спиридонову голосовали, в основном, «серые шинели», что было отчетливо видно, поскольку голосование производилось путем выхода делегатов в разные двери.
99
Вот как описывала открытие съезда Спиридонова: «Правые требовали, чтобы открыл съезд В. М. Чернов, левые — чтобы открыл президиум Чрезвычайного съезда. [...] Правая часть заглушает ревом и свистом голос левых, левые отвечают, кончается почти свалкой. Требовали удаления — одни правых, другие левых. [...] Пришлось закрыть второе заседание. Армия и флот требовали, чтобы все «вольные» и штатские, все интеллигенты ушли, остался один «фронт», чтобы обсудить, как быть. [...] Решать было предложено сразу обо всем, и о пайках солдатам, и об учителях» (Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 114).
100
Несколько иную статистику дает Чернов: за Спиридонову — 269 голосов, за Чернова — 230 (АИГН, 10/3, с. 75).
Соотношение сил, однако, вскоре изменилось в пользу эсеров за счет прибывших эсеровских крестьянских депутатов. Когда на съезде появился Ленин, большинство зала было уже не на его стороне. Ленин попытался получить слово как председатель СНК. В этом ему было отказано, так как съезд указал, что не решил еще вопроса о признании советского правительства законной властью. Тогда Ленин запросил слово как член большевистской фракции съезда и заявил, что уйдет в отставку, если съезд вынесет Совнаркому вотум недоверия. Разумеется Ленин рассчитывал на благоприятный исход голосования. Но расчет не оправдался. 360 голосами против 321 съезд вынес вотум недоверия советскому правительству и постановил настаивать на созыве Учредительного собрания.
В отставку Ленин, разумеется, не ушел. На следующий день для спасения положения на съезд прибыл Троцкий. Его появление совпало с публикацией в газете статьи Троцкого с угрозой воспользоваться против врагов советской власти «изобретенной еще во время великой французской революции машинкой, укорачивающей человека ровно на длину головы». И Троцкому пришлось покинуть трибуну под негодующие крики делегатов, не сумев сказать и слова. Избранный в первые дни работы съезда левым блоком президиум, будучи не в силах успокоить возмущенных 126 делегатов, ушел вместе с левой половиной съезда в отдельный зал, где Троцкий прочитал свой доклад.