Крушение
Шрифт:
– Я-то нормально, – тянусь за своим кардиганом и кладу его на колени. Если нет чая, то надо же куда-то девать руки, вот буду держать кардиган. – Кейша, а скажи мне как на духу: почему кое-кто называет тебя проституткой?
В ответ на свое провокационное заявление я ожидаю от Кейши минимум взрыва протеста. А вместо этого она достает сигарету и зажигает ее. Глубоко затягивается, но руки у нее не перестают дрожать.
– А он в курсе?
Она говорит так тихо, что я едва разбираю слова.
– Он кто?
– Дэнни. – Кейша смотрит
– Дэнни? – Я отрицательно качаю головой. – Я… я не вполне понимаю. Я думала, он твой сутенер.
– Мой сутенер, ха. Да вы издеваетесь, что ли?
Похоже, мне удалось ее слегка развеселить.
– Дэнни считает, что я ангел. Он меня так и зовет: мой дорогой, мой бесценный ангел, говорит он. Можете представить, как он звал бы меня, если бы знал, кто я на самом деле? – У Кейши изменяется выражение лица. – Если бы знал, чем я занимаюсь?
– Чем?
– Я вроде бы завязала, когда мы с Дэнни познакомились. Не хочу быть официанткой, но только так могу платить за квартиру, с тех пор как… – Она прерывается и трясет головой.
– С тех пор как что, Кейша?
– Да ничего.
– Ничего себе ничего! – Смотрю, как она давит сигарету двумя пальцами. – Что стряслось? Почему ты так боялась открыть мне дверь? И почему так дергалась, когда мы сидели на лестнице у клуба в тот раз?
Кейша снова смотрит на окно, потом переводит взгляд на руки. Вижу полоски на ее запястьях. Она ловит мой взгляд.
– Это сделал не Дэнни, если вы о моих запястьях.
Я встаю с софы и сажусь рядом с Кейшей на подлокотник. Следы на запястьях пурпурные, отлично отпечатавшиеся чьи-то пальцы. Кто бы это ни был, он был очень сильным.
– Кто это сделал? Клиент? Сутенер?
– Я уже вам сказала, – она начинает злиться. – Я собой больше не позволю играть. Я люблю Дэнни и умру, если он узнает. Если он уйдет, я не знаю, что я стану делать. Я ничто без него.
Ну прямо как я двадцать лет назад.
– Прости, Кейша, – нежно дотрагиваюсь до ее руки, но она вздрагивает. – Я не хотела тебя расстраивать, но кто-то причинил тебе вред, и этого человека нужно остановить, иначе он сделает это снова. Ты обращалась в полицию?
Она отрицательно качает головой.
– Хочешь, я пойду вместе с тобой?
Хотя сама мысль о том, чтобы переступить порог полицейского участка, вгоняет меня в дрожь, но этой девочке нужна моя поддержка. Даже если я не смогу продвинуться дальше порога полиции, я должна переступить этот порог.
– Нет.
– Но ты туда обратишься? Пусть не сама, но обратишься?
– Я не могу пойти в полицию.
– Почему же?
– Не важно.
Кейша пытается встать, постанывая, как только ее раненая нога касается ковра. Я стараюсь помочь ей, но она отталкивает меня, и я просто смотрю, как она ковыляет на кухню и открывает холодильник.
– Вино будете?
Когда я отказываюсь, она достает бутылку, срывает крышку, прямо из горла делает два глубоких глотка и достает огромный стакан, больше похожий на вазу, из шкафчика за раковиной.
– Не надо бы вам влезать во все это, Сью, – говорит она, пока опустошает бутылку, наливая полный стакан. – Я и так вам слишком много сказала.
– Да ты вообще мне ничего толком не сказала!
– Но была близка к этому.
– Кейша, – говорю я, когда мы возвращаемся в гостиную и она снова садится в кресло, кладет ногу на подлокотник, – если ты вышла из игры, почему кое-кто сказал, что видел тебя в «Грейс» в паре с сутенером?
Пару секунд Кейша смотрит на меня, словно подбирая слова.
– Кто сказал вам, что я проститутка?
– Стив Торренс, агент Алекса Генри.
Она изгибает бровь.
– Понятно.
– Что ты имеешь в виду?
– Я знала нескольких футболистов.
– Знала?
– Они были со мной.
Она смотрит на меня с вызовом.
– Сью, за деньги, понимаете? Я была шлюхой, жила в Лондоне.
Даже не знаю, что сказать. Несмотря на ее раздраженный тон, она выглядит так, словно на самом деле хочет говорить не таким голосом и не о том. И более того: я ни на сантиметр не продвинулась к разгадке того, что произошло с Шарлоттой. Не хочу еще сильнее ранить Кейшу, она и так страдает, но и уйти отсюда, не расспросив ее, я не могу.
– Не понимаю, – я трясу головой, – Дэнни сказал, что он ушел из клуба в ту ночь до того, как вы с Шарлоттой встретили Алекса Генри. И что он не заходил в зону VIP.
– Так и было.
– Так кого Стив Торренс принял за твоего сутенера?
Кейша снова смотрит на окно.
– Что такое? Ты не знаешь или не можешь мне открыться?
Она ничего не отвечает.
Я смотрю на нее: глаза такой очаровательной формы, чувственные губы, стройное тело… интересно, что за ужасная травма заставила ее продавать себя, чтобы выжить? Она такая привлекательная, что могла бы легко стать моделью, или даже работать на телевидении, и все же… и все же она так низко себя ценит, что позволяет кому-то за деньги пользоваться ее телом, а мужчина, который ни капли ее не любит, владеет ее сердцем. Я могла бы сотню раз подряд сказать ей, что она заслуживает намного большего, но… но она мне не поверит.
– Вас когда-нибудь шантажировали, Сью? – Кейша говорит шепотом.
Я отрицательно качаю головой.
– Что с тобой происходит, Кейша? Кто-то, кто знает, что ты проститутка, угрожает всем об этом рассказать? Особенно рассказать Дэнни, да?
Она кивает, и одна маленькая слеза стекает по ее щеке.
– Что он заставляет тебя делать, Кейша?
Она зажимается и отказывает отвечать.
– Сексуально тебя домогается?
Она думает и медленно кивает.
Я еще ближе придвигаюсь к ней, так что уже сижу на самом краю софы.