Крутая тусовка
Шрифт:
В тот день после обеда телефон тоже словно впал в истерику: три линии звонили одновременно и без пауз. А тут еще, как назло, снимая в сто шестидесятый раз трубку, Лори увидела, что на большом пальце правой руки лак частично отковырнулся. Она выругалась, и это услышал находившийся на другом конце провода Кристоф Миллер, который снова захотел срочно переговорить с мадам Петерсон. Лори соединила их и решила нанести новый слой красного лака на палец, пока хозяйка была занята разговором.
Когда Лори сказала ей о том, что звонит Миллер, Марта вздохнула. Ей надо было решить еще кучу вопросов до того, как уехать готовиться к приему, и не было никакого желания часами успокаивать
— Кристоф, не переживай, эти снимки не будут напечатаны.
— Ты договорилась с главным редактором « Дели»?
— На самом деле этих снимков у них нет. Сильвия Тетье купила их для того, чтобы быть уверенной, что они не будут опубликованы.
— А для чего она это сделала?
Марта закатила глаза и подавила свое плохое настроение:
— Полагаю, что она не хочет выставлять себя на всеобщее посмешище после той первой страницы, на которой ты представил свою новую невесту. И потом, там замешана и одна из ее журналисток…
— А ты уверена в том, что она их потом не перепродаст кому-нибудь?
— Уверена. Слушай, Кристоф, давай закончим на этом разговор: вечером увидимся в штаб-квартире канала «Премиум», хорошо?
— Хорошо. Но позвони сейчас же Тетье и спроси, что она намерена делать с этими снимками…
— О'кей, ее ответ я передам тебе сегодня вечером. До свидания, Кристоф.
Иногда у Марты возникало желание закричать диким голосом. Испустить протяжный вой, чтобы освободиться от всех сидевших в ней отрицательных флюидов. Эти звезды имеют обыкновение лишать вас той малой толики покоя, которую вы имеете, разряжаются на вас подобно тому, как собака лает на прохожего. И это — самое сложное в данной работе: прыгать мячиком между журналистами и знаменитыми клиентами. Она работала буфером, но иногда ей хотелось все бросить. Именно так и случилось в тот день, хотя на часах не было еще и 18. Вызвав к себе Лори, она сказала, что скоро уйдет: ей нужно зайти в парикмахерскую и сделать маникюр, до 19 часов ее мобильный телефон будет отключен.
Не успев договорить до конца фразу, она была уже у двери. Марта чувствовала себя на стартовой позиции: через пару часов она будет в штаб-квартире канала «Премиум» и сможет немного расслабиться. Даже находясь в окружении части своих клиентов, она любила такие приемы, где вам так хорошо прислуживают. Филипп Серра был ужасным и циничным человеком, но принимать гостей он умел.
Парикмахер уже ждал ее, и Марта, пока он работал над ее волосами, просидела в кресле с закрытыми глазами, протянув руку маникюрше, которая могла бы сделать красивой даже ласт ушастого тюленя. Выходя из института красоты, она прекрасно себя чувствовала.
Жилище ее находилось в четырехстах метрах, и она сказала Дамьяну, что пройдется пешком, чтобы он ее не ждал. Войдя в дом, Марта была неприятно удивлена тем, что для подготовки у нее оставалось не более получаса. Видно, весь этот день она была обречена везде опаздывать! С автоответчика дважды раздался голос Марио, который с некоторой обидой желал ей хорошо провести вечер. Потом раздался голос одной из ее помощниц, подтвердившей, что утром должен был состояться завтрак с Софи Ракен, телеведущей молодежного канала, которая хотела иметь личного пресс-атташе. Марта сняла трубку и надиктовала на голосовой ящик помощницы, что на встречу непременно придет.
Наконец она смогла сосредоточить свое внимание на шкафу и достала оттуда простенький костюм из серой фланели, оживив его шелковой блузкой сливового цвета, маленькой сумочкой и черными туфлями. Когда она спустилась к своему водителю, на плечах у нее была широкая шаль.
Усевшись на заднее сиденье, она достала из сумочки свою косметичку и положила ее рядом, чтобы та была под рукой за пару минут до подъезда к штаб-квартире канала «Премиум». До здания телеканала было минут пятнадцать езды, но это было еще одним ритуалом Марты: она должна была подправить свой макияж перед тем, как выйти к людям. Или, скорее, к свету. Все это она исполнила до того, как Дамьян пожелал ей приятного вечера и договорился о том, в котором часу ночи он будет ждать ее, чтобы отвезти домой. Энергично стуча каблучками, она пересекла мощенный булыжником дворик, подошла к турникету в холле и с улыбкой вошла внутрь. Ей дьявольски хотелось выпить бокал вина!
Элен Манвиль,
телеведущая детских программ
— Я лесбиянка. Когда я произношу эту фразу, у меня весь рот дерет. Я бы предпочла съесть несколько килограммов перца, нежели произнести это в обществе. Не знаю, понимаете ли вы, как это тяжело: мне уже перевалило за тридцать, я ношу прическу хвостиком и разговариваю так, словно мне десять лет. Разве я нормальная? Законно ли быть телеведущей передач для детей, когда ты лесбиянка? Вы, человек знающий, что хорошо и что плохо, что правильно, а что неправильно, можете ли вы мне сказать, должна ли я продолжать принимать наркотики для того, чтобы все это выносить?
— Дело все в том, что детишки вами восхищаются, что они вас любят, а разве вам этого мало?
— Что значит: они меня любят? Они любят меня, потому что их родители разрешают видеть меня по телевизору? Но настанет день, когда они узнают, что короткие штанишки я предпочитаю кружевным трусикам, они меня возненавидят. И «Премиум» так же со мной поступит!
— Да почему же они должны вас ненавидеть? Вам не кажется, что у людей изменилось мировоззрение?
— Только не в том случае, когда речь идет о девушках. Я подаю плохой пример. Я так уверена в том, что стала ненавидеть этих малышей с их щербатыми улыбками, с их цепкими ручонками, хватающими меня за передник, их пронзительные крики, когда они фальшиво поют мои дебильные песенки, и их граничащие с истиной вопросы. Я работаю телеведущей программ для детей и при этом ненавижу этих детей. Это вам не кажется проблемой?
— Именно поэтому-то вы здесь и находитесь, мадемуазель Манвиль.
— Не произносите моего имени, вы не знаете, каково быть известной… Представляете, что будет, если на выходе из вашего кабинета меня снимет какой-нибудь папарацци?
— Я полагаю, что вам следует сосредоточиться на самой себе, не на своем имидже.
— Легко сказать! Моя профессия напрямую связана с имиджем. Если он будет запятнан, я снова вернусь в помойную яму!
— А вы что, уже были в помойной яме до того, как попали на телевидение?
— Это я так выразилась.
— Тогда начните с того, что скажите правду.
— Я ведь вам говорю то, что никогда не посмела бы сказать кому-то другому, даже во сне. А вы хотите, чтобы я открыла вам правду?! Да вот она ПРАВДА, и тут я ничего не могу изменить: это моя правда!
— Я хотел бы поговорить о помойной яме. Во время предыдущих сеансов вы рассказывали мне о вашей юности в Лионе в одной буржуазной семье… Это не имеет ничего общего с помойной ямой. Допустим, что здесь, в Париже, вы все потеряете: разве ваши родители не примут вас?