Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса
Шрифт:
Я подозреваю, что, если бы правительство приняло простые предложения, изложенные в этой главе, проблема обращения взыскания на заложенную недвижимость ушла бы в прошлое. Но, к сожалению, администрация Обамы следует курсом администрации Буша и в основном направляет свои усилия на спасение банков. Но после вливания денег в банки проблемы на ипотечном рынке стали еще более серьезными, из чего следует, что в предстоящие месяцы и годы банки ожидают большие трудности. Однако, как будет показано в следующей главе, тот вариант спасения банков, который разработало правительство, препятствовал реструктуризации ипотечных кредитов и не смог восстановить кредитование, а ведь именно под этим предлогом и осуществлялась спасательная операция. Этот шаг привел к гораздо более значительному росту государственного долга, чем можно было бы ожидать при использовании альтернативных подходов.
Глава 5. Большое ограбление по–американски
Экономисты любят называть банковскую систему сердцем экономики: она, как утверждается, как насос накачивает деньги туда, где они наиболее необходимы. Но когда осенью 2008 года банковская система оказалась на грани краха, это «сердце» прекратило выполнять свою функцию — кредитование перестало осуществляться, и для спасения банков пришлось
В то время когда правительство США занималось спасением банкой, ему следовало бы подумать и об их ответственности. Банкиры, ввергнувшие страну в хаос, должны были заплатить за свои ошибки. Но вместо л ого они вышли из тяжелейшей ситуации с миллиардами долларов прибыли, то есть, как выяснилось, они оказались даже в лучшем положении, чем были, и произошло это благодаря щедрости Вашингтона. Как система капитализм может мириться с высоким уровнем неравенства, и есть аргументы, объясняющие, почему неравенство существует: оно помогает мотивирован. людей. Выдача людям вознаграждений, соразмерных их вкладу в развитие общества, приводит к созданию более эффективной экономики. Но те, кто были так хорошо вознаграждены в период надувания пузыря на рынке жилья, не сделали общество более эффективным. На какое-то время они, возможно, увеличили прибыли банков, но на самом деле эти прибыли были миражом. В конечном счете их действия привели к огромным затратам, понесенным во всем мире. Капитализм не может работать, если размеры вознаграждения частным лицам не связаны с полезностью деятельности этих людей для общества. Но именно это произошло в конце двадцатого и в начале двадцать первого века с финансовым капитализмом по–американски.
В этой главе подробно рассказывается о том, как действовали в условиях финансового кризиса две американские администрации, что они должны были делать в сложившейся ситуации и какими будут возможные последствия их действий. Впрочем, все возможные последствия пока не известны. Но почти наверняка неудачи администраций Обамы и Буша будут считаться одними из самых дорогостоящих ошибок, совершенных любым современным демократическим правительством за все время его деятельности1. В Соединенных Штатах стоимость гарантий и спасательных операций приблизилась к 80% ВВП страны, составив в денежном исчислении около 12 трлн долл.2 Так как не все эти гарантии будут реализованы, общие расходы налогоплательщиков в итоге окажутся меньшими. Но помимо тех сумм, о которых было объявлено во всеуслышание, еще сотни миллиардов долларов выделяются по–тихому. Федеральная резервная система, например, соглашалась на залоги низкого качества и покупала ипотечные кредиты, то есть совершала финансовые операции, которые почти наверняка окажутся очень дорогими для налогоплательщиков, так как даже лучшие из сделок этого рода подвергают налогоплательщиков высокому риску. Предоставление помощи осуществлялось и в других формах, например в виде кредитования банков под близкие к нулю процентные ставки. Затем банки могли использовать полученные таким образом деньги либо для осуществления рискованных операций, либо для выдачи их в кредит другим фирмам под значительно более высокие проценты. Многие другие фирмы (или отдельные люди) были бы очень признательны, если бы у них была возможность получить заем с нулевой процентной ставкой. Они могли бы заработать на этом значительную прибыль, по крайней мере не ниже той, которую заработали «успешные» банки. Это очень ценный подарок, но от налогоплательщиков он спрятан3.
Когда начался финансовый кризис, администрация Буша решила спасать банкиров и их акционеров, а не просто банки. Она предоставила им деньги, но так, что об этом открыто не сообщалось; возможно, такой режим секретности объяснялся тем, что власти не хотели, чтобы общественность в полной мере была осведомлена о раздаваемых правительством подарках. Возможно, избежать огласки старались еще и потому, что многие из тех, кто принимал эти решения, сами в прошлом были банкирами и в их действиях можно было заподозрить личную заинтересованность4. Администрация решила не осуществлять никакого контроля над получателями огромного количества денег налогоплательщиков, обосновав это тем, что такой контроль стал бы вмешательством в работу свободной рыночной экономики, как будто выделение триллиона долларов на спасение банков соответствует заявляемым принципам и не является таким вмешательством. Последствия этих решений предсказуемы, и в течение последующих месяцев они начнут проявляться. Руководство банков действовало так, как и следует действовать в капиталистической системе, — старалось заполучить как можно больше денег для себя и своих акционеров. Администрации Буша и Обамы совершили очевидную ошибку, которая была непростительной, особенно учитывая то, что происходило в годы, предшествующие кризису; стремление банков к удовлетворению собственных интересов должно было обязательно совпадать с национальными интересами. Негодование общественности по поводу злоупотреблений деньгами налогоплательщиков, с одной стороны, привело к тому, что в дальнейшем оказывать помощь банкам стало намного труднее, но, с другой, сделало прозрачность такой помощи еще меньшей, а способы решения разбираемых здесь проблем — менее эффективными.
Вряд ли стоит удивляться тому, что администрация Обамы не предложила никакого по–настоящему нового подхода. Вполне вероятно, это является частью всей ее стратегии: добиться доверия общества к рынку через спокойствие и преемственность. Но за такую стратегию надо было заплатить свою цену. С самого начала эта администрация не задала правильных вопросов о том, какую финансовую систему страна хотела бы получить или какая система была ей необходима, потому что такие вопросы породили бы и
Возможно, администрация Обамы в конечном итоге придет к правильному выводу; более того, она, может быть, даже сделает это к тому времени, когда эта книга выйдет из печати. Но поскольку курс, которым она следовала до сих пор, был неопределенным, это привело к большим затратам. Сохраняющееся долговое бремя будет в течение многих лет мешать выполнению экономических и социальных программ. Мы это уже видели: на протяжении нескольких месяцев, когда предпринимались меры по спасению экономики, возрастающий дефицит использовался как предлог для сокращения масштабов реформы системы здравоохранения. Ястребы из банков, активно способствовавшие нарастанию этого дефицита, отправились в отпуск, который у них начался в конце лета 2008 года, когда банки заявили, что им необходимы сотни миллиардов долларов, после чего вся обеспокоенность размерами дефицита отошла на второй план. Но я и некоторые другие специалисты предсказывали, что эти ястребы вернутся из отпуска сразу, как только станет ясно, что так просто получить больше денег у них уже не получится. После чего они вернутся к своей обычной тактике — возражать против расходов, независимо от того, насколько высоки доходы. (Интересный факт: когда впервые обсуждалась необходимость использования спасательных мер, банкиры утверждали, что правительство получит большую прибыль на свои «инвестиции», то есть прибегали к тому аргументу, который они активно критиковали, когда подобный довод приводился при обосновании целесообразности социальных, технологических и инфраструктурных инвестиций, которые предлагались до кризиса. Но теперь ясно, что вероятность того, что налогоплательщики получат назад хоти бы то, что было предоставлено банкам, очень мала, как маловероятно и го, что налогоплательщики получат адекватную компенсацию за понесенный риск. И в этом отношении налогоплательщики сильно отличаются от банкиров, которые требуют соответствующее рискам вознаграждение в тех случаях, когда сами одалживают кому-то деньги.)
Как американская система оказалась слабой
Успех в финансовом секторе, в конечном счете, измеряется тем благополучием, которое он обеспечивает для рядовых граждан, так как при нормальном функционировании этот сектор либо лучше распределяет капитал, либо лучше управляет рисками. Несмотря на всю гордость по поводу инноваций, проводимых в раздутом финансовом секторе, пока неясно, действительно ли большинство этих нововведений на самом деле в значительной степени способствовали успеху американской экономики или повышению уровня жизни подавляющего большинства американцев. Например, в предыдущей главе я рассказывал о простой задаче — предоставлении денежных средств гражданам, желающим купить дом. Финансовый сектор должен был бы использовать свою изобретательность, чтобы создать продукты, помогающие людям управлять рисками домовладения, вроде тех, которые возникают из-за колебания процентных ставок. Считается, что обитатели финансового мира должны разбираться в сущности подобных рисков; и это одна из причин, по которым они получают столь щедрое вознаграждение. Но следует отметить, что ни они, ни их регуляторы, которые так гордились тем, что понимают сущность рынков и связанных с ними рисков и эффективности, на самом деле в этом не разбирались. Считалось, что они должны были переносить риск с тех, кто в меньшей степени способен его нести (с бедных владельцев жилья), на инвесторов. Однако вместо этого введенные «инновации» привели к тому, что эти домовладельцы стали подвергаться еще более высокому риску, чем в прошлом.
В этой книге приводится множество примеров того, что можно охарактеризовать лишь как «интеллектуальную непоследовательность»: если бы рынки были эффективными, то при переходе с ипотечного кредита с фиксированной процентной ставкой к ипотечному кредиту с плавающей ставкой домовладельцы в среднем выиграли бы мало: в плюсе остались бы лишь те, кто взял на себя риск колебания ставки. Однако, как мы видели, председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен призвал людей переходить на вариант ипотечных кредитов с плавающей процентной ставкой. Он был уверен, что рынки эффективны (частично это было обоснованием того, почему регулирование не нужно), так как считал, что домовладельцы в этом случае могли бы в среднем сэкономить деньги. Понятно, что бедные домовладельцы, не разбирающиеся в сущности риска, могли последовать его непродуманным советам, но гораздо труднее понять, почему к ним рекомендациям прислушались и так называемые эксперты в области финансов.
Если судить не по искусственным параметрам прибыли и платежей, а по более соответствующим критериям, тем, по которым определяют вклад каждого сек тора в экономику и благосостояние домохозяйств, то финансовый сектор потерпел неудачу. (Действительно, даже если оценивать его с точки зрения прибыльности в долгосрочной перспективе, с учетом огромных убытков, которые накапливались все больше и больше после того, как пузырь на рынке жилья лопнул, финансовый сектор потерпел неудачу.) Конечно, не было ничего гениального в том, чтобы выдавать кредиты на основании недостоверных данных, 100%-ные ипотечные кредиты или зарабатывать на спреде по продуктам с плавающей процентной ставкой. Все эти идеи были плохими, причем настолько плохими, что во многих странах они просто запрещены. Их появление на свет стало результатом непонимания базовых рыночных основ (в том числе рисков несовершенной и асимметричной информации и характера рыночного риска как отдельного вида). Они стали результатом забывания или игнорирования уроков экономической теории и исторического опыта.