Крутой герой
Шрифт:
— Всем стоять! Ну, толстый, только попробуй…
Она стояла чуть в стороне и в ее руке тоже был пистолет, про который Андреа уже успел почти забыть. Сравнение оружия Лак-Жака и Ану-инэн говорило в ее пользу: его револьвер не шел ни в какое сравнение с пушкой в руке девушки. Длинный ствол, упрятанный в рифленый дырчатый кожух с дульным тормозом и массивный подствольный контейнер, весело подмигивающий синим огоньком прицельный блок и выдающаяся далеко за запястье казенная часть, выступающий вниз из рукояти магазин с выемкой для более удобного захвата при его смене — все вместе производило впечатление боевой мощи и готовности
— Милая дама, я конечно приношу все возможные извинения за то, что оценил вашу внешность столь нелестно…
«И столь справедливо» — добавил от себя Андреа, глядя на малиновый румянец на щеках Ану-инэн.
— Но позвольте привлечь ваше внимание к маленькой детали. Мы сейчас находимся в состоянии отключки, и это значит что этот ваш грозный предмет, как и прочие бластеры-шмастеры, увы, будет бездействовать! А мой наган действовать будет, что неоднократно проверенно на практике. Потрудитесь положить свою декорацию на пол!
Последние слова были произнесены холодным и властным тоном человека, умеющего приказывать, и уверенного в своем праве делать это. Ану-инэн улыбнулась, и нажала на курок. Максимум, что ожидал услышать Андреа — это звук удара бойка по патрону, потому что слова о бездействии техники в отключке очень хорошо совпали с его собственными умозаключениями. Но вместо бессильного металлического щелчка в кабине «Пронзателя Вселенной» раздался полновесный грохот выстрела, и вслед за ним — стеклянный звон осыпающихся осколков. Стало заметно темнее: на потолке вместо одного трех из плафонов теперь красовался темный прямоугольник с громадной дырой посередине.
— Немного ошибаемся в деталях, да? — язвительно спросила Ану-инэн. Лак-Жак пару раз беззвучно открыл и закрыл рот, посмотрел наверх, на девушек, потом на Андреа и, заметно сникнув, засунул наган в кобуру. Затем он печально произнес, значительно медленнее и тише, чем говорил до сих пор:
— Пардон, мадам или мадмуазель. Я к вашим услугам.
— Великолепно! Голди, забери-ка у него оружие.
Голди сделала мягкий шаг, и протянула руку к кобуре, но Лак-Жак заговорил снова:
— Прошу вас, не надо этого делать! Честное слово, это я не блефую!
— Ага, припугнули пушкой, и навеки наш?
— О нет, мадмуазель, не в этом дело. Я считаю, что вы со мною в расчете, кроме шуток!
Андреа с неудовольствием отметил, что контрабандист уже оправился от потрясения, и его речь вновь с каждым словом набирает громкость и темп.
— Само по себе свидетельство, что сюжетное оружие в принципе способно действовать в отключке, достаточно ценная информация. Черт побери, да если я сумею… впрочем неважно. Я могу дать слово, что не имею претензий к вам и вашим друзьям и подругам, а наоборот весьма обязан, а слово Лак-Жака кое-чего да стоит!
— Стоит, и весьма немало, — сам по себе «голос» Марсианина вроде бы ничуть не изменился, но переводчик вдруг переключился на торжественный и распевный лад.
— Я еще не знаю ни одного случая, когда Лак-Жак свое слово нарушал. Правда, надо еще заставить его это слово дать, но у вас это получилось.
Интерьер кают космического эсминца «Морально устойчивый» оказался под стать названию: трудно было бы представить себе хоть какую-то моральную неустойчивость в окружении грубо проклепанных стальных стен, на с виду мягких,
Изучив этот текст, Андреа сделал несколько шагов, и очутился около иллюминатора, в котором по идее должен был виднеться неспешно удаляющийся «Пронзатель Вселенной», но почему-то не виднелся. Лак-Жак, приведя своих новых клиентов в эту каюту, спешно удалился, и теперь наверное находился на капитанском мостике, управляя отходом эсминца, предоставив их, как сам же и выразился, «заботам друг друга».
Голди, уже перепробовав с десяток поз, сидела сейчас, уперевшись локтями в колени и неудобно наклонив туловище вперед, а Ану-инэн на соседнем диване продолжала попытки устроиться поудобнее — они закончились тем, что Андреа пришлось прийти ей на помощь, потому что в конце концов колени оказались примерно на уровне головы, и самостоятельно подняться она уже не смогла.
— Удивительно, как здесь хоть кто-то может сидеть! — воскликнула спасенная. — В рубке наверное у толстяка нормальные кресла стоят, а?
— Уж не иначе! — буркнула Голди, и еще раз поерзала, без особой надежды на успех.
Корабль заметно качнулся, и начал разворачиваться, однако звезды в иллюминаторе остались на своих местах, и подойдя к стеклу поближе, Андреа понял, что видит не космос, а довольно-таки грубо сделанную декорацию, лишь чуток подрагивающую в такт рычанию двигателей.
— Товарищ! — раздался новый голос. Андреа отпрянул от иллюминатора, обернулся, но того, кто говорил, увидел не сразу. Вернее, он сначала отметил, что в каюте появилось что-то новое, но лишь когда это «новое» задвигалось, поворачиваясь к Андреа из профиля в фас, стало понятно, что это и есть тот, кто заговорил.
Это не был человек в прямом смысле слова, скорее это был бледно раскрашенный контур, словно вырезанный из картона, достаточно тонкого и гибкого, чтобы пролезть в щель под дверью. Было странно видеть, как этот плоский контур уверенно стоит на ногах, хотя по идее он должен был смяться и упасть под действием собственного веса.
Контур сделал шаг в сторону, и оказался у стены. Теперь, если взглянуть мельком, можно было и не обратить внимания на его двумерность, восприняв эту картину по-обыденному — стоит себе человек опершись о стену, и стоит.
«И человек, я бы сказал, красивый,» — добавил про себя Андреа. — Настоящий звездолетчик. Шнурованный темный комбинезон, очень привлекательное лицо с волевым подбородком, непокорная прядь светлых волос, выбивающаяся из-под пилотки, и светлые серо-стальные глаза, привыкшие пронизывать души людей так же, как космические дали… Так, с чего это я опять? Зацепило что ли? Должно быть от него здорово Волей Создателя прет, или как тут это называют…"
Плоский человек тем временем отбросил рукой в сторону ту самую непокорную прядь волос и продолжил, обращаясь вроде бы ко всем присутствующим, но почему-то в единственном числе: