Крутой секс
Шрифт:
— М-да, научная жизнь, я гляжу, сильно изменилась, — заметил Сева.
— Кстати, дыра в заборе вон там, за углом, — вторгся в их беседу Федор Шашко, он же Шнырь.
Еще раз поблагодарив этого милого и внимательного человека, Сева, Костик, профессор Потапов и Филипп Марленович направились вдоль обклеенного афишами забора мимо многозначительных физиономий раскрученного певца, глядящего на них и на весь мир сквозь темные очки.
Когда вся компания приблизилась к нужной дыре в заборе, у Чикильдеева снова зазвонил телефон.
— Это Катя! — радостно воскликнул он, но тут же его голос наполнился смятением: — Это Катина мама! Что я ей скажу?
Тем не менее, он бодро отозвался в телефон:
— Здравствуйте, Зоя Андреевна!
— Сева, что происходит? — услышал он. — Не могу дозвониться до Кати. Со мной связался дядя Миша и очень удивлялся, почему вы к нему не приехали.
— Мы не могли, Зоя Андреевна. Так получилось. Я потом вам все объясню.
— А как же работа, которую дядя Миша тебе подыскал?
— Я нашел более захватывающее занятие, честное слово!
Очевидно, возбужденный голос Чикильдеева подсказал Зое Андреевне, что зять говорит правду.
— Хорошо, потом расскажешь. А анальгин ты купил?
— Купил! Купил! — еще более вдохновенно соврал Сева.
Завершив разговор, он растерянно посмотрел на своих спутников:
— Не смог сказать ей правду. Теперь мы просто обязаны спасти Катю!
— Мы это сделаем! — заверил профессор Потапов.
После того, как лестницу протащили сквозь дыру, в руках у Филиппа Марленовича и профессора вспыхнули желтые лучи фонарей. Дом был заброшенный, хоть и почти достроенный. Застройщик то ли сбежал с деньгами пайщиков, то ли кому-то не угодил, то ли банально сел в тюрьму. Причины, по которым сиротеют в Москве дома, разнообразны. Спасатели Кати вошли в проем двери, заполненный тьмой и не очень приятными запахами. Лучи фонарей нащупали идущие наверх ступени; под ногами громко хрустел мусор.
— Руина рыночной цивилизации, — прокомментировал Филипп Марленович.
— А ведь местечко могло быть раем! — вздохнул Костик, вспомнив свою конуру в пятиэтажке.
— Мечты о рае — буржуазная роскошь! — оборвал эти вздохи Филипп Марленович. — Лучше смотрите по сторонам, чтобы не заблудиться в этом раю!
— Географию и топографию нужно уважать, — тут же отозвался Костик. — У меня одна знакомая, Зоя Кукушкина, вышла замуж за иностранца, и была счастлива, что едет за границу, пока не выяснилось, что она перепутала Монако с Бамако.
— Послушайте, — сказал Сева, — обстановка тут какая-то стремная. А если что-то произойдет?
— Мы и не в таких местах лазили — и ничего, — отозвался Филипп Марленович.
— Действительно, — вмешался Костик, — давайте хотя бы обменяемся номерами мобильных телефонов на всякий случай. Вот вы, профессор, какой у вас номер?
— Никакой, — гордо сказал Аркадий Марксович, а Филипп Марленович присовокупил:
— Мы, знаете ли, не позволяем облучать свои мозги и кошельки.
— А я поддерживаю предложение, — сказал Сева. Давайте обменяемся номерами. Если потеряемся в этом лабиринте, то сможем связаться.
— Прекрасная мысль! — поддержал Костик. — Правда, на технику не всегда можно надеяться. Сестра одного моего знакомого, Сережи Ведьмеденко, приехала к нему на дачу, пошла на лыжах в лес и заблудилась. Тогда она позвонила ему по мобильнику и спрашивает: «Сережа, где я?».
За время очередного Костикова рассказа вся компания гуськом поднялась до третьего этажа — и остановилась, потому что темнота оказалась заселенной: в круге света профессорского фонаря вдруг возникла старуха бомжеватого вида с рыхлым лицом и огромными ноздрями. Старуха ловко вязала что-то спицами. Появление людей с фонарями совсем не обеспокоило ее, она только прищурила один глаз.
— Здравствуйте, — сказал профессор. — Извините за неожиданный визит. Надеюсь, мы здесь никому не причиним неудобства?
Старуха в ответ не проронила ни слова и продолжала вязать, но незажмуренный глаз при этом внимательно разглядывал пришельцев.
Не докучая больше этому неразговорчивому существу, компания проследовала мимо на следующие этажи. Когда они через два этажа остановились передохнуть, Костик с беспокойством сказал:
— Эта старуха похожа на пограничный столб.
— На что? — спросил Сева.
— На пограничный столб, обозначающий чужие владения.
— Бабулька-то эта? — с сомнением произнес Сева. — Это же просто какая-то престарелая хиппи!
— Бросьте! — сказал Костик. — Хиппи могут существовать только в теплом климате с высоким уровнем жизни и твердо исполняемыми законами. В других обществах они тут же превращаются в бомжей или разбойников.
В этот момент откуда-то снизу донесся тихий свист.
— А вот это мне уже совсем не нравится, — сказал Костик.
— Да не надо так волноваться! Все нормально, ничего не случится! — успокоил Сева.
Если вы любите смотреть кино, то, конечно, знаете, что после того, как произнесены подобные слова, надо ждать совсем обратного. И действительно, темноту наполнили шуршание шагов и невнятные голоса.
— Боюсь, что это какой-нибудь плебс, обитающий в этих местах, — обеспокоился на сей раз профессор. — Отвратительный и жестокий, как в средневековом Константинополе!
— Не плебс, а пролетариат, — поправил Филипп Марленович.
— Нет уж, на сей раз боюсь, что плебс!
Шум приближался, поднимаясь по лестнице. Компания ускорила шаги, но скоро стало понятно, что оторваться от преследователей не удастся. Тем более, что и бежать-то было некуда.
— Мы на последнем этаже! — сообщил профессор, панически шаря вокруг лучом фонаря. — Дальше только голая крыша!
Беглецы вбежали в лабиринт из недостроенных перегородок и штабелей кирпича, ища путь к спасению.
— Человек, которого мы встретили внизу, сказал, что этот дом примыкает к другому, — напомнил Сева.
— Да, вон в той стороне! — сориентировался профессор.
Но когда все добежали до края бетонной тверди, их ждало разочарование: дом, который должен был, по утверждению интеллигентного прохожего, примыкать, находился дальше, чем хотелось бы.