Крутой сюжет 1994, № 01
Шрифт:
До недавнего времени в бродячем театре было пятеро мужчин, но в Киото к ним присоединился еще один актер, которого поначалу взяли учеником, однако видя, что он далеко не новичок в актерском деле, признали равноправным членом труппы.
Звали нового актера Сотагава. В отличие от своих товарищей Сотагава не лег поближе к пылающим жаром углям, а устроился недалеко от дверей.
Когда в комнате раздались сначала робкие похрапывания, а затем заливистые трели уснувших актеров, Сотагава бесшумно встал со своего ложа, прислушался, затем легко, словно тень, выскользнул из комнаты.
Сотагава шел так, как не может ходить ни один актер, даже самый талантливый и одаренный. Так могли ходить только «черные дьяволы» — ниндзя.
Судзуки не узнавал расположения комнат в замке Гомикавы. В этих переходах и тупиках впору было запутаться. Ниндзя притаился, услышав шаги стражников, всю ночь охраняющих внутренние покои сюзерена.
Не испытывая больше судьбу, он вернулся в комнату своих товарищей. Актеры все так же похрапывали вокруг мерцающих в темноте углей.
Судзуки лег на циновку, завернулся в плащ и тут же заснул.
Судзуки изменил внешность по всем правилам маскировки. Начал он с лица. Широкие густые брови, небольшая бородка и усики, тени под глазами ничем не напоминали прежнего Судзуки. Ходить он стал, припадая на левую ногу, якобы поврежденную еще в детстве. Плечи его были постоянно опущены, руки висели плетьми; преображались они, становились ловкими только во время представления, когда необходимо было быстро манипулировать куклами-марионетками.
Ниндзя не боялся, что его узнают. Даже родной брат, считал он, не признал бы его в новом обличьи. Поэтому Судзуки действовал так, а не прорывался через редуты самурайской стражи, рискуя быть убитым, не достигнув цели.
Санхэй предлагал ниндзе деньги за убийство его бывшего хозяина, но Судзуки гордо отверг это предложение, сказав, что его кровное дело — отомстить за товарищей.
Разговор с Санхэем происходил с глазу на глаз. Никто не должен был узнать, что Судзуки жив и выпущен на свободу. Для всех он после схватки с тигром продолжал томиться в подвалах Санхэя.
Наутро дворня, солдаты, окрестные крестьяне уже знали о приезде «кукольников». Двор в замке заполнился людьми, ожидающими представления.
Гомикава был не в духе. Поэтому, мельком взглянув на актеров, он благосклонно кивнул, выразив надежду, что труппа порадует его хорошей игрой.
На сооруженном в глубине двора деревянном помосте, основанием для которого послужила повозка артистов, дворня помогла актерам поставить ширму. К полудню все было готово. На самом почетном месте перед сценой восседал Гомикава в окружении своих вассалов. Солдаты и крестьяне, допущенные в замок на представление, радостно галдели в ожидании интересного и редкого зрелища.
Один из самураев даймё Гомикавы улыбнулся, рассказывая своему соседу какую-то занимательную историю. Вдруг Гомикава вздрогнул и, повернувшись к самураю, вкрадчиво спросил: — Уважаемый Хатикуро, что за историю рассказываете своему соседу? Нам хотелось бы всем услышать ее и посмеяться вместе с вами…
— Я не думал, что это будет вам интересно, почтенный Гомикава. Но если вы желаете… Я рассказывал уважаемому Искаку о представлении, состоявшемся у даймё Санхэя.
— Да? Это очень интересно. Даймё Санхэй — мой старинный друг. И меня интересует все, что происходит в его замке.
— Дело в том, что даймё Санхэй сумел захватить в плен знаменитого ниндзю Судзуки, посланного убить почтенного даймё…
В окружении Гомикавы послышался громкий шепот и возгласы удивления. Гомикава поднял руку, призывая самураев к тишине.
— Очень любопытно. Продолжайте, Хатикуро-сан.
— Так вот, даймё Санхэй придумал злодею удивительную казнь…
— Я не сомневался в изобретательности моего друга. И что же он выдумал?
— Даймё, продержав ниндзю несколько дней в железной клетке, бросил его в яму с тигром…
— Ха-ха-ха. Санхэй не лишен чувства юмора… И что оставил от этого дьявола-ниндзи тигр? Или сожрал его полностью?
— В том-то и дело, уважаемый Гомикава, что тигр ничего не сделал с проклятым Судзуки… Говорят, что ниндзя расправился с грозным зверем, как с паршивым котенком. Он сломал тигру хребет и рукой пропорол ему шкуру, не получив при этом ни одной царапины!
Гомикава сидел бледный, как смерть. Самураи, слушавшие рассказ, в удивлении притихли.
— Санхэй убил дьявола Судзуки?
— Этого никто не знает. Но, говорят, что ниндзю казнили страшной казнью. Такого опасного человека даже в железной клетке не удержишь.
— Значит, казнили? Да, наверное, казнили. Зачем Санхэю церемониться с наемным убийцей?!
Самураи закивали головами, соглашаясь с князем.
— Ну что же, мы не жаждем кровавых зрелищ. Велите актерам начинать представление!
Как только раздались звуки сямисэна, публика притихла. За ширмой раздался громкий голос рассказчика и певца. Под аккомпанемент сямисэна он запел песню, в которой говорилось о бедном самурае, полюбившем девушку. На сцене появились кукловоды с большими, в две трети человеческого роста, куклами. Двое актеров вели одну куклу. Артисты были одеты в черные костюмы с прорезью для глаз. На фоне черной ширмы-занавеса их было почти не видно. Зрители так увлеклись любовным диалогом «самурая» и его девушки, что не замечали ничего вокруг. Все взгляды были прикованы к сцене.
— Странные у них наряды. Они напоминают одеяния ниндзя, — проворчал Гомикава.
— Уверяю вас, почтенный Гомикава, что под этими одеждами безобидные бродячие артисты… Представление подходило к концу. Сямисэн пискнул в последний раз и замолк. Зрители выражали свой восторг по-разному: криками, смехом, хлопками. Вся труппа вышла на сцену, кланяясь и благодаря зрителей за радушный прием.
Один из актеров, одетый в черное, во время поклона сделал почти неуловимое движение, и в тот же миг Гомикава, собравшийся встать со своего ложа, опрокинулся на спину, судорожно цепляясь за окружающих его самураев. В горле у Гомикавы торчала звездочка — сякэн. Даймё был мертв.