Крутые наследнички

Донцова Дарья

Да уж, мальчишка был наблюдателен.

Вздохнув, я полезла в сумочку.

– А что, ваша информация стоит таких денег?

Ренальдо пожал плечами:

– Расскажу, что знаю, но деньги вперед.

– Я надеюсь, вас устроит чек? Не думаете же вы, что я таскаю с собой наличными такую сумму?

– Возьму и чек.

После того как листок бумаги перекочевал из моей книжки в жадные руки Ренальдо, он сказал:

– Спрашивайте!

– Вы видели, как Макмайеры садились в самолет. Не заметили чего-нибудь странного?

Ренальдо оглушительно расхохотался:

– Лучше бы вы спросили, было ли там что-нибудь нормальное. Сначала они стали грузить в самолет ящики. Никому из аэродромной обслуги

не доверили, все сделали их слуги. Баронесса объяснила моему отцу, что в ящиках очень дорогая коллекция. А как погрузились, тут и началось. С ними были их дети: мальчишка моих лет и девочка помладше, так годов четырнадцать по виду. Ну, им вот-вот улетать, а мальчишку и скрутило, прямо выворачивает наизнанку, на губах пена… Я, честно говоря, ему вначале позавидовал. Вот, думаю, несправедливо-то как. Одних мы с ним лет, а я в грязи, шасси мою, а он весь такой из себя, в Лондон на собственном самолете летит. А уж как его прихватило, так даже жалко стало. Вызвали «Скорую», его быстренько на носилки и – хоп – увезли. Стали они опять собираться. Баронесса ни в какую не хочет лететь, домой, говорит, поеду, к сыну. Но барон и та тетка, что с ними была, – полная такая, в красной шляпе – вот они вдвоем и уговорили ее. Тетка эта и говорит: подумай, твою коллекцию ждут. Только она замолчала, девчонка давай истерику закатывать: мол, ей приснилось ночью, что самолет взорвется, взорвется, и все тут. Но тетка с бароном быстренько так девчонку и баронессу в самолет затолкали и улетели. Ну а когда самолет-то пропал, я так и подумал, что сон в руку был.

– Кому – в руку?

Ренальдо крякнул:

– Все мои беды от моего длинного языка. Больше ни о чем не спрашивайте, не расскажу ни за какие деньги.

Я вспомнила, как однажды темной дождливой ноябрьской ночью сказала Аркадию: «Ни за какие деньги не пошла бы сейчас в Тимирязевский парк». Наташка захохотала и спросила: «А за миллион долларов?» Я согласилась, что за миллион не пошла бы, а побежала. Тогда она спросила: «А за пятьсот тысяч?» Остановились на том, что я бы и за сто долларов охотненько сбегала. Вспомнив эту историю, я раскрыла сумочку и выписала Ренальдо еще один чек. Видно было, как в его душе борются страх и жадность. Наконец алчность победила.

– Ну ладно, так и быть, только поклянитесь, что вы не из газеты и не из полиции.

Я поклялась с чистой душой.

– Улетели они, значит. Отец мой ку-да-то ушел, а я в ангар побрел. Чувствую запах такой, косметический, не аэродромный. Я ведь наполовину итальянец, нос у меня – как у служебной собаки. Стал озираться, а она, оказывается, в ящик влезла, в котором отец ветошь держал. И влезла, и ящик-то закрыла, но вот кусок платья прищемила, и запах, конечно, выдал. Подхожу я к ящику, поднимаю крышку, а она там, глаза в слезах. Вытащил я, значит, ее, поглядел – красивая такая девочка, беленькая, только очень испуганная. Вот испуг-то ей рот и развязал. Стала говорить, что брат ее негодяй, каких мало, ненавидит всех своих родных, что она поняла: он решил самолет с родственниками взорвать. Одним ударом сразу двух зайцев убить: и от семейного уюта избавиться, и страховку за материнскую коллекцию получить. Вроде той страховки миллион долларов. А она сама, Лиза ее звали, все матери рассказала, да та ей не поверила и велела молчать, чтобы отца лишний раз не злить. Ну а на аэродроме, когда Лиза увидела, что Жан больным прикидывается, тут она так перепугалась! А мать ни в какую ей не верит, посадила ее в самолет, а девчонка не промах, притворилась, что в туалет пошла, а сама тихонько вылезла и в ангаре спряталась.

Я велел ей тогда помалкивать да домой идти. Но она только головой покачала: «Нет, не могу я домой идти, брат обязательно убьет». Оставил я ее тогда в ангаре, а сам пошел платье какое-нибудь принести, свое-то она все в масле замазала. А когда вернулся, ее уже не было, даже запах испарился…

– И это все?

– Не совсем. Я тогда никому ничего не рассказал, даже полиции. Девчонка убежала, засмеют ведь меня, скажут – выдумываю черт-те что. Но спустя примерно полгода пришел ко мне мужчина, денег принес и велел, чтобы я об этой истории помалкивал.

– А что за мужчина, он представился?

Ренальдо покачал головой.

– Нет, но я все равно узнал, как его зовут. У него…

Не успев закончить фразу, он как-то странно выпучил глаза, открыл рот и упал лицом вниз. Я ничего не поняла, только ощутила, как горячий ремень хлестнул меня по голове. Все быстро завертелось, а потом кто-то выключил свет.

ГЛАВА 11

Я проснулась оттого, что какой-то шутник щекотал мне нос соломинкой. Открыла глаза и через секунду поняла, что это не соломинка, а прозрачная трубка, прикрепленная к носу. Я лежала в кровати, и к моему телу с разных сторон были подведены какие-то шланги. Вокруг кровати висели стеклянные бутылки. Между штативами стоял стул, на нем, скрючившись, спала моя невестка в белом халате.

– Оля, – позвала я ее, – Оля!

Девушка подскочила от неожиданности, потом посмотрела на меня и выбежала в коридор. Я ошиблась, это была не Оля. Через секунду в палату вплыла женщина-бегемот.

– Милочка, – загудела она уютным басом, – милочка, посчитайте-ка нам до десяти!

Я уверила ее, что помню не только устный счет, но и то, как меня зовут и где я живу. Единственно, чего я не понимала, это как я сюда попала и почему.

Бегемотиха покачала головой:

– Вам необыкновенно повезло, можно сказать, это пока единственный такой случай в моей практике.

Оказывается, в меня стреляли, но в момент, когда пуля уже летела, чтобы продырявить мой лоб, я повернулась, и она прошла по касательной, содрав с головы лоскут кожи.

– А Ренальдо, что с ним?

Бегемотиха озабоченно потерла переносицу.

– Ни о каком Ренальдо я не знаю. Там к вам хочет подойти комиссар Перье. Если вы почувствуете, что он стал очень надоедливым, немедленно вызывайте сестру.

Толстенький комиссар вкатился в палату. Несколько секунд они с бегемотихой пытались разойтись в дверях, наконец он сел, вытирая лицо платком.

– Что с Ренальдо?

– Он убит выстрелом в затылок. А вам не кажется, мадам, что будет лучше, если вопросы стану задавать я? Вы можете мне объяснить, зачем вам понадобился Ренальдо Донован?

Я напрягла воспаленные мозги.

– Ну, собственно, я не знала, что его так зовут. У меня сломалась машина, и мне порекомендовали обратиться на аэродром, к механику…

Комиссар засмеялся:

– Мадам, вы же умная женщина. Неужели вы думаете, что я не смогу отличить правду от лжи? Во-первых, у вас нет прав на вождение машины во Франции. И если вы ездите по Парижу, значит, нарушаете закон. Во-вторых, все ваши машины находятся в гараже, в Ле Бурже вы прибыли на такси. В-третьих, в бумажнике Ренальдо найдены два чека. Кстати, за что вы заплатили ему такую сумму?

Я вздохнула:

– Хорошо, расскажу все, что знаю, но вы должны мне пообещать, что тоже поделитесь кое-какой информацией.

– Какой же?

– Мне бы очень хотелось почитать дело или досье, в общем все бумаги, которые есть в полиции, относительно авиакатастрофы, в которой погибли барон и баронесса Макмайеры.

Комиссар вытащил из кармана телефон:

– Огюст, это я. На заднем сиденье лежит папка, принеси ее мне.

– Даже так? – удивилась я.

– Да, мадам, наши с вами мысли работают в одном направлении. Ну а теперь, пока Огюст идет, жду вашего рассказа.