Кружки любви

Карлссон Норма Джин

Только время покажет.

— Эй, — ворчу я Коди, сжимающему заднюю часть своей шеи. — Как продвигается?

Ему надо сдать домашнюю работу в понедельник, когда школа начнет работать.

— Прекрасно, — ворчит он в ответ, не глядя на меня.

Я направляюсь к Эмили и оборачиваю свои руки вокруг её талии, целуя её в родинку.

— Обед почти готов, — произносит она со вздохом.

— Устала?

— Кто-то долго не давал мне заснуть, — дразнит она, помешивая горшочек с жарким, от которого текут слюни.

— Извини, — произношу я с усмешкой.

— Я продолжаю тебе говорить — ты не можешь извиняться

и улыбаться при этом, — жалуется она.

— Может быть, ты согласишься нанять кого-нибудь, чтобы печь? — спрашиваю я, в то время как она закрывает горшочек и поворачивается ко мне лицом.

— Зачем? — спрашивает она, обороняясь.

Я задел за живое.

— Потому что ты разрываешься, бегая между магазином, Коди и мной, — честно отвечаю я ей.

— Я в порядке. Мне просто нужно больше спать, — упрекает она меня, пытаясь закончить беседу.

— Сладкая, нанять кого-нибудь печь, так чтобы ты не работала двенадцать часов в день не так уж и плохо.

— Поскольку так будет лучше для меня, чтобы быть здесь, ждать тебя и ублажать во всем? — закипает она, вырываясь из моего объятия.

Какого черта?

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как она исчезает вверху лестницы, топая вплоть до нашей комнаты, где она хлопает дверью. Я оглядываюсь на Коди, чья челюсть отвалилась. Я думаю, что моя тоже. Я никогда не видел Эмили такой.

— Пригляди за обедом, — рычу я, пока прохожу его.

Я взлетаю по лестнице и бросаюсь в открытую дверь, чтобы обнаружить комнату пустой. Затем я нахожу голову Эмили, выглядывающую из-за самого края кровати. Когда я подхожу, то нахожу её на полу с коленями, прижатыми к груди.

Её золотисто-зеленые глаза наполнены огнем, когда она смотрит на меня.

— Я не брошу магазин из-за тебя, Гаррет. Я хотела это место, с тех пор как мне исполнилось шесть. Я разговаривала с моей мамой об этом до дня её смерти. Она знала, как он должен будет выглядеть, даже если она никогда не увидит его сама. Я могу ощутить её в этих стенах. Я провожу каждый день с моей мамой, и я не прекращу этого делать, только потому, что ты требуешь это, — кипит она.

— Я не знаю, почему ты так разошлась, но позволь мне разъяснить некоторое дерьмо для тебя прямо, бл*дь, сейчас, — рычу я.

Она смотрит вдаль мимо меня, и моя ярость возрастает.

— Смотри на меня, — резко приказываю я.

Медленно Эмили возвращает свой взгляд ко мне.

— Я не требовал от тебя бросить долбанное дело. Я спросил, можешь ли ты нанять кого-нибудь, чтобы печь. Только чтобы печь в четыре ё*аных утра, так чтобы ты могла спать как нормальный человек. Я никогда не скажу тебе бросить свой магазин. Почему, бл*дь, ты обвиняешь меня в этом?

— Адам хотел, чтобы я бросила свой магазин, — жалуется она.

Теперь я ослеплён яростью. Я должен убраться от неё, прежде чем скажу что-нибудь, о чём я пожалею или разобью своим кулаком каждую стену в доме.

— Я рад узнать, что ты такого, бл*дь, высокого мнения обо мне, — усмехаюсь я.

— Я не говорила, что ты такой же, как Адам.

— Нет, но ты наказываешь меня за его лажу.

— Я устала, Гаррет, — произносит она печально. — Я знаю, что ты не Адам. Извини, что борюсь с тобой. Я просто чувствую себя перегруженной всем сегодня. Я не знаю почему.

Я расслабляюсь немного, когда сожаление распространяется по её лицу. Я никогда не видел её такой. Немного обеспокоенности в легкости Эмили. Что-то тревожит её.

— Что происходит с тобой? — рычу я, наклоняясь вниз, прежде чем подхватить её на руки с пола и разместить на своих коленях на краю нашей кровати.

— Я не знаю, — лжет она.

— Эмили, — ворчу я.

Это — только её имя, однако оно устанавливает связь такую как мне необходимо.

— Я думаю, что беременна, — шепчет она.

— Хорошо.

Я жду, пока она скажет что-нибудь ещё об этом. Она не принимала противозачаточные почти шесть недель. Я не удивлен, что она залетела. Таков был план, в конце концов.

— Я испугана, — хнычет она, делая вдох у моей шеи.

— Чем?

Я пробегаю пальцем вверх по её позвоночнику, пробуя успокоить её, пока оставшаяся ярость просачивается в мои яйца.

— Всем. Если я не буду хороша в этом. Если я заболею, как моя мама. Что, если я сумасшедшая мамаша, и наш ребёнок, в конце концов, возненавидит меня? Что, если я буду подавлять его или её, и они превратятся в серийных убийц? Что, если я не смогу остановить словесный понос и буду постоянно смущать их? Если это слишком рано для нас. Что, если ты решишь, что ты не хочешь меня, когда я буду толстой и капризной? И есть кое-что о какашках. Я точно не помню, но помню что-то о какашках и рождении с урока развития детей со средней школы. Что, если тебе придётся увидеть мои какашки? Это ужасно, Гаррет. Ты никогда не будешь смотреть на меня так же. А когда Джордан узнает, что я покакала публично, он будет дразнить меня этим всю оставшуюся жизнь, — на половину плачет, на половину стонет она.

— Сладкая, — пытаюсь я сказать, стараясь не смеяться над ее болтовней.

— Не смей смеяться надо мной, Гаррет Шарп, — предупреждает она, смотря в мои глаза.

Я не хочу, но хихикаю. Это забавно. Она смешная.

Эмили ударяет меня в грудь несколько раз, прежде чем сама начинает хихикать. Это мой фейерверк, быстро загорающийся в пламени и быстро шипящий теплым свечением.

— Ты хочешь, чтобы я ответил на те вопросы? — спрашиваю я, когда мы успокаиваемся, и я целую её, пока не перехватывает дыхание.

Она кивает. Я разворачиваю её на своих коленях так, чтобы она сидела верхом на мне, и обхватываю её мягкие щёчки, смотря в её очаровательные глаза.

— Ты будешь удивительной матерью. Мы не знаем, заболеешь ли ты так же, как и твоя мама. Я чертовски надеюсь, что этого не произойдет, но мы никогда не узнаем этого и мы не можем прожить наши жизни в страхе перед неизвестным. Наши дети будут, бл*дь, любить тебя и не станут серийными убийцами. Твоя болтовня, возможно, самая милая вещь в мире, и это будет смущать наших детей. Это будет хорошо для них. Это не слишком рано для нас. Мы решили, что мы готовы несколько недель назад. Доверяй этому дерьму. Мне насрать, если ты будешь огромная как дом и чёрт на колёсиках. Я люблю тебя, Эмили. Это не изменится. Я не имею понятия о какашках. Но если ты покакаешь, ты сходишь в туалет, и мы двинемся дальше. Ты принесёшь моего ребенка в этот мир. Главное, чтобы Вы оба были в безопасности и здоровые, и не важно, что ещё произойдет. Я не расскажу ничего Джордану и изобью его задницу, если он будет тебя дразнить этим, — заверяю её, потираясь своими губами о ее гладкую щеку.