Крыло Люцифера
Шрифт:
Рутерфорд нахмурился:
— Ну, хорошо, только это все равно не объясняет, почему вообще древние ссылались на прецессию. Чем она была так важна для них?
Кэтрин несколько мгновений молчала.
— Знаешь, когда до меня дошло, что прецессионные числа могут играть важную роль в размещении всех этих памятников, я вдруг поняла, что одно из основных прецессионных чисел все время появляется в легендах и мифах, которые мы изучали.
— Вот как? И какое же?
— Ты говорил, Осириса убили семьдесят два заговорщика, а еще семьдесят два храма в Ангкор-Вате… Так что, вероятно, семьдесят два и есть главное прецессионное число. Семьдесят два года требуется
Глаза Рутерфорда расширились от удивления.
— Боже мой, ты ведь абсолютно права. Семьдесят два! Так и есть! Мы вплотную приблизились к разгадке кода.
46
Сонливость Рутерфорда как рукой сняло. Мысленно он пробежался по всем известным ему древним мифам.
— А существуют другие прецессионные числа? Или число семьдесят два и числа, кратные двенадцати, уникальны?
Кэтрин на секунду задумалась, затем сказала:
— Вовсе не уникальны — есть и другие: тысяча восемьдесят, две тысячи сто шестьдесят, четыре тысячи триста двадцать…
— Стоп! Какое последнее?
— Количество лет, которое необходимо Солнцу для прохождения через все дома зодиака, [24] равняется четырем тысячам тремстам двадцати.
Рутерфорд будто увидел пред собой призрака:
— Невероятно, просто невероятно…
Кэтрин ухватила его за руку:
— Что?
Глаза его восхищенно сверкали:
— Самый древний загадочный текст на хинди, Ригведа, [25] составлен из более чем десяти тысяч восьмиста стансов, а все произведение насчитывает около четырехсот тридцати двух тысяч слогов. В гематрии ключ обычно скрывается в порядке чисел — не важно, оканчиваются ли они на ноль. А мы знаем, что ключ должен быть единым, глобальным, и вот перед нами главный текст индуистской религии — и в самой его структуре скрыты два прецессионных числа.
24
Астрологические дома, или дома гороскопа (иногда — поля гороскопа), — секторы эклиптики.
25
Ригведа — собрание преимущественно религиозных гимнов, первый известный памятник индийской литературы.
Рутерфорд заглянул Кэтрин в глаза. Она широко улыбнулась ему.
— Вот так: мы напали на золотоносную жилу. Только руку протяни — и код наш. Где еще встречаются эти числа?
— Да где угодно. Знаешь, так получается, будто все эти предания созданы для того, чтобы все время напоминать нам одни и те же числа независимо от сюжета истории и места ее происхождения. Есть такая древнееврейская книга «Каббала». Чтобы дойти до Господа, необходимо преодолеть семьдесят две тропы. Бероссус, вавилонский историк, описавший Оаннеса, говорит, что до потопа существовала династия царей, правивших Вавилоном, и правление их длилось четыреста тридцать две тысячи лет. Что еще интереснее, Бероссус утверждает, что от сотворения мира до начала потопа прошло двести шестнадцать тысяч лет, а две тысячи сто шестьдесят — это количество времени, необходимое для прохождения одного дома зодиака.
— Точно…
— И в гематрии! Помнишь, мы подсчитывали числовое значение имен
— …цифровое значение которого равняется радиусу Луны в милях! — воскликнула Кэтрин, едва веря происходящему. — Господи, все эти совпадения начинают всерьез меня пугать. Ведь наверняка существует связь между прецессией и гибелью Древнего мира.
— Да, — кивнул Рутерфорд, — древние просветители будто напоминают нам: каждый раз, когда Земля завершает двадцатишеститысячелетний цикл «качения», на мир обрушивается страшный катаклизм.
Прикрыв глаза, Кэтрин попыталась собраться с мыслями.
— Джеймс, есть что-то еще во всем этом… И есть Безумов. Помнишь, что сказал Эрнан? Электромагнитные потоки, которые Безумов намеревается «запрячь», неразрывно связаны с орбитальным движением Земли. Очень хочется верить, что древние могли влиять на эти потоки энергии. Не знаю, для чего они это делали, — может, для получения энергии, может, для изменения движения планеты. По-моему, Безумов уверен, что он в состоянии вновь запустить эту машину. А вот я уверена в том, что неправильное использование технологии древних может стать фатальным.
Рутерфорд слушал, и ужас охватывал его. Он тихонько выругался.
— Этот русский просто псих! Ну посуди сама — как он это сделает? Одно дело — обнаруживать руины древних технологий, и совсем другое — придумывать, как эти технологии оживить и использовать.
— Джеймс, у фон Дехенда надо искать причину и время катаклизма, а еще — точное описание того, что тогда могло произойти. Только после этого мы сможем выяснить, почему профессор был убежден, что его предостерегают. Поскольку на данный момент непонятно, каким именно образом прецессия связана с катаклизмом и с какой целью нас предупреждают. И может ли произошедшее с древними случиться с нами. Профессор Кент, похоже, именно так и думал, но почему?
Рутерфорд вздохнул и посмотрел Кэтрин в глаза. Кэтрин улыбнулась и опустила руку ему на колено.
— Джеймс, мы сделаем это. Главное — не останавливаться, идти до конца. Но надо спешить.
Рутерфорд взял ладонь Кэтрин и крепко сжал в руках. Ей так хотелось обнять его, но она чувствовала, что время просто тает на глазах, к тому же Кэтрин смущало то, что она так разволновалась От его прикосновения ей сейчас хотелось забыть обо всем на свете — об этой отчаянной гонке, об опасности, угрожавшей обоим…
Но как только она раскрыла рот, чтобы сказать что-то, безмятежное спокойствие блочной многоэтажки Киттэ разлетелось в клочья: с улицы донесся звук выстрела.
47
Кэтрин вышла на лестницу и, глянув вниз, увидела поднимающихся троих или четверых мужчин — они постучались в дверь квартиры ниже этажом. Она задвинула засов и, развернувшись к гостиной, прижалась спиной к двери. Лицо ее побелело от страха. В дрогнувшем голосе слышалось отчаяние:
— Они здесь… Идут наверх…
С лестницы доносились испуганные крики жильцов.
Рутерфорд вышел на балкон и быстро посмотрел вниз, пытаясь разобраться в происходящем на улице. Его объял ужас, когда он увидел тело Киттэ, распростертое на тротуаре перед входной дверью: вокруг стояли трое в черном, а проезд по узкой улице блокировали два больших черных джипа. Пока Рутерфорд пытался осознать увиденное, один из парней в черном показал на него и заорал по-английски:
— Вот он! Седьмой этаж. Вперед!