Крылья из огня и тени
Шрифт:
– Не отвлекайся.
– Ашер, ты закрыл эту часть себя от себя самого. Возможно…
Ашер резко повернулся к своему другу и рявкнул, грозно нависая над ним:
– Возможно – что? Возможно, нам стоит попробовать что-то другое? Потерять еще больше времени?
Цето побледнел. Шумно сглотнув, он все же не отступил.
– Тебе следует быть осторожнее, – настойчиво произнес он, и Ашер понял, что брат имеет в виду. Он тут же отступил, возвращая Цето возможность дышать. Тяжело закашлявшись, брат принялся ругаться изо всех сил:
– Погань!
– Извини, – с усилием выговорил Ашер.
– Я понимаю. Правда, я знаю, что ты похоронил в своей душе после смерти Лии, о чем заставил себя забыть. Что ты закрыл от самого себя. Теперь ты начал открывать эти ворота, и я совру, если скажу, что не боюсь. Но – черт побери – я твой друг! Если ты сделаешь это еще раз, я тебя урою, даже если мне придется сдохнуть. – Цето ткнул пальцем в сторону Ашера, едва не попав тому в грудь.
Криво улыбнувшись, Ашер кивнул Цето.
– Я запомню твои слова. А теперь пойдем. Райя и Мила ждут.
Повернувшись к двери, оба глубоко вдохнули.
– Как думаешь, насколько все плохо? – хрипло пробормотал Цето. Ашер был уверен, что на самом деле брат совсем не хочет знать ответ на этот вопрос.
– Плохо, – ответил он. – Райя умеет бороться. Она явно сделала все возможное. А мы не нашли ни следа.
– Мим и Пан?
– У Милы, – тихо ответил Ашер.
– Ты хочешь сказать?..
– Да, – коротко ответил он, и ему стало ясно, что Цето понял. Либо они оба мертвы, либо по-прежнему заточены в камне, в браслете Милы. Во имя всего, что было ему дорого, он надеялся на второй вариант.
Подняв обе руки и положив их на дверной косяк, Ашер сосредоточился, направляя свою энергию, и позволил ей вырваться наружу, словно обнажая меч. Древесина под его руками начала вибрировать и изгибаться. Дверной косяк пробудился и внезапно задвигался, из него разрасталась лоза, а по мрамору у них под ногами побежали трещины. Маслянистая жидкость, которой была покрыта дверь, теперь растекалась все дальше и дальше.
На эту дверь, на портал в Нехеву, было наложено запрещающее заклятье. Но не с этой стороны – в этом не было необходимости. Нет, вход был закрыт изнутри. Его запечатал Элариан. Лишь немногие знали про эту дверь. И уже целую вечность никто не рисковал ее открыть.
До этого момента.
Стиснув зубы так сильно, что те заскрипели, Ашер зарычал, чувствуя, как запрещающие чары вгрызаются в его тело, как лоза впивается в его спину и охватывает его – и это не дружеские объятия, а хватка дикого зверя, который до смерти проголодался.
Потеряв равновесие, Цето крепко ухватился одной рукой за плечо Ашера, а другой – за стену. Разумеется, он пытался помочь Ашеру, снова и снова посылая ему свою энергию, но, какой бы силой он ни обладал, здесь ее было явно недостаточно.
Дверь скрипела и трещала, упрямо сопротивляясь воле Ашера. Она поглощала все больше его энергии, но не открывалась. Его руки покрылись маслянистой жидкостью и кровью, он изо всех сил упирался ногами в землю. От новой волны его энергии задрожал весь коридор, вокруг них с Цето закружились пыль и мусор, так что эти двое не могли разглядеть, что происходит вокруг. В следующее мгновение Ашер обрушил энергетический удар на запрещающее заклятье. Ноги подкосились, он упал на колени, но по-прежнему крепко держался за дверь, не разрывая связь. Какой бы силой он ни обладал, каких бы чудищ, таившихся у него внутри, он ни выпустил на волю, Ашер не знал, сколько еще продержится. Запрещающее заклятье, словно яд, проникало в его тело, медленно и с наслаждением душило его, подобно змее.
Мила.
Перед внутренним взором Ашера возникло ее лицо. Сначала она улыбнулась ему, потом надула губы и взглянула на него бесстрашно, с упреком – как делала уже не раз. И вместо того чтобы сдаться и впустить в себя хаос, он снова обратился к тьме, которая таилась в нем, призвав бурю, которая едва не сокрушила коридор вечности.
Ему было все равно. Он откроет эту дверь – так или иначе.
Цето что-то прорычал, но Ашер не расслышал, что именно. Снова и снова он высвобождал энергию эфира, собирая ее из самых дальних уголков собственной души и этого места.
Внезапно он почувствовал прикосновение запрещающего заклятья, наложенного на древнюю дверь, словно живой замок, и вцепился в это ощущение, крепко ухватился за его магическую энергию – и тут же отправил ее назад, словно бумеранг. Быстрее, сильнее, яростнее.
Ашер снова вскрикнул: у него перехватило дыхание, его грудная клетка горела. Запахло подгоревшим маслом, прогнившим деревом и серой.
Его обдало жаром, а затем стало темно.
Одним движением, словно от взрыва, дверь распахнулась – и все кончилось. У него получилось.
Перед входом в коридор почти ничего не осталось – лишь обломки и пепел. Ашер оторвал пальцы от двери – вместе с приставшими к ним щепками и занозами. Теплая кровь заливала лицо – возможно, она смешивалась с маслом, не разобрать. Лоза оплела его довольно крепко, кое-где шипы впивались в руки и в виски, но сильнее всего – в спину.
Перед тем как он, тяжело дыша, наклонился вперед и упал, ему удалось улыбнуться. Элариан не смог преградить ему путь. Пока еще нет. Эта мысль придавала ему сил.
И Мила была рядом, в этом он не сомневался. Он снова и снова представлял себе, как она произносила его имя, вызывая в памяти ее голос. Может, ему померещилось?
– Даже если мои слова тебя не достигнут, я приду за тобой, – прошептал он. – Борись, Мила. Борись!
Я с тобой. Держись.
3
Тариэль
Впервые за всю свою сознательную жизнь Тариэль напился. Он отведал «вино богов». Так этот напиток называли Вечные, потому что он мог затуманить их разум. В него добавлялся специальный магический состав. Это был концентрированный жидкий эфир с добавлением меда. Напиток богов считался редкостью, потому что его компоненты требовалось сочетать в строгой пропорции: иначе он не действовал или отравлял того, кто его пил.