Крылья красных птиц 3. Дочь Рождённого Землёй
Шрифт:
Для такого важного события леди Николетта выбрала главный зал – огромный, пустой и гулкий, с увешанными старинным оружием стенами – предназначенный для приёма множества гостей, а никак уж не одного человека.
Лике здесь сразу же стало не по себе. В полутьме она даже не сразу заметила тётушку в строгом, застёгнутом под горло, коричневом платье. В растерянности она забыла сделать реверанс, как учила привёдшая её сюда служанка, и просто поклонилась, комкая в руках подол платья.
«Деревенщина», – слегка скривила тонкие губы тётушка, – «Впрочем, на Гвенлин похожа поразительно».
Под
– Рада видеть тебя, дитя моё. Проходи ближе, не стесняйся. Никто из нас не чаял увидеть дочь Гвенлин живой. Вижу, нелегко тебе пришлось. Как ты жила всё это время, девочка? Рассказывай, я просто умираю от любопытства.
«Умирает она» – сама расселась в кресле, а Лике присесть не предложила. Так, стоя навытяжку и комкая несчастный подол до полного безобразия, Лика, краснея и запинаясь, коротко изложила историю своей жизни, умолчав о демонах.
Тётушка охала, вздыхала сочувственно над тяжёлой долей «сиротки», а затем заявила, что жизнь с одними мужчинами до добра не доводит. Но ничего – всё поправимо. Аларика теперь – леди и вести себя должна соответствующе. Уж она-то проследит за её воспитанием.
«Тоже мне – леди!» – Лика сердито захлопнула дверь маминой комнаты перед самым носом сухопарой гувернантки, приставленной к ней заботливой тётушкой. «Теперь понятно чего Рейон так не любит леди Николетту. Если она и его так воспитывала…»
Тётушка вместе с гувернанткой прочли Лике длинную лекцию о поведении настоящей леди. Раскритиковали её одежду, голос и походку. И, в довершение всего, не пустили в мужское крыло, дружно закатив глаза, едва услыхали такое желание. Так что увидеться с Кайдо и мальчишками не получилось.
Да гори оно всё синим пламенем! Если и бабушка с дедом окажутся такими же, как тётушка (которая вообще не тётушка), ноги её здесь не будет, даже если придётся выпрыгнуть из окна.
На следующий день её желание выпрыгнуть из окна увеличилось втрое.
Утро началось с появления служанки с ворохом одежды. Большую часть которой Лика не знала как надевать и главное – зачем. Вот, например, зачем под одно платье надевать аж четыре нижних юбки? И зачем этому платью такой длинный шлейф – пыль с пола собирать? Прошлась по дому, заодно и полы протёрла. И зачем вообще ей столько нарядов – по пять раз в день их менять?
Когда служанка сказала, что настоящая леди не должна к завтраку, обеду и ужину выходить в одном и том же платье, Лика не нашлась что ответить.
Чтобы выбрать платье к завтраку, надеть его и все детали, что к нему полагались, а также соорудить сложную причёску, понадобилось больше часа – по мнению молодой ведуньи, целая вечность.
Сам завтрак в обществе тётушки и сухопарой гувернантки больше напоминал урок хороших манер. В итоге Лика вышла из-за стола злая и голодная, с полным осознанием того, какая она неотёсанная деревенщина, а также с огромным желанием что-нибудь поджечь и поставить фингал тётушке.
Настоящей леди не полагалось разгуливать во дворе
Знакомая фигура мелькнула внизу.
Лика перегнулась через парапет, крикнула:
– Доброе утро, Хазам.
– Доброе утро, молодая госпожа, – Хазам подошёл ближе, поклонился.
– Что происходит в замке?
– Ничего страшного, моя госпожа, – Хазам поклонился снова, – не волнуйтесь. И прошу меня извинить, я сейчас немного занят.
– Погоди, – остановила его Лика, – где сейчас Кайдо и дети?
– Сегодня я их не видел, но их поселили вон там, возле кухни, – он махнул рукой, показывая направление. – Ещё раз прошу прощения, но я очень спешу. Попросите кого-нибудь из слуг показать вам дорогу.
Он развернулся и исчез в толпе стремительным шагом, а Лика вздохнула. Попросишь тут слугу, как же! Когда эта старая ворона (это она про гувернантку) глаз с неё не спускает.
Хоть бы Кайдо сам её нашёл. Уж он-то не постесняется нагрубить старухе. Желание было нелогичным, неправильным, меньше всего демону стоило привлекать к себе внимание какой-нибудь выходкой, но слабее от этого не становилось.
Демон появился вечером, когда Лика вся уже извелась. Настойчивый стук в окно заставил Лику отложить незаконченную вышивку – вместо положенных цветов она нашила каких-то букашек назло тётушке. Кайдо прилепился на карнизе второго этажа и продолжал колотить в окно.
Она откинула щеколду, распахнула узкие высокие створки. Демон сверкнул в сумерках зубастой улыбкой и с трудом протиснулся внутрь, едва не застряв в окне.
– Это тебе, – он вытащил из-за пазухи два больших краснобоких яблока и изрядно помятую булку.
– Ой, Кайдо, спасибо! Откуда ты узнал? Я есть хочу, просто умираю.
– Ну так! – он выпрямился слегка самодовольно. – Не одна ты умеешь чувствовать. Мне вот интересно – здесь всех благородных дам принято морить голодом?
– Никто меня не морит, – вздохнула Лика. – Но знаешь, когда не понимаешь, чего больше хочется – надеть тарелку тётушке на голову или провалиться сквозь землю, как-то не до еды.
Кайдо только вздохнул сочувственно, наблюдая, как она жуёт и сказал:
– Я выходил сегодня за внутреннюю стену, поговорил с людьми…
– Ты? Поговорил с людьми? – Лика от удивления чуть не поперхнулась.
– Да. А что тут такого? – нахмурился демон. – Здесь все принимают меня за полукровку, даже личина не нужна, главное не улыбаться и руки особо не показывать. Так вот. Прошлой ночью банда разбойников напала на деревеньку на том берегу. Навела шороху и скрылась в лесу. Утром Хазам отправил по их следам небольшой отряд. Никто из этого отряда не вернулся до сих пор. И вестей от них нет. Хазам бесится, поднял на ноги весь гарнизон, но поиски не организовал. Я так понимаю, людей у него для этого маловато, боится замок оставить без охраны. Правильно, наверное, боится.