Крылья ночи
Шрифт:
— С шести до восьми. Это четырнадцать часов в день.
— Полагаю, у тебя есть перерыв на ленч? — поинтересовался мужчина, поднимая брови,
— Да, час.
— И перерывы утром и вечером?
— По полчаса… — продолжала объяснять девушка. — Всего час.
— Значит, ты работаешь двенадцать часов, а не четырнадцать, как только что заявила, — удовлетворенно заметил собеседник.
— Да, — согласилась она, — я работаю двенадцать часов.
— Тогда почему ты сказала, будто четырнадцать? — раздраженно спросил хозяин отеля. — Ты такая же лгунья, как и воровка?
Румянец
— Двенадцать все равно много, — упрямо продолжала она, восстановив самообладание. — И у меня всего один выходной.
— Ты уже подавала жалобу?
Глаза мужчины на мгновение задержались на лице собеседницы и затем побежали вниз, пристально рассматривая ее фигуру. Мелани почувствовала необъяснимое смятение, грозящее вернуть румянец на щеки.
— Ты понимаешь, что, если я сокращу твой рабочий день, жалованье, естественно, уменьшится?
Вот тогда мисс Роусон вспылила, заявив, что он и так недостаточно ей платит и, несмотря на сокращение рабочего дня, она требует повышения оплаты.
— Но ты получаешь такую же заработную плату, как и все горничные, — спокойно напомнил ей Леонардос, откинувшись на спинку кресла, как будто решив рассмотреть ее с дальней дистанции, словно необычную картину.
— Такую же, как местные крестьянки!
Слова сорвались с языка Мелани прежде, чем она осознала их неуместность, и сердце девушки неровно забилось еще до того, как собеседник заговорил.
— Ты считаешь себя лучше их? — поинтересовался Леон медленно и сдержанно, его акцент при этом стал более явным. — Постарайся оценивать себя верно. Эти гречанки — хорошие и честные женщины, соль земли… А ты и тебе подобные — мусор и дрянь!
Мелани вздрогнула. Дрянь… А когда-то он шептал с еще более заметным акцентом: "Моя любимая, милая моя, ты превосходишь собой всех девушек, которых я когда-либо встречал…" И когда в ее душе воскресло воспоминание об этих произнесенных вибрирующим голосом словах, она заговорила вновь, не задумываясь над смыслом произнесенных слов:
— Я изменилась, Леон. Я теперь не такая глупая. Семь лет назад я была легкомысленной и беспечной, но ты… Ты не счел мою юность оправданием необдуманного шага. — Мелани смотрела на своего бывшего жениха печальными глазами, которые блестели от наполнявших их слез. — Теперь я бы так не поступила… с… с нашей помолвкой.
— Ты выпрашиваешь пощады? — насмешливо спросил грек. — Если так, ты напрасно тратишь время.
— Нет, не пощады, — быстро возразила мисс Роусон, огорченная насмешкой и равнодушием, с которыми мужчина отнесся к ее мольбе о понимании. — Я просто прошу справедливости, Леон…
Он пристально смотрел в сторону двери, которую Мелани, войдя, закрыла неплотно. Дверь теперь была распахнута, и на пороге стояла Ольга с пачкой бумаг в руках.
— Прошу прощения, Леон, — Произнесла мисс Ньюсон с вежливой улыбкой на губах. — Я думала, что ты уже отпустил Мелани. Я приду позже.
Ее глаза хлестнули
— Это все осталось только подписать? — спросил мистер Ангели, кивнув на бумаги в руках Ольги. — Можешь оставить эту стопку у меня на столе.
— Есть несколько вопросов, но ничего срочного, — ответила та. — Я принесу их позже.
Бросив еще один злобный взгляд в сторону Мелани, управляющая ушла, тихо прикрыв за собой дверь. "Как много ей удалось подслушать?" — задумалась девушка.
— Прости, — виноватым тоном прошептала она. — Я не буду больше называть тебя Леоном. Это случайно выскользнуло.
Все внимание Леонардоса, казалось, занимала закрывшаяся за Ольгой дверь, и на некоторое время воцарилось молчание. Затем мужчина перевел взгляд на Мелани. Или он не расслышал ее извинений, или предпочел их проигнорировать, но он только поинтересовался:
— Какую справедливость ты имеешь в виду?
Мисс Роусон беспокойно пошевелилась. Ее лицо было бледным, а мысли все еще витали вокруг молодой женщины, которая только что вышла.
— Ты платишь Сандре гораздо больше, чем мне, хотя она меньше работает. — Наткнувшись на хмурый взгляд, собеседника, выдававший его размышления, Мелани поспешила добавить; — Подруга позволила мне упомянуть о размере своего жалованья, иначе бы я этого не сделала.
— Вы с Сандрой, видимо, многое уже сравнили? Сандра получает столько потому, что, по моему мнению, она этого заслуживает. Ты же не стоишь более того, что получаешь.
Девушка и раньше догадывалась, каким будет его ответ, и теперь горько сожалела о своем решении прийти сюда и о том, что поставила себя в такое унизительное положение.
— Значит, дополнительного выходного я тоже не получу?
— Конечно нет.
— А комната? — упорно продолжала она. — Я должна оставаться и дальше в убогой конуре? Есть свободная…
— На следующей неделе приезжает новая служанка, она ее и займет. А больше нет ни одной, куда бы ты смогла переехать. Но если бы у нас и была пустующая комната, — не спеша добавил хозяин отеля, — я не позволил бы тебе этого сделать. Это жилище — часть твоего наказания, и ты останешься в нем на те четыре года, которые проживешь здесь.
— Четыре года! — гневно воскликнула мисс Роусон, но благоразумно сдержалась и только добавила дрожащим от ярости голосом: — Что ты за человек? Ты, вероятно, все эти годы выдумывал наихудшую кару для меня!
— Ты так считаешь? — спокойно осведомился Леонардос. — Нет, Мелани, ты ошибаешься, Я мог бы выдумать и более жестокое наказание. — Он смотрел на нее глазами, в которых тлели угольки ненависти, а узкие ладони с длинными тонкими пальцами, лежавшие на подлокотниках кресла, мед ленно сжались, словно когти хищной птицы, заставив девушку невольно прижать руку к горлу. — Я мог бы заставить тебя выйти за меня замуж. — Тлеющие угли погасли, и руки его расслабились. — Так что будь благодарна своему жребию, — посоветовал мужчина. — Стань я твоим мужем, я проучил бы тебя куда суровее.