Крылья рока
Шрифт:
Очень рада, что мы поговорили.
Повернувшись спиной к бейсе, Ченая вышла из комнаты.
Ждавшие за дверью стражники проводили ее через покои и внутренний двор до Главных ворот. За ними девушку ждали носилки и четверо огромных мускулистых мужчин, одетых только в сандалии, алые набедренные повязки и широкие кожаные ремни — одежду ранканских гладиаторов.
— Дейрн! — окликнула Ченая самого высокого из четверки. — Подойди сюда, взгляни, каких уродов здесь берут в гвардию Приблизившись к госпоже, Дейрн положил руку на рукоять меча. Отвратительная усмешка, совсем не похожая на улыбку Ченаи, скривила уголки его рта.
— Мелковаты, не правда ли, госпожа?
Потрепав ближайшего бейсибца по щеке, Ченая спряталась за шелковый полог носилок.
— Но очень милы, — заметила она.
— Шупансея! — бушевал Молин Факельщик.
Его обычно сдержанное и бесстрастное лицо покраснело, он тряс кулаками перед лицом племянницы.
— Она повелевает бейсибцами! Когда ты только научишься сдерживать свой язык, девочка?
Ченая пробормотала ругательство После подписания договора о покупке имения ее отец пригласил Молина домой, и девушка совершила ошибку, упомянув при нем о разговоре с бейсой.
За последний час у нее не было ни минуты покоя. Даже неприкосновенное убежище ее будуара не могло спасти Ченаю, поскольку жрец следовал за ней по всему дому, обвиняя и укоряя.
Девушка, сверкнув глазами, посмотрела на него. Если у старика жреца хватает духу вторгаться в ее покои, пусть смотрит. Сердитым движением сорвав с себя шелковые одежды, Ченая швырнула их к его ногам.
Выругавшись, Молин пихнул ногой дорогое платье, не обращая внимания на обнаженное женское тело.
— Черт побери, испорченная девка! — схватив Ченаю за руку, он рывком развернул ее. Девушка тщетно попыталась вырваться. — Ты больше не в Рэнке и не можешь повелевать всеми, как раньше. Здесь иная политическая ситуация!
— Брат, — произнес с порога Лован Вигельс, — ты в моем доме, так что прошу говорить с моей дочерью вежливо. И отпусти ее руку, пока она не сломала твою.
Окинув отца и дочь ледяным взглядом, Молин все же разжал руку. Сверкнув фальшивой улыбкой, Ченая подошла к одному из многочисленных сундуков у стены. Времени распаковывать вещи не было, но она быстро нашла нужный сундук и открыла его. Достав оттуда кипу одежды, девушка выбрала великолепно сшитый костюм из кожи и стала одеваться.
— Брат, — снова начал Молин уже более умеренным тоном, — племянница. Умоляю вас в этих делах доверять мне. Вы совершенно не знакомы с ситуацией в Санктуарии. — Сплетя руки, он картинно заходил по комнате. — Ваше известие об убийстве императора действительно ужасно.
— Погибла вся императорская семья, — заметил Лован Вигельс, — по крайней мере, те, кого смог схватить Терон. Нам с Ченаей едва удалось спастись, но погоню могут послать и сюда.
И за тобой тоже, брат.
Молин на миг нахмурился.
— Вот почему нам нужны бейсибцы. Они будут охранять Кадакитиса. Они полностью преданы Шупансее, а та, похоже, души не чает в принце.
Ченая бросила на отца молниеносный взгляд — едва заметный кивок заставил ее промолчать.
— А что насчет Третьего отряда коммандос? — осторожно спросил Лован. — Они возвели Терона на Ранканский престол и хорошо знают, что Кадакитис — законный претендент на трон.
Терон что, действительно изгнал их, или они здесь, чтобы совершить еще одно убийство?
Снова нахмурившись, Молин потер руки.
— Мне о них ничего не известно, кроме того, что в свое время этот отряд сформировал Темпус Тейлз, служивший тогда императору.
Ченая с силой втиснула ногу в ботинок.
— Темпус! — плюнула она. — Этот мясник!
Молин Факельщик поднял брови.
— Скольких ты убила на арене после моего отъезда, дитя? Для Темпуса Тейлза смерть — это война, долг, — он свысока глянул на нее. — А для тебя это игра.
— Игра, пополнившая твой кошелек, — быстро ответила Ченая. — Думаешь, я не знаю, что ты всегда ставил на меня?
Жрец предпочел пропустить сказанное мимо ушей и обратился к ее отцу, разведя руки.
— Лован, доверься мне. Кадакитис не должен узнать о смерти своего брата. Ты ведь знаешь, принц — молодой идеалистичный дурак. Он поскачет прямо в Рэнке, требуя отдать ему трон, и Терон прирежет его, как теленка, — тут он повернулся к Ченае, и в его голосе прозвучала искренняя мольба. — Лучше пусть остается здесь, в Санктуарии, в безопасности до тех пор, пока мы не сможем разработать план, который вернет ему принадлежащее по праву рождения.
Каждое слово, срывающееся с уст жреца, напоминало Ченае зеленую змейку — дядя назвал ее бейнит, — свернувшуюся вокруг запястья бейсы. Молин тоже был змеей, девушка знала это на собственном опыте. Он не шипел, прятал ядовитые зубы, и все же Ченая ощущала, как он пытается сдавить ее своими кольцами.
— Дядя, — выдохнула девушка, борясь с другим ботинком, — ты сильно ошибаешься, считая меня полной дурой. Я знаю моего маленького принца гораздо лучше, чем вы вообще когда-либо сможете узнать его. Я ходила во дворец не за тем, чтобы поведать о событиях в столице, а чтобы повидаться с другом, по которому очень соскучилась. — Встав, она стала застегивать пуговицы, которые служили скорее украшением ее наряда, чем несли какое-то назначение. — И разведать обстановку, осмотреть дворец. Я собираюсь провести там некоторое время. Твои драгоценные бейсибцы не единственные, на кого может рассчитывать Кадакитис.
Девушка достала из сундука великолепный меч, отделанный золотом, с эфесом, выполненным в виде крыльев огромной птицы, с камнем на рукоятке, зажатым в ее когтях. Ченая застегнула пояс, прицепила на бедро меч и надела манику — нарукавник из кожи и металлических колец.
— Принц никогда не достанется Терону, обещаю вам.
— Моей племяннице стоило родиться мужчиной, — ехидно заметил Молин. — Не думаю, что обыкновенный гладиатор из Рэнке сможет защитить принца лучше, чем военный гарнизон.
Или церберы. Или наши бейсибские союзники.
Ченая откинула назад длинные светлые локоны и надела, надвинув на лоб, золотой обруч, чтобы удержать их. Посреди лба гордо засияло прикрепленное к обручу солнце — символ бога Саванкалы.
— Я не обыкновенный гладиатор, — холодно напомнила она жрецу, — и это тебе хорошо известно, старая куница.
Как ни сожалела Ченая о том, что во всем призналась жрецу, но Молин был единственным, кто знал о ее сне и даре, полученном от самого Главы ранканского пантеона. Тогда она была еще очень молода, всего четырнадцати лет, и ей была простительна подобная откровенность. А он был ранканский жрец, и кому, как не ему, было поведать о сне, явлении Саванкалы и трех желаниях, которые тот обещал исполнить? Молин тогда подробно расспросил ее и решил, что сон был вещим.