Крылья Руси
Шрифт:
– Посмотрим?
На скамейке у пруда оказалось трое подростков, не старше их. Юноша с золотыми волосами перебирал струны гитары, что-то напевая на незнакомом, но приятном языке. Двое – девушка помладше, такая же светловолосая, и черноволосый парень – слушали, а девушка еще и подпевала. Гостей заметил черноволосый парень – и махнул рукой, приглашая присоединиться.
Встал, освобождая место на скамье для Юлианы, помог девочке устроиться, расстелил на траве плащ, уселся и приглашающе махнул рукой Ференцу.
– Располагайтесь.
Ференц
– А на каком языке эта песня?
– На русском. Моем родном.
По уговору ему ответила светловолосая девочка. Ференц пристально вгляделся в знакомое по портрету лицо.
Что тут скажешь?
Художник не преувеличил. Наоборот, он не смог передать обаяния этой юной красавицы. Дерзкой улыбки, упрямства в глазах, характера… когда она чуть подрастет – дворяне с ума сойдут. Ферек знал от матери, как отец гонял от супруги самых непонятливых наглецов. Кажется, ему предстоит то же самое?
Но печальной эта перспектива мальчишке не казалась. Сейчас, глядя в синие глаза, он понимал, что его невеста очаровательна. И если она еще и умна…
– А о чем она?
Девочка лукаво прищурилась.
– О том, что век воина недолог – и потому славен. Его участь смерть, и ему не стоит обещать вечную любовь юной деве, но он останется в веках. Я могу попробовать перевести, но… на какой язык?
– А вы владеете венгерским?
Сейчас они говорили по-польски, и Ферек отмечал, что у девушки даже акцента нет. Словно это ее родной язык.
– Пока еще плохо, - призналась девушка, – я учила его и продолжаю изучать, но мне сложно…
– Отчего же?
– По-настоящему язык можно выучить, только разговаривая на нем. С теми, для кого он родной. А на Руси таких мало. Вот польский изучить мне было легче…
– Буду рад вам помочь.
– Правда? Как хорошо!
Кокетливая улыбка, легкое прикосновение руки…
Владимир, который наблюдал за сестрой, только усмехнулся про себя. Беспощадное очарование, так-то. Но хороша, чертенок? Ежи повезло не меньше. В Юлиане не было такой мягкости, как в Наталье (во многом напускной, уж он-то знал, что сестрица пошла больше не в мягкую мать, а в тетку Софью), зато чувствовалась порода. Тонкая линия носа, высокий лоб, громадные черные глаза, длинная шея… когда она научится пользоваться своими преимуществами – будет не хуже матери. А та по праву считается самой очаровательной женщиной Венгрии.
– Попробуй спеть на польском, Наташа. А я помогу музыкой.
Гитара…
На Русь она попала вместе с Николя Маттейсом, который концертировал, как скрипач, но нашел себя и как преподаватель. Вот театр на Руси особым успехом не пользовался – патриарх был против, а музыка… да что ж в ней плохого?
Красиво, возвышенно…
Николя настолько понравилось на Руси, что он так и остался в Кремле в числе прочего обучая талантливых детей игре на музыкальных инструментах.
Невместно царевичу?
Ха, попробовал бы кто-то это вслух произнести!
Владимир умел неплохо играть и на скрипке, но гитара нравилась ему куда как больше. И сейчас помогала знакомству. В два голоса были спеты несколько песен, потом завязалась беседа, а когда старший брат потихоньку улизнул из сада, дело, считай, было сделано.
Молодежь разговаривала о всякой ерунде, но можно было уже четко сказать, что они станут… ну, хотя бы друзьями. А это – немало.
***
– Что мы будем делать, сынок?
Гордая королева Гедвига сейчас выглядела… жалко. Руки подрагивали, перебирая пластины веера из слоновой кости, глаза бегали, голос чуть срывался – угроза была более чем серьезной. Датчане и шведы грызлись постоянно, в этом не было ничего удивительного, но если со стороны финнов еще ударит Русь – могут и не выдержать.
Флот сильно потрепан, в казне пусть, войск мало, нет, против двух таких хищников Швеции не устоять.
– Разумеется, мы будем драться, - для Карла этот вопрос и не возникал. Помирать, как овца на бойне, он не собирался. – Я попросил Марию написать сестре, но толку с того…
– Конечно, что может решить мямля Георг? – Гедвига скривила губы. – Кристиан на него и не оглядывается! А Мария… хорошо хоть сына родила. Жаль, что одного.
Второй беременностью у Марии родилась дочь, а третьей пока не наступало, несмотря на все старания супруга. Маленький Карл Двенадцатый сейчас бегал по дворцу и беззаботно играл в солдатики, даже не догадываясь о войнах и бедах, которые может ему оставить в наследство отец.
– Вот именно, что мямля, - Карл хищно усмехнулся. – Георг сам по себе ни на что не способен, даром, что королевской крови. Кристиан – правитель, а этот – так, при нем!
– Нам это может помочь?
– Может, мама. Если ты справишься здесь.
Гедцига вскинула голову.
– Не путай меня со своей супругой, сынок! Что я должна буду делать?
– До русских я не доберусь, но отколоть от них данов – могу. Как ты думаешь, что сделает Кристиан, узнав, что мои войска высадились в Копенгагене?
– А мы… сможем?
– У нас нет выбора. Это единственный шанс. Если даны отойдут, русских мы выбьем.
– А сил хватит?
– Не знаю. Но Георг – это не Кристиан. Он может дрогнуть, растеряться – это наше единственное спасение.
– Нас никто не поддержит?
– Некому. Эти мерзавцы идеально рассчитали время. Франция и Англия сцепились так, что пух и перья во все стороны. Людовик разве что на словах поддержит, да потом втрое запросит. Австрия воюет с турками, остальные в драку с Русью попросту не полезут. Незачем.
– Что если поляки поддержат Русь?
– Могут. Но это допустимый риск. В любом случае, воевать сразу со всеми мы не сможем. Сначала надо выбить из войны данов, а потом – взяться за второго противника.