Крылья Сикорского
Шрифт:
В качестве прицела вначале использовалось простейшее визирное устройство, предложенное Сикорским. С пристрелкой на первом заходе получались хорошие результаты. Правда, они зависели от мастерства пилота, поскольку повторный заход на цель требовал сохранения первого режима, т.е. скорости, высоты, курса. Потом использовались прицелы офицеров ЭВК Иванова, Наумова, баллистические таблицы профессора Ботезата, которые позволяли производит: прицельное бомбометание с различных высот при разных скоростях самолета и с учетом калибра бомб, правда, в плоскости ветра. Бомбометание велось внешне довольно просто, но требовало опыта, сноровки и большой слаженности экипажа. Вот штурман (он же второй пилот) или артиллерийский офицер стоит на коленях перед открытым люком. Рядом справа висят бомбы в кассетах. Дерни рычажок, и они полетят вниз. Штурман на прицеле устанавливает расчетный угол и через визирное устройство командами пилоту наводит самолет таким образом, чтобы линия пути проходила через вертикальную нить креста. У летчика на стекле впереди внизу тоже вертикальная нить (некоторое подобие прицела),
С появлением у противника в большом количестве зенитной артиллерии и активизации истребительной авиации возникла необходимость обрабатывать цель с первого захода без пристрелочных поправок и с любого направления, а не только в плоскости ветра. Работа А. Н. Журавченко в сотрудничестве с другими специалистами, в том числе с очень активным рационализатором командиром корабля № 5 Г. В. Алехновичем, дала новое направление прицельному бомбометанию и подняла его на высокую по тому времени ступень. Был изобретен «ветрочет» - треугольник учета бокового ветра. Все последующие теории прицельного бомбометания и все приборы для этой цели независимо от их конструкции и сложности в той или иной степени базируются на принципах, разработанных А. Н. Журавченко.
Для получения точных и достоверных данных по результатам бомбометания, а также исключения элементов субъективности при визуальной разведке на «Муромцах» устанавливались лучшие в то время в мире фотоаппараты системы офицера русской армии В. Ф. Потте, позволявшие получать без перезарядки в автоматическом режиме до 50 снимков отличного качества. По эскадре был объявлен приказ, по которому каждое донесение, в особенности результаты бомбометания, должно было сопровождаться фотоснимками. На них фиксировались также дата и время суток -в момент съемки, высота полета и наименование корабля. На каждом самолете был штатный фотограф - один из членов экипажа, а в отряде - лаборант. При штабе эскадры работало специальное картографическое отделение. Там, например, был впервые смонтирован план австрийских укреплений на реке Стрые в несколько десятков километров длиной. Это было уже начало настоящей аэрофотосъемки.
Кроме бомбового «Муромцы» имели и мощное стрелковое вооружение. Вначале предполагалось использовать «Муромцы» для борьбы с «Цеппелинами», а также для «наступательных действий против неприятельских крепостей». На первой машине, проданной Военному ведомству, была установлена над шасси площадка, на которой располагалось 37-мм пушка Гочкиса на лафете с мягким откатником. Весила она шесть пудов, имела невысокую скорострельность, а запас снарядов составлял всего 15 шт. Обслуживать ее должны были два человека. Ввиду явной нерациональности от установки этой пушки отказались, хотя она по-прежнему числилась в штатном вооружении кораблей.
Интересен был вариант с 75-мм безоткатной пушкой (одной из первых в мире) системы полковника Гельвига и капитана Орановского. Особенность этой пушки заключалась в добавочном стволе, прямо противоположном основному. Главный ствол заряжался снарядом, а второй - пыжом. Выстрелы производились одновременно с таким расчетом, чтобы взаимно скомпенсировать отдачу. Уже были проведены испытания, весьма впечатляющие для наблюдателей на земле, однако и от этого варианта отказались и не только по причине габаритов и веса. Дело в том, что пушка устанавливалась на пулеметном штыре в центроплане верхнего крыла, и в пылу боя имелась опасность нечаянного повреждения пыжом элементов конструкции. Несмотря на отказ от установки пушек на «Муромцы», эти испытания не ускользнули от внимания немецкой разведки, и «Цеппелины» перестали появляться днем.
В качестве оборонительного вооружения использовались пулеметы. Первые облегченные «Максимы» устанавливались сверху фюзеляжа на месте «мостика».В центроплане верхнего крыла была устроена стрелковая установка, которая также обеспечивала обстрел всей верхней полусферы. Стрелок поднимался на свое место из пилотской кабины через люк в потолке фюзеляжа. Установка размещалась между лонжеронами центроплана верхнего крыла, нервюры и обшивка которого были сняты. Стрелок, обдуваемый воздушным потоком, мог сидеть на бензобаке и стрелять из двух пулеметов: одним - вперед и другим - назад. На лонжеронах центроплана устанавливались узлы крепления с втулками-гнездами под штыри шкворней ручных пулеметов «Льюис» и «Мадсен» с магазинами по 40 и 25 патронов соответственно. С 1916 г. стали поступать пулеметы «Виккерс» с магазином на 60 патронов. Были еще американские «Кольты». Экипажи предпочитали «Льюисы» и «Виккерсы». «Мадсены» часто отказывали из-за перекоса патрона, и их брали в полет только по необходимости, когда не было ничего другого. Имелись также приспособления для стрельбы из окон и дверей. До появления хвостовой стрелковой установки, о которой речь пойдет ниже, для защиты самолета от атак снизу и сзади была попытке Сикорского оборудовать «воронье гнездо» - площадку, опускавшуюся
В начале февраля 1915 г. несколько кораблей было готово к ведению боевых действий. 19 февраля капитан Горшков совершил последний тренировочный полет, и на 21 февраля был назначен боевой вылет. Он держался в секрете, и корабль провожали только генерал Шидловский, его адъютант и Сикорский. После вылета экипажа Горшкова личному составу было объявлено о начале боевой работы.
«Муромец» медленно набирал высоту. Командир сделал над аэродромом два круга и на высоте 1800 м лег на курс. Было ясно и тихо. Ни ветерка. Корабль, кажется, стоял в недвижном воздухе. Ровно гудели моторы, все было в порядке. Каждый молча занимался своим делом, каждый был углублен в себя. Все-таки первый боевой вылет. Как поведет себя противник, как машина, ведь она ничем не защищена снизу. В косых лучах утреннего солнца четко просматривались неприятельские окопы. Наумов работал с картой, сверяя ее с местностью, Башко был наготове рядом с командиром. Но все было тихо. Зенитки не стреляли, истребителей не видно. Самолет углубился в тыл противника. Моторист Чучелов, уставший ждать неприятеля, покинул свой пост и сходил проверил двигатели. Все было в порядке. Полет протекал нормально. Прошли две станции, сфотографировали поезд, а конечного пункта маршрута Вилленберга все не было. Горшков грозно посматривал на штурмана, тот нервничал. Стало ясно - заблудились. Горшков повернул назад. При проходе линии фронта у всех опять засосало под ложечкой, но все было спокойно. Уже на снижении вспомнили о бомбах, но делать нечего, пришлось с ними садиться. Что ж, первый блин комом. С горечью пришлось доложить генералу о неполном выполнении боевого задания. Тем не менее первый боевой опыт уже был. Тщательно осмотрели корабль - ни единой царапины. Неудовлетворенный результатами вылета, Горшков решил повторить вылет прямо на следующий день. Уже по знакомому маршруту точно вышли на Вилленберг и сделали три захода - на первом пристрелка, на втором сбросили серию из пяти бомб, на третьем сфотографировали станцию, уже окутанную дымом. Попадания были точными, прямо среди подвижного состава. На обратном пути « Муромца» с земли дважды обстреляли из пулеметов, и опять ни одной пробоины. Опыта стрельбы по таким мишеням у неприятеля пока еще не было. Этими двумя полетами и началась боевая работа эскадры.
25 февраля 1915 г. был сделан третий боевой вылет, теперь уже через Вилленберг до Найденбурга. Противник опять не стрелял по кораблю. Правда, снова, в третий раз, несмотря на предупреждения, палили свои из Новогеоргиевской крепости. Там никак не могли взять в толк, что такие воздушные корабли могут быть российскими машинами.
Конец февраля и март простояла неблагоприятная погода, однако экипаж Горшкова сделал еще три боевых вылета. По результатам бомбардировки из штаба армии информировали: «Прибывший агент из Вилленберга показал, что за 3 полета «Илья Муромец» в городе и на станции произвел следующие разрушения: разрушено станционное здание и пакгауз, 6 товарных вагонов и вагон коменданта, причем комендант ранен, в городе разрушено несколько домов, убито 2 офицера, 17 нижних чинов, 7 лошадей, в городе паника, жители в ясную погоду прячутся в погребах».
В марте был еще один полет, который стал по тому времени выдающимся событием. 16 марта в Яблонну прибыл из штаба 1-й армии начальник разведотдела капитан Генерального штаба А. А. фон Гоерц с просьбой командующего провести глубокую разведку немецких тылов в предложенном направлении. Там, по неко-
* ЦГВИА, ф. 2008, оп. 3, д. 207, л. 71.
торым данным, происходила концентрация немецких войск, но что-то в этой информации настораживало командование, и оно решило ее перепроверить и уточнить. Выбор Шидловского опять пал на самый опытный экипаж. 18 марта «Илья Муромец» иод командованием капитана Горшкова вылетел по мпрш руту Яблонна - Вилленберг - Найденбург - Ниш. дау - Лаутенбург - Страссбург - Торн - Плоци Млава - Яблонна протяженностью в 600 верст. Пя flop ту кроме штатного экипажа был капитан фон Гоерц Полет продолжался более пяти часов. Предстаин ieui. штаба и Наумов тщательно осмотрели все намеченые пункты и сделали около 50 фотоснимков. После обработки и изучения полученных данных выяснилось, что ни о какой концентрации войск противника не могло быть и речи. Более того, часть укреплений оголено и связи с переброской войск на другое направление. Стало ясно, что немцы провели активное мероприятие но дезинформации. Русское командование сделало соответствующие выводы. Помощь «Муромца» при этом была неоценима.
В начале апреля в эскадру поступил приказ из Стишки Верховного Главнокомандования о награждении экипажа за беспримерный полет 18 марта и за образцовое выполнение задания. Командир корабля военный летчик капитан Горшков производился в подполковники и награждался за храбрость Золотым оружием (темляк на Георгиевской ленте и золотой эфес); артиллерийский офицер штабс-капитан Наумов, непосредственно проводивший наблюдение и фотографирование, производился в капитаны и награждался Золотым оружием и Орденом Владимира 4-й степени с Мечами и Бантом. Помощнику командира военному летчику Башко присваивалось звание штабс-капитана. Он также награждался Золотым оружием. Унтер-офицер Лавров производился в прапорщики и награждался Георгиевским Крестом 4-й степени (солдатским). Кроме того, одновременно приказом по эскадре Горшков назначался и.о. старшего офицера эскадры, а штабс-капитан Башко - командиром корабля «Илья Муромец Киевский». Надо ли говорить, какое психологическое значение имел этот приказ.