Крылья воробья
Шрифт:
— Мистер президент! — рявкнул Кит Мэйс, в то же время отчаянно махая рукой полицейским, которые молча наблюдали за тем, как разворачивается драма. — Мистер президент, да сядьте же вы!
— Роб! — взвизгнула Джейн яростно и, схватив мужа за пиджак, рывком заставила его сесть. — Ради бога, хватит, Роб!
В этот самый момент примерно в двадцати милях от домашнего стадиона «Сити» Мик и Чарли сидели дома и смотрели спортивные новости по спутниковому телевидению. Когда речь зашла о «Сити», оба они вытянули шеи.
— Да, похоже, что в «Джордж-парке» происходит нечто
Кадр на экране разделился на две части: в одной были студия и Стеллинг, во второй репортер Крис Камара. За спиной корреспондента, казалось, разверзся ад. Несмотря на плотно прижатый к губам микрофон, журналисту приходилось изо всех сил напрягать голосовые связки, чтобы его расслышали.
— Ну, счет пока не открыли, Джефф, но игра уже идет. Фанаты были возбуждены еще до начала матча, однако на первых же минутах новый президент «Сити» стал спорить с болельщиками, сидящими неподалеку.
— Вряд ли это было приятное зрелище, — покачал головой Джефф Стеллинг. — Сейчас ситуация нормализовалась?
— Нет! — кричал Камара. — Она накалилась еще сильнее, пришлось вмешаться полиции, но потом в президента из толпы бросили пирожок.
— Он не пострадал? — спросил Стеллинг, не в силах сдержать смех.
— Кажется, нет, — хохоча, отвечал Камара. — Он сел на свое место и стал есть этот пирог!
В левой половине оператор поместил в кадр всех гостей студии, которые как один покатились со смеху. А вот за спиной Криса Камары хаос набирал обороты: бегали полицейские, фанаты орали во всю глотку. Внезапно один из них оттолкнул Камару от микрофона, на экране телевизора появился человек с ожесточенным лицом. Но что он хотел сказать, осталось неизвестным, так как прямой репортаж на этом прервали.
— Похоже, у нас возникли некоторые м-м… технические сложности, — замялся Джефф Стеллинг, вынужденный импровизировать. — Мы продолжим репортаж Криса Камары, как только будет возможно. Фил, — продолжил он, обращаясь к бывшей звезде «Ливерпуля» Филу Томпсону, сидевшему рядом с ним, — нельзя не восхищаться тем, как предан Роб Купер своим принципам, вы согласны?
— Принципам? — переспросил Томпсон с недоумением.
— Именно. Проще простого было бы так или иначе угодить фанатам «Сити», но он не пошел на это. Нет никаких сомнений в том, что он ненавидит их, как и прежде, а они ненавидят его.
— Ну, это свойство, по-моему, в природе всех президентов, — заметил Брайан Мерсон, ранее игравший в «Арсенале».
— То, что он делает, неправильно, — ответил Томпсон. — Это… аморально.
— Аморально? — рассмеялся Мерсон. — Значит, если бы вам в наследство достался «Эвертон», вы бы все сделали по-другому.
— Хм… ну… — забормотал Томпсон, ерзая на стуле. — Надо подумать…
— Ага, вот мы и узнали страшную правду! — шутливо воскликнул Стеллинг. — Легенда «Ливерпуля» Фил Томпсон в секрете от всех болеет за «Эвертон»?
— Чушь!
— А я скажу, что парень честно играет, — продолжал Мерсон. — Если бы мне достался «Хотспур», я бы от души поиздевался над их фанатами.
— Я бы тоже, — согласился Мэтт Летиссьер, легендарный нападающий «Саутгемптона» и сборной Англии. — Если бы кто-то предложил мне шесть миллионов за то, чтобы третировать «Портсмут»,
— Кстати, о «Портсмуте», — оживленно подхватил Джефф Стеллинг. — Предлагаю вернуться на их матч, там как там был гол…
В тишине и покое своей гостиной Мик Купер повернул голову к внуку, чей взгляд был накрепко прикован к экрану, а на лице смешались примерно в равных пропорциях ужас, смущение и восхищение.
— Одно могу сказать о твоем отце: он на полпути не останавливается.
Глава двадцать седьмая
Роб вошел в дверь и отправился прямо на кухню, полностью готовый к самой крупной семейной сцене в своей жизни.
После того как полицейские вывели его с трибун, прочитали ему нотацию и предупредили о последствиях, грозящих в случае рецидива, Купер вернулся в президентскую ложу, но Джейн там уже не было. Она ушла, не дожидаясь конца игры, и поехала домой на такси. Роб был вынужден торчать в ложе не только до тех пор, пока завершится матч, но и пока разойдется большинство зрителей и полиция сможет организовать ему сопровождение через злобную толпу тех, кто остался. Домой Роб ехал, пытаясь угадать, каким образом Джейн заставит его заплатить за ее испорченный выезд на матч. Звонки и сообщения, непрерывным потоком поступавшие на мобильный телефон, Купер игнорировал.
К его огромному облегчению, в кухне не было ни следа жены, если не считать записки, лежащей возле чайника: «Ушла».
— Хвала небесам, — воскликнул Роб и смял записку, прекрасно понимая, что вербальное наказание всего лишь отложено, а не отменено.
Глядя на свое отражение в металлическом боку чайника, он вспомнил прошедший день. А ведь все прошло замечательно, Роб и не надеялся на такой успех, и если с утра у кого-то еще оставались сомнения относительно его намерений на ближайшие месяцы, то теперь, Купер в этом уверен, они окончательно развеяны. Кроме того, «Сити» сыграл отвратительно, пропустив три гола и не забив ни одного. Роб не мог допустить, чтобы такое случалось каждую неделю, но в данный момент был просто счастлив. Крякнув от удовольствия, он отвернулся от чайника и достал из холодильника бутылку пива.
Перейдя в гостиную, Роб снял телефонную трубку.
— Пап, это я, — сказал он, опередив человека на другом конце линии.
— Это я, — последовал ответ.
Роб на миг онемел. Голос сына вдруг напомнил ему, что они не видели друг друга уже четыре дня. Вряд ли Роб с Чарли когда-либо расставались на больший период.
— Папа?
— Да, слушаю, дружище, — обрадованно выпалил Роб. — Как твои дела?
— Поверить не могу, что ты взял и съел тот пирожок! — со смехом сказал Чарли. — Вдруг на него кто-то плюнул!
— Как ты узнал про пирог?
— Об этом рассказывали на «Скай-ньюс»!
— А-а, — улыбнулся Роб. — Что ж, ты меня знаешь, я увлекся. Завтра все тебе расскажу. А чем ты занимался?
Роб дремал на диване, когда его разбудил шум на кухне. Он сполз с дивана и, пошатываясь, побрел на звук, успев заметить по пути, что шел уже второй час ночи. На кухне горел яркий свет, Джейн готовила кофе.
— Ой, прости, я разбудила тебя? — спросила она без намека на иронию и вполне трезво.