Крым-2. Остров Головорезов

 

 

Так уж вышло, что в нашей серии подряд увидели свет две кни­ги, в названии которых одновременно присутствует и цифра «2» и слово «остров». Сравнивать романы Сергея Антонова и Никиты

Аверина я не стану, разумеется. Во-первых, романы эти совершен­но разные: и по авторскому стилю, и по локациям, и по героям, и по конфликту, и даже по развязке. Пожалуй, объединяет их вооб­ще лишь два момента — обе книжки интересные, и описываемое в них, при всей своей непохожести, происходит в единой вселенной, рожденной фантазией Дмитрия Глуховского. «Вселенной Метро 2033». Не стану я говорить и об островах. И в одном, и в другом случае, беря в расчет особенности сеттинга, вышли те еще местечки. Соваться в них — себе дороже (особенно если ты не листоноша). «Не советую. Съедят». (с)

Так о чем же? О башмаках, о кораблях, о сургучных печатях, о капусте и о королях?

Нет. О продолжениях.

Ведь та самая цифра «2», которую столь любят киношники, а литераторы до недавнего времени считали (некоторые, впрочем, считают и поныне) признаком дурного вкуса, говорит, — да нет, буквально кричит! — именно об этом.

Продолжениями поклонника нашей серии не удивить. Особен­но если вспомнить, что, затевая ее, мы изначально ориентировали авторов-участников на трилогии — прямые, в которых описывают­ся последовательно приключения одного персонажа (как у все того же Сергея Антонова, Андрея Дьякова или Андрея Буторина), или смысловые, в которых автор через разные истории, разных ге­роев и разные приемы пытается донести до читателей некую об­щую идею, мысль, концепт, как сейчас модно говорить (трилогии Анны Калинкиной и Андрея Гребенщикова). Так за что же чита­тель так любит продолжения? Почему настолько ждет новой встречи с полюбившимися героями и локациями? В чем магия по­рядкового номера?

Проще всего тут было бы написать: «На это вопрос пусть каж­дый ответит себе сам» и удалиться, демонически хохоча. Но я не стану. Отвечу за себя. Да, я люблю смотреть и читать иные (не все и не сугубо как жанр, боже сохрани) сериалы. При этом предпо­чтения отдаю тем, в которых каждый эпизод, будучи связан с пред­шествующим и последующим, все-таки является более-менее са­мостоятельной, законченной историей (совсем как в нашей серии). И для меня тут важны два момента, две просьбы, которые я обра­щаю к создателю сериала: 1) удиви и увлеки меня; 2) продолжай делать это постоянно. Выкладывайся по полной. Интригуй. Раз­вивай. Шокируй. Заставляй негодовать и сопереживать снова и снова. До тех пор, пока ты поступаешь так, ты можешь на меня рассчитывать.

Вот и вся магия.

Вечер в степи — зрелище завораживающее. Солнце, еще совсем недавно палящее, ослепительно-белое, выжигающее, беспощадное, вдруг наливается багрово-малиновым и начинает опускаться за горизонт. Линия горизонта подрагивает в жарком мареве. Небо сначала синеет, потом становится фиолетовым. Последние лучи засыпающего светила отбрасывают розовые отблески на выгоревшие ломкие степные травы.

Спадает ненавистная жара. Начинают стрекотать цикады.

Пошта смахнул пот со лба, взвалил на спину самодельное коромысло с двумя пластиковыми бадейками воды из колодца и побрел в сторону конюшни. Всем хороша цитадель листонош в Джанкое — но с водопроводом тут, как и во всем Крыму, туго. Приходит­ся таскать на своем горбу.

Верный восьминогий конь-мутант приветствовал Пошту негромким ржанием. Конь, неизменный спутник листоноши во всех опасных странствиях, ожидал хозяина в стойле, переминаясь с ноги на ногу и нетерпеливо взбрыкивая. Пошта налил верному другу воды в корыто, насыпал овса, потрепал коня по холке. Тот благодарно фыркнул и приступил к вечерней трапезе.

Теперь можно и самому поесть.

Последние две недели Пошта только и делал, что ел и спал, да еще парился в русской баньке, построенной специально для тех членов клана, что вернулись из тяжелого похода — изможденные, израненные, измученные. Судьба Пошты в последнее время была щедра на приключения. Не будь он листоношей — выносливым, устойчивым к радиации, сильным и быстрым мутантом (против правды не попрешь, хотя сам Пошта не любил, когда клан листонош приравнивали к безмозглым жертвам радиации; с его точки зрения, те мутации, что листоноши переживали в подвалах цита­дели, скорее делали членов клана новой ступенькой в эволюции людей, чем жертвами Катастрофы) — так вот, будь Пошта простым человеком, давно бы помер, и даже не от ран, а от обычной усталости, от переутомления.

Поэтому свой отпуск Пошта считал заслуженным. Тем более, пока Филателист, глава клана, вместе со своими криптоаналити­ками не расшифрует содержимое добытых с таким трудом перфо­карт, делать Поште, в общем-то, пока нечего.

Листоноша неторопливо брел по цитадели, обмениваясь кивка­ми со встречными коллегами. Кто-то заступал в караул, кто-то готовился к походу — доставлять сообщения в самые удаленные уголки Крыма, кто-то просто чистил оружие и проверял снаряже­ние. Из окон столовой тянуло аппетитными запахами — каши, мяса и тушеных овощей.

Столовая, как всегда, служила неформальным центром цитаде­ли — не казармы, не штаб Филателиста, не арсенал, обшитый железными листами внахлест, не конюшни и не сортировочная для писем и посылок, а именно место приема пищи (которое Кайсанбек Алано­вич пафосно именовал трапезной) собирало всех незанятых делом листонош в свободное время. Тут ели, пили и, конечно, общались.

Готовили в столовой сносно; не что бы очень вкусно, но съедобно, хотя и однообразно. Если бы еще не проклятый песок, приносимый степными ветрами и проникающий повсюду, скрипящий на зубах и налипающий на тарелки...

Заведовала столовой Раиса Петровна. Неделю назад, исполняя свое обещание, Пошта с огромным трудом, но все же смог вывести кухарку из Тортуги и устроил её на кухню. Пошта взял на раздаче тарелку каши с мясом, кружку пива и подсел к друзьям — Штем­пелю, Бандерольке и Кайсанбеку Алановичу.

— Вечер добрый, — поздоровался он.

— А добрый ли? — хмуро отозвался Штемпель.

Пошта отхлебнул пива:

— Есть причины думать по-другому?

Кайсанбек Аланович произнес, как всегда, велеречиво:

— Есть основания полагать, что затишье, которым мы имеем удовольствие наслаждаться последние пару недель, есть явление временное, и предвещает череду недобрых событий, как полный штиль предвещает шторм.

— Ты же сам говорил, что на острове сейчас неспокойно, — за­метил Штемпель, — что будет война. Листоноши, которые верну­лись из Судака, Севастополя, Феодосии, Евпатории и Керчи, в один голос говорят, что надвигается большая драка.

— Прямо так и говорят — драка? — поинтересовался Пошта, уминая кашу и запивая пивом.