Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV-XIII века
Шрифт:
Наиболее массовым датирующим материалом средневековых поселений являются фрагменты амфор. Типологии и эволюции средневековых амфор Северного Причерноморья посвящен ряд работ (Якобсон А.Л., 1951; 1954; 1979; Зеест И.Б., 1960; Антонова И.А. и др., 1971; Кузманов Г., 1985; Сазанов А.В., 1989; 2000; Абрамов А.П., 1993; Волков И.В., 1992; 1996; Рыжов С.Г., Седикова Л.В., 1999). В настоящее время можно уверенно говорить о том, что современная степень исследованности этого материала позволяет достаточно надежно датировать средневековые памятники, разделив их на три периода: ранневизантийский (V–VII вв.), хазарский (VIII — начало X в.), тмутараканский и домонгольский (вторая половина X — начало XIII в.).
Данную главу о ранневизантийском периоде на территории Таманского полуострова необходимо начать с краткой оценки предшествующего времени. Еще сравнительно недавно общепринятым было мнение, что разрушение и гибель Боспорского царства стали главным образом следствием гуннского нашествия в конце IV в. н. э. Однако современные исследования дают иную картину. Период с середины III до конца IV в. н. э. для античной системы расселения на Таманском полуострове стал временем подлинной катастрофы. Она была связана прежде всего с целой чередой нашествий варварских племен, составлявших разноэтничные объединения, во главе которых, согласно письменным источникам, стояли готские племена (Пиоро И.С., 1990, с. 36–41; Лавров В.В., 1997, с. 8). Следствием этих событий было прекращение жизни на большинстве сельских поселений.
Число поселений на Таманском полуострове в IV в. н. э. уменьшилось более чем в четыре раза — со 128, существовавших здесь в середине I — середине III в. н. э., до 31 (Паромов Я.М., 1994, с. 13). Согласно общей закономерности, опустели прежде всего малые и средние по размерам поселения. Однако и большие поселения значительно изменились, приблизившись по размерам к малым и средним. Разрушения происходили неравномерно: опустошениям подверглись восточные и юго-восточные части полуострова. Наибольшее число поселений (четырнадцать) осталось в северо-западной части Таманского полуострова.
Представляется очевидным, что опустошения, затронувшие прежде всего восточную часть полуострова, свидетельствуют о направлении разрушительных сил из Юго-Восточного Приазовья, а группировка сохранившихся поселений — об ослаблении и частичном разрыве внутренних экономических связей и коммуникаций на полуострове. Однако все эти изменения, несмотря на их катастрофический характер, еще не были полным разрушением античной системы расселения на Таманском полуострове. Жизнь сохранилась в городах и на поселениях, занимавших ключевые или узловые позиции на водных путях и древних дорогах, что можно расценивать как возможность (при благоприятных условиях) ее полнокровного возрождения. Но реальные условия были неблагоприятными, и после гуннского нашествия на территории полуострова осталось еще меньше поселений. Античная система расселения на Таманском полуострове практически перестала существовать.
В ранневизантийский период (V–VII вв.) в рассматриваемом регионе насчитывается 26 поселений (рис. 8), включая Гермонассу, Фанагорию и Кепы, в то время, вероятно, уже не являвшиеся городами в том смысле, в каком они были ими в античный период. Помимо сокращения числа поселений, произошли также заметные изменения в их размещении. По месту расположения явно выделяются четыре группы поселений: 1) округа Гермонассы, находившаяся в юго-западной части полуострова и состоявшая из пяти поселений, включая саму Гермонассу; 2) округа Фанагории и Кеп — в центральной части полуострова, состоявшая из десяти поселений вместе с упомянутыми городами; 3) округа Ильичевского городища (1) [8] , находившаяся на крайней северо-западной части полуострова и состоявшая из шести поселений; 4) совершенно обособленная группа из пяти поселений, находившихся в восточной части полуострова, на Кандауре.
8
Цифра в скобках обозначает порядковый номер памятника на археологической карте Таманского полуострова (Паромов Я.М., 1992).
Рис. 8. Поселения византийского периода V–VII вв. Составлена Я.М. Паромовым.
Условные обозначения: 1 — города; 2 — поселения; 3 — дороги.
Памятники этой группы являются наиболее исследованными. Все они первоначально рассматривались как античные крепости и поселения. Материалы ранневизантийского времени были выявлены на них впоследствии (Сазанов А.В., 1989).
Исключением является Ильичевское городище (7), ставшее эталонным памятником этого периода на Таманском полуострове (табл. 60). Оно исследовалось Д.Б. Шеловым, Н.И. Сокольским и Э.Я. Николаевой (Шелов Д.Б., 1951; Сокольский Н.И., 1966; Николаева Э.Я., 1978; 1981; 1983; 1984; 1991). Памятник представляет остатки большого античного поселения и крепости-«батарейки», окруженной земляными валами. В конце IV в. н. э. на месте погибшей еще в римское время крепости была выстроена новая.
Крепость ранневизантийского времени представляла собой внешний пояс оборонительных башен и стен, к которым изнутри были пристроены жилые — казарменного типа, а также хозяйственные и производственные помещения. Площадь почти прямоугольной в плане крепости составляла около 3 тыс. кв. м. Ее стены и башни возводились из сырцового кирпича на каменных фундаментах-цоколях, в кладке которых зачастую использовались известняковые надгробия I–II вв. н. э. (КБН, № 1023–1035). В ранний период она имела не один пояс внутренних помещений. Их наружные стены целиком были сложены из камня, а стены-перегородки были каменными лишь в нижней части. Помещения имели вторые — жилые этажи. Их крыши были и камышовыми, и черепичными, собранными из черепицы различного времени. Окна были остеклены. Из нижних заглубленных и преимущественно хозяйственных помещений каменные ступени вели в замощенный двор, обнесенный навесом на деревянных столбах. Во дворе были устроены водостоки, цистерна для сбора воды и вкопаны пифосы для соления рыбы, накрытые каменными крышками, и для запаса воды. Внутреннее пространство крепости использовалось с максимальной экономией. Кроме «нижнего», существовал также «верхний двор», соединявшийся с «нижним» крытым переходом. Главные ворота с привратной башней и замощенным въездом находились с южной стороны. За ними, в юго-восточном углу крепости открыта «мастерская стеклодува», представлявшая отдельный дом из шести помещений, с небольшим замощенным двором, где находилась цистерна. Два помещения были производственными, два — жилыми, одно — комнатой привратника, лавкой и мастерской по ремонту керамической посуды, последнее, вероятно, — хозяйственным.
В северо-восточном углу крепости исследован дом «начальника гарнизона» и крытый переход, выводивший к калитке в стене, через которую можно было попасть в небольшой поселок, находившийся за ее стенами. Границами поселка были старые валы, в рассматриваемое время превращенные в свалку. Площадь его составляла около 8 га. На южной окраине исследована винодельня V в. н. э., имевшая рычажно-винтовой пресс.
Коллекцию находок из ранневизантийского слоя памятника можно считать эталонной в изучении материальной культуры Тамани V — середины VI в. Для датировки ключевое значение имеют ряд типов краснолаковой и стеклянной посуды, а также украшения из металлов. Моду первой половины или середины V в. отражает сочетание двупластинчатых фибул из помещения XXVIII (табл. 61, 55–56) (Амброз А.К., 1966; Gavritukhin I., 2003). Общепризнанные даты крупной прогнутой подвязной фибулы, броши — цикады, подвески «палица Геракла» и сосудов с налепами синего стекла не выходят за рамки конца IV–V в. (табл. 61, 54, 53, 44, 43) (Kazanski М., Perin Р., 1998, с. 20–21; Werner J., 1964; Гавритухин И.О., 2000, с. 268–273). Те же хронологические рамки предложены рядом специалистов для краснолаковой керамики «понтийской» группы (табл. 61, 45–47) (Атавин А.Г., 1993, с. 155). Для второй половины V в. характерны некоторые формы и клейма «фокейской» краснолаковой керамики (табл. 61, 48–50, 42) (Hayes J.W., 1972). Накладка со вставками (табл. 61: 52) напоминает как боспорские височные подвески первой половины V в., так и броши, появившиеся на Северо-Западе Кавказа в последние десятилетия V в. (Айбабин А.И., Хайрединова З.А., 1998, с. 309; Прокопенко Ю.А., 2001). Встречаются формы и клейма «фокейской» краснолаковой керамики, характерные для памятников второй половины V — первых десятилетий VI в. (табл. 61, 38–40), но основная масса такой посуды представлена образцами, типичными для VI в. (табл. 61, 16–21, 26–28, 31, 32, 37), а в небольшом количестве присутствуют и формы, появление которых относится к третьей четверти VI в. (табл. 61, 10–13) (Hayes J.W., 1972; Сазанов А.В., 1994; 2000). Есть и миски, форма которых сопоставима с краснолаковой посудой «африканской» группы (табл. 61, 14, 15, 25, 35). Их датировка укладывается в рамки VI в. Подвязная фибула (табл. 61, 23) относится к «византийской» группе, бытующей в VI в. «Птицеголовая» накладка (табл. 61, 24) сопоставима с образцами боспорского ремесла VI в. (Айбабин А.И., 1990, рис. 39, 5; 15, 1–2). Состав датирующих находок и позднейшие монеты из «клада 1975 г.», представленные византийскими солидами, чеканенными между 538 и 565 гг., позволяет связывать гибель крепости с тюркютским вторжением 576 г.
Перечисленные хронологические реперы дают возможность для датировки других категорий находок. Кроме импортной краснолаковой керамики столовая посуда представлена рядом других групп. Таковы лощеные блюда бежевого или серого цвета, украшенные врезным или пролощенным орнаментом (табл. 63, 35, 36, 46, 47), простые миски с коническими стенками (табл. 62, 24; 63, 40). Ойнохои, кувшины, кружки очень разнообразны по форме и пропорциям, орнаментации и технологии (табл. 63, 25, 26, 28–30, 32–34, 37–45; 62, 17–23). Среди них присутствуют как высокохудожественные импортные образцы, так и сделанные на месте или привезенные из ближайших центров. Разнообразны керамические вазы (табл. 62, 10–12). Кухонная посуда представлена кастрюлями, сделанными в античной традиции (табл. 62, 70–74) и, вероятно, близкими по функции лепными сосудами (табл. 62, 76, 78), сковородами, различными лепными мисками (табл. 62, 60–64, 77). Многочисленны лепные горшки (табл. 62, 25–32, 79–85), как правило, не орнаментированные, часто с одной, реже — с двумя ручками. Лепная керамика, большей частью фрагментированная, составляет в некоторых помещениях до половины образцов керамических изделий.