Крымская война. 1854-1856
Шрифт:
Однако революционные события в Европе конца 1840-х годов сделали Турцию и европейские страны более сговорчивыми. 1 мая 1848 г. Россия и Турция подписали Балта-Лиманскую конвенцию сроком на семь лет. Ее статьи определили новый регламент управления Молдавией и Валахией. Господари этих княжеств теперь назначались не пожизненно, а на семилетний срок, собрания бояр были упразднены. В конвенции было юридически подтверждено право России на оккупацию этих территорий, причем она могла вводить свои войска в Молдавию даже без согласования с турецким правительством. «Союз, заключенный нами на семь лет, – констатировало российское правительство, – определяет и закрепляет прямое наше участие во всем, касающемся управления и внутреннего быта княжеств». В княжества были назначены новые господари прорусской ориентации. Русская оккупация княжеств продолжалась до 1851 года.
Но
Желание европейских государств, и прежде всего Великобритании и Франции, не допустить усиления России на Ближнем Востоке привело их к созданию союза, который фактически оформился уже в конце 1849 – начале 1850 г. (Формальный союз против России был заключен лишь в марте 1854 г.) Этот союз, не зафиксированный в официальных дипломатических документах, выражался во многих совместных акциях, предпринимаемых Великобританией и Францией на Ближнем Востоке.
Так, в 1849 г., когда Россия потребовала от турецкого правительства выдать польских и венгерских повстанцев, участников революции в Австрии, то турецкое правительство не только отказалась их выдать, но указом султана присвоило одному из них звание паши. Одновременно турецкое правительство обратилось к Англии с просьбой поддержать его действия. В Левант (общее название стран, прилегающих к восточной части Средиземного моря) немедленно прибыла объединенная англо-французская эскадра. «Присутствие военно-морских сил Англии и Франции в Леванте, – отмечал министр иностранных дел России К. В. Нессельроде, – осложнило русско-турецкие сепаратные переговоры, явилось прямым вызовом чести и независимости России и сделало обстановку чрезвычайно напряженной».
Но этот демарш Англии и Франции не возымел успеха. Россия не отказалась от своих требований к Турции. Тогда англичане ввели свою эскадру в Дарданеллы, чем нарушили существовавшие договоренности о проливах. Российское правительство потребовало объяснений по поводу таких действий. К. В. Нессельроде заявил в беседе с английским послом, что «вмешательство Англии было крайне бестактным, а ее попытка посредничества – безосновательной с точки зрения международного права». Нота, направленная Турции, содержала угрозы. В ней Россия провозглашала свое право захвата Босфора одновременно с появлением кораблей западноевропейских держав в Дарданеллах. Кризис закончился компромиссом: Англия извинилась за свои действия, Россия перестала настаивать на выдаче повстанцев. В то же время эти события показали, что все предшествующие договоры европейских государств о проливах не предоставляют России никаких гарантий закрытия проливов и безопасности Черноморского побережья, но ограничивают деятельность ее правительства при решении Восточного вопроса.
Толчок к очередному кризису положило восстание, вспыхнувшее против британского владычества на Ионических островах в 1848–1849 гг. Английское правительство Пальмерстона в ультимативной форме потребовало от Греции публичного и официального отказа от этих территорий, а также от островов Серви-Сапиенца. На этот ультиматум Греция должна была дать ответ в течение 24 часов. Эскадра адмирала Паркера вошла в Саламинскую бухту (напротив Афин), наложила эмбарго на торговые суда и блокировала греческое побережье. Правительство Греции обратилось к России и Франции с просьбой о посредничестве. Но английское правительство, отвергнув посредничество России, сочло возможным сотрудничать только с Францией. Это позволило Англии добиться удовлетворения всех своих требований.
Вскоре снова возник новый общеевропейский конфликт, поводом к нему послужили споры России и Франции о привилегиях православной или католической церкви на территории Османской империи.
Франция на Лондонской конференции 1841 г. заявила о своем праве покровительства христианскому населению. В начале 1840-х г. французское правительство совместно с римской курией всячески способствовало укреплению престижа католической церкви на Востоке, «добиваясь всевозможными интригами исключительного протектората над католическим
К этому же времени относится публикация в Париже брошюры А. Боре, в которой автор призывал правительство бороться за передачу католической церкви Гроба Господня и настаивал на новом крестовом походе в Иерусалим. 28 мая 1850 г. французский посол в Турции потребовал от турецкого султана Абдул-Меджида гарантированных старыми трактатами преимущественных прав католиков на храмы как в Иерусалиме, так и в Вифлееме. Французский посол в Константинополе Лавалетт 18 мая 1851 г. вручил турецкому султану письмо президента, в котором Луи-Наполеон (будущий император Наполеон III) категорически настаивал на соблюдении всех прав и преимуществ католической церкви в Иерусалиме. Президент подчеркивал, что права католиков на обладание Гробом Господним в Иерусалиме основываются на том, что крестоносцы завоевали Иерусалим еще в конце XI в. Франция в своих спорах ссылалась на трактат 1740 года.
Усиление влияния западноевропейских государств и, прежде всего, Франции на Ближнем Востоке заставило царское правительство искать новые формы воздействия на правительство Турции для сохранения своего влияния в империи. Тем более для этого у России был более веский аргумент – Кючук-Кайнарджийский договор 1774 г. Россия, в противовес Франции, выдвинула требование о своем праве покровительства православному христианскому населению Османской империи. «Одной из наиболее трудных проблем нашей политики, – писал министр иностранных дел России, – является сочетание поддержки авторитета и власти султана с покровительством христианскому населению, томящемуся под мусульманским игом». Считая православную церковь на Востоке надежным проводником своей политики, Россия делала все возможное для ее укрепления. Николай I лично жертвовал значительные суммы православным общинам на Востоке. Посланник в Константинополе В. П. Титов и генеральный консул в Бейруте К. М. Базили располагали крупным денежным фондом для поддержки православного духовенства. Главное внимание было обращено на Иерусалим. В 1847 г. там была учреждена русская православная миссия во главе с архимандритом Порфирием для связи правительства и Синода с иерусалимским патриархом. В конце 40-х – начале 50-х годов XIX в. продолжалось строительство новых и ремонт старых монастырей и церквей на Востоке. Было открыто несколько духовных училищ. Эти действия привели к значительному усилению влияния православной церкви на христианское население Востока и укреплению престижа России. К этому времени относятся и первые споры между католиками и православными о праве ремонта купола Вифлеемского храма.
На ссылку Луи-Наполеона на крестовый поход русский посол в Турции Титов ответил особым меморандумом, поданным великому визирю. В меморандуме говорилось, что еще задолго до крестовых походов Иерусалимом владела православная греческая церковь. Титов выдвигал и другой аргумент: в 1808 г. церковь Гроба Господня почти целиком сгорела, а отстроена была исключительно на деньги, собранные православными как в России, так и среди православного населения Османской империи. Но французский посол оказался «проворнее» русского и убедил турецкий диван в том, что претензии русских гораздо более опасны для Турции, нежели претензии французов. Султан согласился с этими доводами. «Франция – единственная страна, – писал К. В. Нессельроде, – которая продолжает как в Европе, так и на Востоке заявлять о той угрозе, которая существует со стороны России в Османской империи».
Если внимательно рассмотреть эти споры, мы убедимся в том, что спор шел не из-за права верующих молиться в этих храмах: этого ни католикам, ни православным никто не запрещал, а из-за того, какому из государств – России или Франции – достанется право влиять на политику Турции. (Дискуссии по этому поводу между Россией и Францией велись с мая 1851-го до мая 1853 года.)
Религиозная оболочка русско-французских противоречий не могла скрыть их ярко выраженного политического характера. Борьба за преобладание православной или католической церкви на Востоке, которую вели державы, стала предвестником новых, более острых конфликтов.