Крымская война
Шрифт:
Он был очень честолюбив и, конечно, был уязвлен тем, что первое место отдали адмиралу Дондасу, а не ему. Никто уже с самого начала русско-турецкой войны не сомневался, что главный узел грядущего великого столкновения завяжется — и так или иначе развяжется — именно на Черном море, а не в каком-либо другом месте.
«Когда событие, которое Чарльз Непир так давно предвидел, в самом деле произошло, когда вызывающее поведение самодержца наконец вынудило нас воевать, эта война застала наш флот в состоянии неподготовленности, которое он так часто предсказывал. Правда, в наших гаванях в это время было много великолепных судов, но эти суда были неподходящего типа для имевшегося в виду предприятия, а когда при самых напряженных усилиях они наконец были подготовлены к отплытию, — то да позволено будет спросить: где же были моряки, которыми должен был быть снабжен этот превосходный флот? Эти суда были пустыми бараками без солдат, с которыми, по одному случаю, сэр Чарльз Непир так удачно сравнивал их», — так говорит издатель его корреспонденции и близкий его родственник, пользовавшийся его доверием, генерал-майор Эллерс Непир,
«Я вижу, что русские перешли через Прут; если в моих услугах есть нужда, я совершенно готов к работе и телом и душой», — писал Чарльз Непир еще в июле 1853 г. первому лорду адмиралтейства Джемсу Грэхему [649] .
Восемь линейных кораблей и шесть больших паровых фрегатов решено было отдать под его команду в самый день его официального назначения. Состав эскадры затем несколько видоизменился.
11(23) февраля 1854 г. первый лорд адмиралтейства сэр Джемс Грэхем сообщил адмиралу Чарльзу Непиру, что кабинет сделал его главнокомандующим английских морских сил, предназначенных действовать на Балтийском море против русских. Спустя несколько дней, 7 марта, в одном из самых значительных политических клубов Лондона («Клуб Реформы») Непиру был дан торжественный прощальный банкет в присутствии лордов адмиралтейства, некоторых министров, представителей двора и аристократии. Говорились речи, причем в одной из них содержалось утверждение, что сэр Чарльз с помощью божией через три недели возьмет Петербург. В газетах и в позднейшей полемике эта фраза передавалась в нескольких вариантах: не возьмет Петербург, а будет только бомбардировать, а только прорвется и т. д. Указывалось также, что не сам Непир выразил эту мысль, а другой оратор. Подчеркивалось, что банкет был крайне продолжительный и заявление о взятии Петербурга последовало уже в самом конце этого безмерно затянувшегося обеда, за ликерами. Друзья Непира настаивали впоследствии, что вообще было чрезвычайно много выпито, а сам Непир устами Батлера Ирпа, которому передал потом все документы о Балтийском походе, назвал это заявление «послеобеденной шуткой (after dinner jocularity)» [650] .
649
The life and correspondence of Ch. Napier, vol. II, стр. 215. Чарльз Непир — первому лорду адмиралтейства, 18, Albentarle-Street, 24th February 1854.
650
The history of the Baltic campaign, стр. 15.
Но эта «послеобеденная шутка» имела очень большой отклик и успех и в Англии, и во Франции, и в Швеции, и ее гораздо дольше трех недель очень многие продолжали принимать вполне всерьез.
11 марта 1854 г. Чарльз Непир вышел в море с эскадрой, состоявшей из 17 вымпелов (из них самых крупных линейных кораблей — 4, поменьше — 4, фрегатов 4 и паровых судов средних размеров — 5). К этой основной эскадре потом должны были прибавиться еще три линейных корабля. Прибывшая к отплытию эскадры королева Виктория шла на своей яхте рядом с флагманским кораблем и проводила отъезжающих до самого дальнего из прибрежных маяков.
Эскадра была сильна артиллерией, суда были большей частью в прекрасном состоянии, но экипажем Непир был очень недоволен и находил, что набирали для него команды кое-как, наскоро, отдав лучший людской состав, наиболее обученных и закаленных моряков адмиралу Дондасу, командиру флота, который должен был действовать в Средиземном и затем в Черном морях. Чарльз Непир был недоволен и тем, что ему дали необученных артиллеристов, и уж наперед был убежден, что русские артиллеристы гораздо лучше обучены и лучше стреляют, чем его собственные, и повторял это и после войны, устами своего «издателя» [651] . Спустя некоторое время Непиру подослали подкрепления, и число боевых судов в его эскадре возросло до 31.
651
«Indeed, at the commencement of the war in the Baltic the Russian gunners could have fired much better for they were welltrained, whilst many of our men were not trained at all».
– The history of the Baltic campaign, стр. 22.
Хотя Финский залив еще не совсем был освобожден ото льда, но уже перед выходом в море Непиру рекомендовали торопиться и поскорее подойти к датским берегам. Дело в том, что в английском адмиралтействе не очень полагались на Данию. Там существовала «русская партия», к которой принадлежала не только аристократия (как в германских государствах, в Австрии и многих других странах тогдашней Европы), но отчасти и «низшие классы» (the lower classes), по выражению Непира, среди которых еще держалась закоренелая вражда к Англии по воспоминаниям о двух варварских бомбардировках Копенгагена (в 1801 и 1807 гг.), осуществленных англичанами в условиях самого вопиющего беззаконного, по мнению датчан, нарушения международного права. Но торговая буржуазия в Дании была на стороне англичан, надежных и богатых потребителей датских продуктов.
Для английского флота было важно первому подойти к датским берегам, чтобы не дать русскому флоту прийти к Копенгагену с целью заставить Данию стать на сторону России. Эти опасения оказались фантастическими, так же как не оправдались и полученные в Лондоне шпионским путем (через Либаву и Гамбург) сведения, будто русскими на остров Гогланд свезено триста тяжелых орудий.
Первой своей задачей Непир поставил воспрепятствовать возможной попытке русских, разбив лед, отвести наилучшие суда из Кронштадта в Свеаборг, где эти суда «были бы в совершенной безопасности». Взятые в кавычки слова принадлежат не названному по фамилии тайному осведомителю (the informant) британского правительства [652] .
652
Там же, стр. 28.
Нужно отдать справедливость адмиралу Непиру. Он вовсе не разделял того презрительного отношения к Балтийскому флоту, которое искренне или аффектированно выражали тогда наиболее читавшиеся английские газеты. Непир имел среди своих документов также и следующие сообщения от бывшего посла в Петербурге сэра Гамильтона Сеймура: «Храбрость русских моряков стоит вне сомнения, и хотя эти моряки не равны морякам союзников, но за ними то преимущество, что они знают свои воды, которых союзники совсем не знают. Более того, русские моряки будут стойко держаться у своих орудий, и хотя они в стрельбе стоят ниже, но они сумеют в бою устанавливать дистанции».
Приведя это мнение, Непир подчеркивает, что Сеймур ошибается, думая, будто русские стреляют хуже англичан, и снова категорически утверждает, что русские морские артиллеристы лучше обучены, чем английские.
В донесении Сеймура подтверждалось известие, что русские будут стремиться перевести часть судов из Кронштадта в Свеаборг.
16 марта Непир достиг 55° северной широты и согласно инструкции вскрыл запечатанный конверт. Ему сообщалось, что хотя война еще не объявлена, но Николай, несомненно, ответит на ультиматум отрицательно. А потому, не начиная пока враждебных действий, Непир обязан отныне ни в каком случае не пропускать русских судов в Северное море. Он обязан атаковать их, если они откажутся повиноваться этому запрету, но не препятствовать им, если они пожелают войти в какой-либо нейтральный порт. И прежде всего он должен всеми мерами воспротивиться тому, чтобы появление русского флота у датских или шведских берегов вызвало переход Дании или Швеции на русскую сторону. Все это было не очень ясно и прямо противоречиво, так как Дания и Швеция именно и были нейтральными державами, куда идти русским судам Непир не должен препятствовать.
Непир из этой инструкции убедился, что правительство очень боятся за датский нейтралитет. Русский флот из Свеаборга мог, при окончательном вскрытии прибрежного льда, совершить визит в Копенгаген и вывести эту и без того довольно враждебную по отношению к Англии страну из состояния нейтралитета. Heпир, стоя у входа в Балтийское море, получил еще подкрепление двумя большими линейными кораблями, но все-таки очень рад был, что «русские верят, будто британский флот находится на высоком уровне оперативности», во что сам Непир, несмотря на подкрепления, не верил. Линейный корабль «Монарх» был «в самом плачевном состоянии, ему не следовало и в море выходить», доносил Непир адмиралтейству, снова и снова прибавляя вдобавок, что команда его эскадры плоха, а на некоторых судах просто «отвратительна». «Вы сами можете понять, с каким беспокойством я жду подкреплений, так как по всему, что я слышу, русские будут в большой силе с их кораблями и канонерками. Я вас предупреждаю, что если с нами произойдут несчастья вследствие недостатка команды, то это будет не шуткой», — так доносил Непир лордам адмиралтейства. А тут еще он получил от бывшего английского посла в Петербурге Гамильтона Сеймура очень колкое письмо, прямо намекающее на безответственные застольные речи на банкете в «Клубе Реформы» о взятии Петербурга через три недели: «Я делаю все, — писал Сеймур, — чтобы умерить ожидания моих земляков и объяснить им, что флот не может плыть по льду и взять Кронштадт, как берут осиное гнездо, и что если бы Кронштадт был взят, все же Зимний дворец слишком обширен, чтобы его перенести и водрузить на Трафальгарском сквере».
Непир вошел в Финский залив. Он получил за четыре дня, с 27 по 31 марта, ряд сообщений от адмиралтейства, — и эти сообщения были таковы, что он сразу же отказался от мысли напасть на эту морскую крепость, несравненно более сильную, чем Севастополь. Ему сообщили, что у русских в Кронштадте плавучие батареи, причем на каждой по четыре крупнейших мортиры, «в то время как у него ни тогда, ни позже не было в его флоте ни одной мортиры» [653] . Далее. Он узнал, что на кронштадтских фортах 128 орудий, из которых 64 очень крупные. Вместе с тем русские расположили мины у входа не только в Кронштадтскую, но также в Ревельскую и Свеаборгскую бухты. Непир полагал, что он разгадал русский план: подпустить британскую эскадру к крепости, успешно ее громить береговыми и плавучими батареями, а к концу двинуть на потрепанную уже эскадру весь кронштадтский флот, дать знать в Свеаборг, — и свеаборгский флот отрезал бы отступление англичанам. «План был плохо обдуман и имел бы больший или меньший успех, несомненно, если бы адмирал был настолько неблагоразумен, чтобы оправдать русские ожидания и напасть на кронштадтские форты», — так хвалит самого себя Непир за осторожность, спасшую его эскадру от разгрома и гибели в кронштадтских водах.
653
Там же, стр. 53.