Крымские истории
Шрифт:
– Хорош, урус! О, какой сильный, – восторженно говорили они при этом, нисколько не печалуясь судьбой только что убитого владельца живого товара.
Более того, его младший брат даже откровенно радовался такому повороту дел, становясь владельцем всего имущества старшего брата.
Уже через несколько минут он продал непокорного русского знатному татарину-мулле мечети Аяк-Копе, слуги которого связали того, бросили привычно на седло запасной лошади и под её брюхом стянули аркан, соединяющий его руки и ноги.
Их же сын, по закону, был продан
А весь смысл торговли детьми, особенно мальчиками, был в том, что они освобождались от уплаты значительной части налогов и получали за это особую грамоту хана.
Уже на второй день мальчик был в специальном лагере, где таких, как он – были тысячи. Их обучали военному искусству суровые и молчаливые мамлюки, но всегда справедливые и неподкупные.
Так бы и канула в лету судьба этой семьи, как без следа исчезли тысячи, если бы не угодно было Господу испытать этих людей на прочность, на верность заповетам Творца.
И имела эта история продолжение совсем невероятное. Не каждая душа православная способна вынести такие испытания и такую проверку на верность Господу и своей любви.
Он, находясь в неволе, быстро понял, что чем будет строптивее и непокорнее, тем с большим рвением будут его стеречь верные псы – нукеры муллы.
Поэтому сделал всё возможное и зависящее от него, чтобы его мучители увидели, что он сломился и покорился.
Мулла, к слову, и эту его покорность отнёс к воле Аллаха, всемилостивого и всемогущего, пред которым урус сломился, покорился и похвалялся этим своим гостям, показывая пленника, как диковинное чудо.
А он, действительно на совесть работал на хозяйственном дворе, ворочая пласты многолетнего слежавшегося навоза, чистил и выгребал грязь и мусор от лошадей. И скоро усадьба муллы стала выделяться среди всей знати – она была самой ухоженной и красивой.
Невольник даже везде, где только было возможно, насажал цветы, особенно в изобилии – разноцветные мальвы, которые сопровождали его по всей жизни – с раннего детства в материнском доме. Где только и добыл семена – так и осталось его тайной.
И мулла, через несколько лет, проникся таким уважением и доверием к неверному, что поручал ему даже досмотр за своими детьми, без опаски вверял деньги для покупок на рынке.
А далее –всё дошло до того, что и жить было позволено пленнику в господском доме, на половине многочисленных детей муллы, которые любили вечерами слушать рассказы раба, в которых он говорил о какой-то неведомой для них стране, странных и непривычных людях и их жизни.
Что же касается одежды – то он давно носил татарские шальвары и богато вышитую верхнюю хламиду, хоть и ношенную, но зато с барского плеча.
Тем неожиданнее была страшная месть русского за свои унижения и долголетний полон.
В один из дней родная сестра муллы, едучи с рынка, решила проведать брата.
Зайдя в его богатый дом и к своему удивлению – не встретив во дворе ни единого человека, она, уже через минуту, с душераздирающими криками выскочила на улицу:
– О, горе мне! Отвернулся Аллах от моего рода!
– Посмотрите, правоверные, зайдите в дом…
Она тут же упала в придорожную пыль и стала рвать на себе волосы и посыпать голову перемолотой в пыль, копытами лошадей, землёй.
– За что, Аллах милостивый, за что? – всё хотела она получить ответ от Всевышнего.
– За что ты их так?
И так она каталась по земле, не давая никому никаких объяснений, а толпа встревоженных зевак всё прибывала и прибывала к дому муллы.
Наконец, собравшись с духом и обнажив оружие, трое смельчаков переступили порог дома муллы.
Вышли они из дома – шатаясь, лица их были бледными, словно жизнь оставила их за порогом.
Все трое удалились в дальний угол двора и долго было слышно, как их выворачивает наизнанку, до кровавой пены.
– Что там? – наконец сурово обратился к ним старейшина.
– Там, там, – вымолвил, наконец, самый сильный из воинов, – все порублены.
– И мулла, и его служки, и охрана. Все до единого. Пощадили лишь детей. Они живы, лежат связанными на ковре, а чтоб не кричали – рты им кляпами забили.
Только после этого – и старейшины, и зеваки, ломанулись в дом. То, что они увидели, засовывая в свои карманы всё, что попадалось на пути, всю кровь в их жилах остановило и выстудило.
Давно и ничему не удивлявшиеся их чёрствые сердца – зашлись от ужаса: мулла был развален сабельным ударом почти пополам; без головы лежали многие его нукеры, успевшие выхватить сабли из ножен, даже садовник лежал почти на пороге дома – видать, убегал, со страшной раной – от плеча до поясницы.
Старейшины единодушно решили, что такой силой удара мог обладать только искусный воин, а таковым в здешних местах, по их мнению, был лишь один – тот русский, который уже годы и годы работал у муллы.
Кто-то вспомнил, как он обучал детей муллы искусству владения оружием и перерубал специально вылепленного из глины для этих целей истукана – пополам.
Вcе кинулись искать пропавшего русского.
Но его нигде не было. Не было и никаких следов его пребывания не только в окрестностях Бахчисарая, но и по всему Крыму.
Вскоре эта история забылась, так как множество событий, более значимых и судьбоносных, пронеслось над ханскими владениями.
И в них не то, что одна судьба людская терялась без следа, а исчезали целые народы.
Минуло ещё несколько лет. И к ханскому дворцу подошёл богатый караван. Множество верблюдов было нагружено драгоценной поклажей, коврами, кувшинами с вином, благовониями и шёлковыми разноцветными свёртками.
Хозяин каравана с богатыми дарами, которые держали слуги на серебряных подносах, попросил встречи со светлейшим ханом, возвращаясь в Персию, к себе на родину.