Крыса из нержавеющей стали (сборник)
Шрифт:
– Стену построили недавно, верно?
– Ну да, года два назад. Много народу поумирало – женщины, дети. Бони всех согнал, как рабов, на постройку. Она идет вокруг всего города. Не было никакой надобности ее строить – сумасшедший он, и все.
Надобность была, и хотя мне это льстило, но совсем не понравилось. Стену построили из-за меня, чтобы не допустить меня в город.
– Надо найти тихую гостиницу, – сказал я.
– А вон там – у Джорджа. – Он громко причмокнул. – И эль что надо.
– Она, может, и хороша, но мне нужно жилье на реке, чтобы виден был мост.
– Есть одно местечко – «Кабан и куропатка». На Селедочной улице, что близ
Хорошим Люк считал и самое мерзкое пойло, лишь бы в нем содержался алкоголь. Но «Кабан и куропатка» как раз мне подошел. Подозрительный кабак с треснувшей вывеской, изображавшей невероятного вида свинью и такую же птицу в состоянии конфронтации. За трактиром был шаткий причал, где жаждущие лодочники привязывали свои лодки, а моя комната выходила окнами на реку. Поставив лошадь на конюшню и договорившись о цене, я заперся и распаковал электронный телескоп. Он представил мне ясную, подробную, удручающую картину города за рекой.
Его окружала эта стена, десяти метров высотой, из кирпича и камня, несомненно, нашпигованная всяческими детекторами. Если попытаться пройти над или под ней, меня обнаружат. Забудем про стену. Единственный вход, видный мне с наблюдательного поста, находился за Лондонским мостом, и я внимательно его изучал. Транспорт по мосту двигался медленно, поскольку все и вся перед допуском в город тщательно обыскивалось. Французские солдаты все осматривали и ощупывали. А людей по одному вводили в помещение внутри стены. Насколько я мог судить, выходили оттуда все – но выйду ли я? Что происходит там, внутри? Надо выяснить, и распивочная внизу самое подходящее для этого место.
Все любят, когда человек щедро тратит деньги, – этим я и занялся. Одноглазый трактирщик, бормоча под нос, отыскал в погребе бутылку приличного кларета, которую я придержал для себя. Что до местных жителей, то они были вполне счастливы, вливая в себя эль кружку за кружкой. Кружки были кожаные и смазаны дегтем, что придавало особую пикантность напитку, но никто ничего не имел против. Самым ценным моим информатором стал заросший щетиной человек по имени Квинч. Он занимался перегоном скота из загонов на бойню, а также помогал мясникам в их кровавой работе. Талантами, само собой, он не блистал, но к выпивке тягу имел большую, а когда пил, то говорил, а я ловил каждое слово. Он входил и выходил из Лондона каждый день, и мало-помалу из потока его сквернословия я выудил как будто все детали пропускной процедуры.
Сначала обыск – это я и без него видел. Иногда тщательный, иногда поверхностный. Но одно оставалось неизменным.
Каждый человек, входящий в город, должен просунуть руку в отверстие в стене караульной. Просунуть – и все. Ничего не касаться, просто сунуть руку по локоть.
Я обдумывал это, попивая вино и отрешившись от кликов мужского веселья, царившего вокруг.
Что же они проверяют таким образом? Возможно, отпечатки пальцев – но я, как правило, ношу пленку с фальшивыми отпечатками и сменил три таких за последнюю операцию. Температуру? Щелочность кожи? Пульс, давление? Может, эти обитатели далекого для меня прошлого чем-то отличаются по своим физическим параметрам? За тридцать тысяч лет вполне могло что-нибудь измениться. Надо вычислить современные нормы.
Это было довольно легко сделать. Я собрал детектор, регистрирующий все эти факторы, и подвесил его под одеждой. Датчик в виде кольца надел на правую руку и на следующий вечер, обменявшись рукопожатием со всеми посетителями, допил вино и ушел в свою комнату. Результаты регистрировались с точностью до 0,006 % и многое мне открыли. В частности, то, что мои собственные показатели – в пределах нормы.
– Плохо думаешь, Джим, – упрекнул я себя в кривом зеркале. – Должна быть причина этой дыры в стене. А причина – какой-то детектор. Что же он определяет? – Я отвернулся от своего обвиняющего взгляда. – Ну-ну, не надо уходить от вопроса. Если не можешь ответить, поверти его в голове. Что вообще поддается измерению?
Это уже теплее. Я взял лист бумаги и начал перечислять все величины, подлежащие измерению, в порядке их частот. Свет, тепло, радиоволны, затем шум, вибрация, радарные волны – абсолютно все, не пытаясь пока соотносить эти величины с человеческим телом. Этим я занялся, составив как можно более подробный список. Заполнив весь лист, я торжественно пожал себе руку и перечитал список в поисках того, что применимо к человеку.
Ничего. Я снова пал духом. Отбросил список – и схватил снова. Что-то тут было, что-то, относящееся к чему-то, что я слышал о Земле. Что же? И где? Здесь. Земля уничтожена ядерными взрывами, сказал Койпу.
Радиация. Атомный век еще в будущем – и единственная радиация в этом мире – естественная, фоновая. Проверить недолго.
Я – человек из будущего, обитатель Галактики, использующей прирученный атом. Мое тело было вдвое радиоактивнее фона моей комнаты и вдвое радиоактивнее горячих тел моих друзей в кабачке, куда я спустился проверить.
Теперь, когда я знал, чего нужно остерегаться, можно было попытаться обойти препятствие. Вскоре я составил план и задолго до рассвета был готов действовать. Все мое снаряжение было пластмассовое – его не обнаружит металлоискатель, если он у них есть. Металлические предметы я поместил в пластиковую трубку не более метра длиной и не толще моего пальца, свернул ее и положил в карман. В самый темный час перед рассветом я выскользнул из дома и стал рыскать по мокрым улицам в поисках добычи.
Вскоре я нашел ее – это был французский часовой, охранявший один из входов в ближние доки. Короткая схватка, немножко газа, безжизненное тело, темный закоулок. Через две минуты я вышел с другого конца в его мундире с ружьем на плече, которое нес, как положено у французов. Трубку со снаряжением я засунул в дуло – пусть-ка проверят металлоискателем. Время было рассчитано правильно – когда разрозненные ночные патрули возвращались в Лондон, я шагал в последней шеренге. Войду необнаруженный, во вражеских рядах – обманули дураков. Не станут же они проверять своих солдат.
А дураком-то оказался я. Отряд входил в ворота на том конце моста, и я увидел кое-что интересное: из окна этого не было видно.
Каждый солдат, завернув за угол караульной, на минуту останавливался под холодным взором сержанта и просовывал руку в темное отверстие, пробитое в стене.
Глава 12
– Мерд! [8] – сказал я, спотыкаясь на неровном мосту.
Не знаю, что это значит, но у французских солдат это слово в большом ходу и, кажется, подходит к случаю. Я упал на солдата рядом с собой, и мой мушкет больно ударил его по голове. Он завопил от боли и оттолкнул меня. Я попятился назад, наткнулся на низкие перила и упал в реку.
8
Дерьмо (франц.).