Крыса на козлах
Шрифт:
— Я не совсем уверен в том, каково твое истинное обличье. Я хочу сказать, если рассказанное тобой — правда, то ведь ты был в обличье человека в течение всего одного вечера, так? А до этого, всю свою жизнь, ты был крысой. И в культурном отношении ты до сих пор крыса. Ты умеешь читать или писать?
— Нет.
— Множество людей не умеют ни читать, ни писать, — возразил кто-то.
— Что ты знаешь об искусстве, музыке, литературе? О деньгах и коммерции? — продолжал молодой человек. — Что ты знаешь о государственном устройстве,
— Что ты хочешь доказать, Дженкинс? — спросил худой, с вытянутым лицом.
— Я пытаюсь подсказать нашему другу, — ответил Дженкинс, — что если он найдет Леди Света, то будет лучше попросить ее вернуть ему крысиный язык.
— Это интересное замечание, — усмехнулась самая лысая голова, — но толку от него немного… если только… хо-хо… Дженкинс… и в самом деле верит в эту… Леди Света!?
— Не могли бы вы ответить мне на один вопрос? — спросил я, когда смешки утихли. Окружающие, похоже, были удивлены, но молодой человек по имени Дженкинс кивнул головой.
— Почему вы все смеетесь над Леди Света?
— Позвольте, я отвечу, — вмешался доктор Рихтер. — Мы смеемся, мой дорогой Роберт, потому что мы ученые. Мы знаем, что таких вещей не существует.
— Нет, не знаем, — ответил Дженкинс. — Мы думаем, что таких вещей не существует. Но у Роберта было право задать вопрос, и пока мы не найдем точного ответа, у нас нет права смеяться над ним.
— Вы еще так молоды, Дженкинс, — отозвался худой. — Вы должны еще многому научиться.
— Надеюсь, что я не научусь говорить «Я знаю», когда хочу сказать «Я думаю».
— Магии не существует, — резко сказал доктор Рихтер. — Магия ненаучна.
— Это только означает, что наука еще не подготовлена для изучения магии, — возразил Дженкинс. — Глазами ветер не увидишь, но вы же не станете отрицать, что ветер существует.
В комнате послышался неприязненный шепот, я услышал, как один лысый спрашивает у другого: «А что это за Дженкинс? Что он изучает?». Другой отвечал, что Дженкинс — специалист по человеческому поведению и автор знаменитой книги «Человек — царь зверей».
Мне показалось, что обо мне совсем позабыли, а я так и не приблизился к решению моих проблем. Я снова окликнул их, спрашивая, что же теперь будет со мной. Мне пришлось повторить вопрос несколько раз, прежде чем на меня обратили внимание.
— В самом деле, что вы собираетесь с ним делать, Рихтер? — спросил кто-то.
— С моей точки зрения, — ответил Рихтер, — я зашел в тупик. Я пытался научно изучить его, но так как он очень мало рассказал о том, что с ним произошло, и так как я не смог отыскать человека, отвечающего за его теперешнее состояние, то дальше, кажется, я продвинуться не смогу.
— Это очень интересный случай, — заметил худой. — Он мог бы принести гораздо больше пользы.
— Он был бы очень полезным, если бы мы хотели изучать крыс, — добавил лысый. — Но кому нужно изучать крыс, ха-ха!?
— Мне.
Это сказал невысокий человечек, сидевший за Дженкинсом. До этого он не сказал ни слова, и теперь все обернулись к нему. Он носил пенсне и отличался жидкими и редкими волосами, но при ближайшем рассмотрении я понял, что он не старше Дженкинса. У него было узкое, словно собранное в щепотку лицо, а из-под острого длинного носа выбивалось несколько жестких длинных волосинок усов. Этот человек внешне необычайно походил на моих сородичей. Он заговорил высоким и режущим голосом, и я мгновенно почувствовал к нему неприязнь.
— А зачем вам изучать крыс, Девлин? — поинтересовался человек по имени Дженкинс.
— Зачем вообще берутся изучать что-нибудь? — ответил Девлин вопросом на вопрос. — Мне кажется, что от него я смогу узнать что-нибудь поучительное.
— Забавно, — пробормотал Дженкинс. — А я как раз думал просить вас отдать его мне, чтобы научить его.
— Вы что, хотите выучить его, а, Дженкинс? — поинтересовался худой, который говорил раньше.
— Это может стоить приложенных усилий. Хотя бы посмотреть, как далеко он может зайти.
— Ну вот, Рихтер, — повернулся худой. — Два предложения забрать его у вас. Вы хозяин — вам решать.
— Никто не может быть моим хозяином! — выкрикнул я, не дав Рихтеру открыть рта. — Я был пойман, меня держат в клетке, но это не делает меня чьей-то собственностью!
— Хорошо сказано! — усмехнулся Девлин.
— И если мне суждено и дальше оставаться заключенным в клетке, и переходить из рук в руки, как какой-то бесчувственной вещи, то по крайней мере у меня можно спросить, кому отдать меня.
Я ждал, что доктор Рихтер рассердится, но вместо этого он улыбнулся и ласково постучал пальцами по клетке.
— Не обижайся, Роберт. Мы не хотели тебя обидеть. Джентльмены, мне все равно, кто из вас возьмет Роберта, пока вы обещаете мне, как следует, заботиться о нем. Миссис Дамплинг даст вам наставления, чем его кормить и так далее. Но Роберт так же свободен в своем выборе. Роберт, с каким из этих двух джентльменов ты предпочел бы уйти?
— С Дженкинсом, — не колеблясь, ответил я.
— С Дженкинсом, так с Дженкинсом.
Так я еще раз перешел из рук в руки.
9
Дженкинс занимал две комнаты под крышей большого дома в центре города. Он был далеко не так богат, как доктор Рихтер, но зато его комнаты до самого потолка были забиты книгами. Пока он нес меня домой (мы шли пешком), мы не обменялись ни словом, погруженные в собственные мысли, а когда он внес меня в свою комнату, он поставил клетку на стол и уселся рядом. У него было приветливое лицо и я поежился, с облегчением подумав о Девлине и о том, как я еле улизнул от него.