Крыса Разумная
Шрифт:
Двое охранников в пиратских безрукавках повели их по высокому мостику, перекинутому через ров. Пара крокодилов высунулась из мутной воды и меланхолично наблюдала за путниками. Белянка с любопытством подошла к краю мостика и во все глаза начала таращиться на них – она никогда прежде не видела таких хищников. Неожиданно из стоячей заводи, затянутой зеленой ряской, высунулся настоящий гигант, подпрыгнул, разинув огромную пасть, и щелкнул зубами у Белянки прямо перед носом. Девушка завизжала от страха, отпрыгнула и прижалась к Тихоскоку. Оба охранника издевательски заржали. Тихоня и сам
Ветрогон первым вошел в трехэтажное здание с мраморными колоннами. Двое охранников впустили их и встали за спинами.
По широкой мраморной лестнице к ним спустился хозяин особняка, капитан Лихогляд. Его бурая шерсть была аккуратно приглажена и расчесана. Острый нос залихватски высовывался из-под длинного завитого парика, на котором покачивалась фетровая треуголка с роскошным орлиным пером. Из-под небрежно накинутого на плечи распашного кафтана с золотыми пуговицами выглядывал пурпурный камзол с рукавами из тонких кружев, а через плечо была перекинута голубая перевязь, на которой висела широкая абордажная сабля.
Радушно улыбаясь, капитан сорвал с головы шляпу, и, изящно качнув пером, поклонился гостям.
– Ах, какой чудесный сюрприз! – заворковал он, беря шкипера под локоток. – Ветрогон, мон ами! Как давно мы не виделись! Ты же знаешь: на моей палубе для тебя всегда найдется местечко с тенью. Кого ты привел ко мне? Это твои друзья? Какой ты молодец! Ты же знаешь, как я обожаю новые знакомства. Ах, мадмуазель! Какая великолепная белая шерстка! Какая гладкая и шелковистая! Вы, должно быть, принцесса! Или волшебная фея! Обычные крысы не бывают такими прекрасными!
Он галантно тронул Белянку за ручку и поцеловал воздух в миллиметре от ее ладони. Та смутилась, покраснела и расплылась в довольной улыбке.
– Это Белянка, бывшая невеста магистра Гнилозуба, – представил ее Ветрогон. – А это – бакалавр Тихоскок, ученый и гениальный изобретатель, соорудивший колпак для подводных погружений, о котором я тебе рассказывал.
Услышав эту рекомендацию, Тихоня опешил и смутился не меньше своей подруги.
– С этим колпаком мы поднимем со дна целые залежи морского стекла, – не замечая смущения друзей, увлеченно продолжал говорить шкипер. – Но нам нужны корабль и команда. Прибыль мы готовы разделить по справедливости. Ты – хозяин Пиратской Гавани, и без твоего позволенья нам все равно ничего не светит. Так что приглашаем тебя в долю, и пусть меня проглотит акула, если кто-нибудь скажет, что это плохая сделка!
Лихогляд хищно взглянул на него и облизнулся, но тут же взял себя в руки и произнес:
– Ах, о делах еще успеем поговорить! Вы, наверное, устали с дороги? Мой шеф-повар как раз собирался подавать обед. Я, знаете ли, невероятный гурман. Не изволите ли со мной отобедать? На первое у меня луковый суп-пюре с белым вином, на второе – касуле с нежным ягненком, а на закуску – гусиный паштет. И, конечно, десерт! Как вы отнесетесь к шоколадному мороженому, мадмуазель? Или к апельсиновому желе?
Белянка распахнула рот, чтобы ответить, но не нашлась, что сказать, и лишь проглотила слюну.
– Хорошо отнесемся! – выпалил вместо нее Тихоскок, которого уже начало развозить от пива, выпитого в таверне.
Парадный обед у капитана Лихогляда превзошел все ожидания. Ягненок и в самом деле оказался нежнейший. К тому моменту, когда его подали, Белянка уже успела напробоваться белого вина с паштетом, но тут оказалось, что с ягненком нужно пить красный «Крыссароль» пятнадцатилетней выдержки. Любезнейший капитан взял ее под свою опеку и обстоятельно рассказал на ушко, какое вино с каким блюдом следует употреблять по правилам великосветского тона.
Ветрогон и не думал деликатничать. Он сразу схватил себе кость покрупнее, обильно полил ее соусом, и теперь глодал, зажав в кулаке.
– Так что там насчет корабля? – напомнил он. – Спасибо, конечно, за обед, но мы-то пришли по делу!
– Ах, да, мой любимый корабль, – опечалился Лихогляд. – Что ж, давайте совершим небольшой променад.
Белянка едва успела покончить с горкой мороженого, политого лимонным сиропом, как вся компания в сопровождении трех матросов отправилась на прогулку. Двух из них – высокого и худого Чумадура и маленького, толстенького и лысого Сиволапа – друзья уже видели. Третьим оказался матрос по имени Дуболом. Его черно-бурая шерсть стояла дыбом, как иглы ежа. На голую грудь была накинута одна безрукавка, а штаны завязаны ниже колен потертыми веревками, как у дикого островитянина.
Лихогляд повел их подальше от гавани с ее пустующими причалами и вывел на отдаленное побережье. На песчаной отмели виднелся остов разбитого брига. В бортах его зияли огромные пробоины, снасти были сняты, а обломки мачт печально смотрели в небо раздробленными в щепки концами.
– Бизань-дерезань! – воскликнул Ветрогон. – Что случилось с твоим «Лихим змеем»?
– Увы, мон ами! – ответил капитан. – Произошло маленькое недоразуменье в открытом море с каравеллой небезысвестного вам магистра Гнилозуба, после которого мой чудесный бриг оказался в столь плачевном состоянии.
– Это Гнилозуб так покоцал вашего «Змея»? – с удивлением спросил Тихоскок.
– Не столько Гнилозуб, сколько его прихвостень, Твердолоб, – невольно выдав злобу, ответил Лихогляд. – На их каравелле оказались пушки, чего мы никак не ждали. Надеюсь, что я получу с них достойную компенсацию за этот урон.
– Что же нам теперь делать? – приуныл Ветрогон.
– Не расстраивайся, дружище! – беспечно обнял его за плечи капитан. – Ты же знаешь – я из любой трудности найду выход. Приглашаю вас заночевать в моем доме. А к утру я что-нибудь придумаю.
Вечером всех развели по отдельным спальням. Тихоне досталась высокая кровать с прозрачным балдахином, подвешенным, как шатер. Он долго не хотел залезать под одеяло и все прислушивался у двери – как там Белянка и не лезет ли к ней этот прилипчивый капитан. Но Лихогляд куда-то исчез, в коридоре все было тихо, чужих шагов не раздавалось, и в конце концов он позволил себе устроить заживающее ухо на подушке и прикорнуть.
Рано утром за его дверью послышался шорох. Тихоскок навострил ушки.