Крыса солнце жрёт. Книга 1
Шрифт:
Второй сад именовали Колючим, так как здесь были высажены совершенно разнообразные хвойные породы деревьев, собранные с различных уголков света.
Третий комплекс носил гордое название: сады Мудрости. В нем возвышались древние, тысячелетние дубы, стволы которых были столь толстыми, что невозможно было обхватить их даже пятерым людям, вместе взятым.
Последний островок зелени являлся Лабиринтусом, где кусты были высотой около четырех метров, аккуратно выстригались садовниками, и создавали запутанные и хитросплетенные цепи прогулочных маршрутов, в которых было достаточно легко заблудиться. Потому на некоторых перекрестках там поставили мини-колокольни для подачи сигналов служащим, отвечающим за поиски пропавших.
Сам Люменто жил за счет туризма
Мейнхард направил свой взор на центральный квартал. Высокий шпиль дворца воеводы победоносно выделялся на фоне небольших, но аккуратных двух- и трехэтажных домиков. Улочки города были чистыми, убранными и опрятными. Но отсюда, с холма, Люменто казался игрушечным, словно осторожный мастер-великан сочинил, раскрасил и собрал это изумительное чудо, находившееся в окружении девственной и яркой природы, сотворенной и дарованной миру Всемогущим.
Там, в правом крыле дворца, и расквартировались солдаты графа Астура. Это был последний город, где нужно было подготовить встречу, возвращавшемуся в родные пенаты унийскому войску. Многие, раненые на войне с «цветочниками», остались здесь на лечение. Остатки рабов и пленных были распределены, и теперь Казимир мог двинуться со своими бойцами в ускоренном темпе прямиком в столицу, к самому королю. Что он и собирался сделать уже завтра, так как его больше здесь ничего не держало.
Свою часть добычи он предпочтет взять премией в виде денежных средств. Ни рабы, ни пленные в Виртленде не нужны. Своих наемных граждан, да крестьян хватает. Только Мейнхарда Казимир забрал бы, но, все-таки, это будет возможно лишь с позволения монарха. Астуры редко позволяли себе своевольничать.
Мейнхард ударил по бокам своего животного и пустился в обратную дорогу. Как раз успеет к восьми. Нужно показать майору, что он может доверять своему рабу-кутильеру даже в таких вопросах. Это обеспечит Мейнхарду еще больше поблажек в будущем.
Граф Астур отхлебнул из своей фляги. Огненная вода приятно согревала пищевод. Майор прогуливался по Колючему саду. Редко ему предоставлялась возможность вот так вот просто пройтись, отдохнуть и ничего не делать. Обычно в голове старого солдата постоянно звучали приказы, происходили баталии, роились мысли о том, что еще необходимо предпринять по службе. Сейчас он наслаждался запахом хвои. Графу особенно нравились ели. Это были его любимые деревья, и тут их было много. Тут даже росла твердая ель, которую особенно часто можно встретить в Астуршире. Этот вид источал самый сильный аромат хвои среди всех своих побратимов. Казимир наслаждался этим запахом, напоминавшим родные земли. Холодные, но столь обожаемые майором. Да, скоро он сможет очутиться в своих краях и отдохнуть. Он славно послужил, нужен отдых. В конце концов, подумал майор, годы все-таки берут свое. Колени вечером начинают болеть. Утром, бывает, спина разгибается с трудом. Конечно, он еще сможет изрубить в куски многих, кто считает его стариком. Но еще лет пять-десять и вряд ли Казимир останется прежним. Ангел Смерти начнет свой путь в сторону благородного воина и, со временем, настигнет Казимира, отправив его в другой мир своим Ледяным палашом, которым по преданиям дух подводит черту на этой земле под жизнью каждого человека. А что потом? Пекло или божественные сады? Граф Астур никогда серьезно об
Он тряхнул головой и сказал сам себе вслух:
– Да нет, Казимир! Пять-десять лет, пускай так. Но я их проживу без этих чертовых размышлений. Каким меня Всемогущий создал, то я и делал. Я – его творение, потому мне винить себя не в чем. Что создал, то и получил.
Казимир Астур верил в высшие силы, верил в то, что создатель этого мира один, но все-таки майор имел свои взгляды на религию и не очень почитал ее представителей среди людей.
Внезапно граф услышал шум шагов. Дорожки в садах Люменто в большинстве своем были выложены гравием. Ухо майора отчетливо ловило гремучий звук этой горной породы. Через минуту он увидел Мейнхарда. Тот бодро шагал в его сторону. Подойдя к своему господину, юноша почтительно произнес:
– Мастер-офицер! Я прибыл ровно к восьми, как вы и приказывали. Ваши часы, – третий сын барона Вука протянул Казимиру его вещь. Майор с любопытством посмотрел на парня, взял часы, проверил время и удовлетворенно сунул их в карман.
– Молодец! Но как ты меня нашел?
– Капитан Росс подсказал. Я специально прискакал пораньше, поставил коня в стойло, а потом отправился на ваши поиски. Как видно, я правильно рассчитал время.
– Смекалка – это самое главное для солдата. И не только для рядового бойца, но и для офицеров. В том числе, не побоюсь этих слов, для маршалов. Простой ты воин или полководец, если не будет у тебя смекалки, то грош цена твоим военным талантам, – Казимиру явно начал нравиться Мейнхард. – Что ж, там недалеко отличное место есть. Просторное. Там и потренируемся.
– Мы будем сегодня тренироваться?
– Будем. Хочешь нормально держать меч в руке, должен заниматься каждый день. День отдыха – это не причина отказываться от тренировки.
– Но у меня нет оружия.
– Я взял с собой учебные мечи. Они привязаны к седлу моего коня, он в конюшнях при входе в сад. Сбегай, возьми. Вот медальон с номером стойла. Покажешь привратнику.
Потом Казимир объяснил Мейнхарду, где он будет его ждать, и они разошлись. Майор зашагал медленно, желая еще немного насладиться воздухом и любимыми запахами. «Да, – думал про себя граф, – из этого щенка может выйти реальный толк. Мало того, что он великолепно стреляет, но еще все-таки не так глуп, как порой может показаться. Бывал заносчив, но быстро смекнул что к чему. Нет, он не стал раболепным, он в общем-то совсем не трус. Он просто понял где нужно молчать, где говорить. Хм, если Готфрид даст добро и не будет против, я его и правда сделаю своим кутильером. Все лучше, чем быть убитым собственными братьями-выродками. Да и от рабства его освобожу. Негоже это человеку, да еще благородному, быть рабом».
Пройдя к довольно крупной поляне, окруженной лиственницами, Казимир осмотрелся. Трава была выкошена, здесь часто собирались студенты и валялись под солнцем в свободное время. Сейчас уже никого не было. Небесное светило раскраснелось, готовясь к заходу за бесконечный горизонт, и зеленые кроны деревьев пропускали кровавые проблески.
Майор снял свой плащ и светло-коричневый дублет. Аккуратно все сложив, он разместил вещи под ближайшим деревом. На них положил магерку. Пояс с саблей также бережно повесил на крепкий сук, торчащий из ствола. Появился Мейнхард. В руках у него были обернутые в темную ткань мечи.
– Быстро обернулся, – молвил майор. – Ладно, готовься и вставай в позицию. Нечего терять время.
Буквально через пять минут Мейнхард весь был в синяках. Ему отшибли фалангу безымянного пальца правой руки. Из ссадины по капле стекала кровь. В конце концов, рука ей пропиталась и рукоять меча начала слегка скользить во время резких движений. На плече раба-кутильера вырос здоровенный кровоподтек. В падении Мейнхард содрал себе еще и левую коленку, попортив штаны.
– Так, конечно, мечом не дерись, но вот тебе интересный прием для сабли, – Казимир резко прокрутил меч, обманул Мейнхарда и слегка коснулся кончиком оружия виска Вука-младшего. Удар был наилегчайший, но это все равно было неприятно.