Крысиный Вор
Шрифт:
Этот стервец еще и связал Орвехта условием: мол-де он всячески поспособствует его знакомству с магом, который сумеет вызволить Зомара из «Пламенного конуса», а коллега Суно взамен должен – вот прямо сейчас! – поклясться богами и псами, что никому не расскажет о неком незначительном эпизоде своей командировки.
Коллегу Суно – и где только гуляли в это время его хваленые мозги? – нелегкая дернула согласиться. Переутомление сказалось? Впрочем, кто, как не он, всегда говорил своим подчиненным, что переутомление не оправдывает разгильдяйства?
Вроде бы он из-за этой клятвы
Прошлым летом в Суринани его занесло в глухую деревушку Киншат, и там он узнал о зелье, которое добывают в местном источнике. Стоит иномирцу хлебнуть этого зелья, и тот через некоторое время позабудет свою прежнюю жизнь, привороженный к миру Сонхи. Чего Тейзург и добивался – причем не столько второго, сколько первого.
У парня в другом мире жена и дети, а его убедили, что он одинокий бродяга-наемник. Если бы кто-нибудь выкинул такую штуку, чтобы разлучить Суно с Зинтой, он бы за это дорого поплатился.
«Ты уж прости, коллега, – с тяжестью на душе подумал Орвехт, глядя в тусклое оконце кареты, за которым ползли мимо дома и фонарные столбы в пасмурно-снежной зыби. – Я знаю твое настоящее имя, но я его тебе не скажу».
Зинта успела приготовить нужную мазь до того, как они приехали. Хорошо, что все ингредиенты у нее были. До сих пор ей не доводилось лечить ожоги, причиненные саламандрами, и кроме желания помочь ее разбирало естественное для лекаря любопытство.
Как утверждалось в трактатах, вылечить такие ожоги при всей их тяжести легче, нежели какие-нибудь другие, и осложнений после них не бывает, поскольку чистейшее пламя саламандры выжигает дотла все вредоносное.
Когда от Суно пришла мыслевесть, что он привезет пациента и с ними будет Хантре Кайдо, у Зинты сидела Нинодия Булонг, и лекарка ее ругала на чем свет стоит.
Отставная шпионка жила в резиденции Ложи и два-три раза в восьмицу выбиралась в город. Как она по секрету сообщила Зинте, ее сопровождают тайные шпики из студентов Магической Академии: ей охрана, а им практика. Сама попросила об этом старого дружка Шеро, потому что невмоготу ей ковылять каждый день по одним и тем же дорожкам за белой оградой, она всю жизнь была вольной птахой.
Ругала ее Зинта за дело: еще бы не было отеков, если жрать каждый день сластей без меры да запивать их десертным вином, а то и полынной настойкой! Зложительство это бессовестное, так недолго и ребенка угробить, и собственное здоровье вконец загубить. Нинодия соглашалась и обещала, что больше не будет, – уже в который раз обещала. И как прикажете с этим бороться?
В Молоне лекарка собрала бы живущих по соседству женщин, они бы всей толпой пошли к нерадивой будущей матери и по-доброжительски ее пристыдили. И потом бы рьяно за ней присматривали, за кем-нибудь присматривать – это в Молоне любят. А в Ларвезе нравы не те. Однажды Зинта попросила Табинсу потолковать с Нинодией, но когда через полчаса вернулась, дамы угощались горячим шоколадом, сплетничали и за этим делом умяли полкоробки сахарного печенья.
Может, если бы с ней Суно поговорил… Нет уж. Зинта в такие моменты чувствовала себя последней зложительницей и индивидуалисткой, однако не собиралась сообщать ему, что Нинодия ждет ребенка от него.
Похоже, все-таки подвернулся случай ее вразумить: Хантре Кайдо – видящий восемь из десяти, уж его-то она послушает!
Удержать Нинодию в гостях труда не составило. Пока Зинта, призвав силу Тавше, лечила обожженного парня, Суно в соседней комнате беседовал с Хантре: договорились, что тот поможет расколдовать Зомара Гелберехта, который спит внутри «Пламенного конуса». Для этого нужно будет отправиться в мадрийский город Гунханду, а у Хантре на ближайшее время дела в Аленде, но до конца зимы наверняка получится. Экс-шпионка тем временем листала в гостиной модный журнал, дожидаясь, когда ее познакомят с рыжим магом-перевертышем, о котором в столице столько разговоров.
– А вы еще красивей, чем мне рассказывали, господин Кайдо! Вы не сочтете за назойливость, если я вас, как видящего, кое о чем спрошу?
Хитрый план Зинты удался. Нинодия, с жадностью глядя на собеседника, поинтересовалась, вернется ли к ней в новом рождении ее дочка Талинса, которая умерла в двухлетнем возрасте. Хантре после секундной заминки ответил отрицательно: не вернется, у той сущности сейчас другая жизнь. Вопрошающая расстроилась, промокнула глаза кружевным платочком и справилась, чего ей нужно остерегаться.
Ага, то-то же!
– Холода, – внезапно посерьезнев и даже слегка побледнев, сказал Хантре. – Вам грозит опасность замерзнуть насмерть. Это будет развилка, но больше ничего разглядеть не могу. Куда бы вы ни пошли, одевайтесь теплее.
– Что меня может спасти? – Плясунья знала, как надлежит задавать вопросы видящим.
– Теплая одежда. Не выходите из дома без шубы или мехового манто.
– Уф, спасибо! Уж я приму к сведению ваш совет, не сомневайтесь… А выпить в обед наперсточек сладкого винца и хоть по одной конфетке в день – с этого мне худа не будет?
От такого наглого вранья – «по одной», как же! – лекарка возмущенно поперхнулась.
– Не стоит. Вам это в ближайшие несколько месяцев не полезно, госпожа Зинта подтвердит.
Его голос звучал невесело, а в глазах сквозило такое выражение, словно ему только что шепнули на ухо что-то страшное и сейчас он прикладывает усилия, чтобы отойти от этого, но пока не отошел.
Зинта утащила его в другую комнату – под предлогом, что ей тоже надо по своим женским делам посоветоваться, – и там тихонько спросила: