Крысолов
Шрифт:
Три твари всех оттенков зеленого – цвета в дисплеях тепловизора рисовались в зависимости от температуры излучения от черно-красного для холодных тел до ярко-синего для обжигающе горячих – проскользнули под ногами и спрыгнули вниз.
В тепловизор все выглядит иначе, но особенно интересно наблюдать за живыми телами, которые не только греются, но и выделяют тепло сами, неравномерно остывая… Все это, незаметное обычным глазом, в тепловизор видно. Без привычки просто сбивает с толку.
Зато если привыкнуть, вселенная становится куда разговорчивее. Например, сразу
В дверь снова ударило и через секунду грохнуло еще раз, уже не так сильно. Точнее, грохнулось. Выбитая дверь рухнула внутрь.
– Ушастик, Скалолазка! Тыл!
Еще две зеленые твари спрыгнули вниз, но отбежали в другую сторону. Стас сел на пол, нащупал ногами стальную лестницу – холодная лестница была едва заметна на фоне такого же холодного пола и стен подвала – и стал спускаться.
За дверью, в холле первого этажа, уже топало, бряцало, раздавались зычные команды и рапорты о том, что впереди чисто…
Ну что же…
Прощай, home, sweet home. Кто знает, не навсегда ли…
Стас задвинул над собой плиту и спрыгнул вниз.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Прошло то время, когда Москва подземная воняла. За двадцать лет все, что могло гнить, давно разложилось. Да еще морозец опять ударил – весна, называется! Лишь иногда в нос бил резкий, будто шершавый, запах крысиного дерьма, но таких мест было немного.
Под ногами скрипели ледовые корочки, мимо плыли темные-темные, едва различимые, стены. Холодные – кто их будет тут греть? – и оттого совсем темные.
Хруст под ногами, стены, потолок, хруст под ногами… И эхо от шагов, дробящееся на сотни затихающих звуков, отскакивающих от обледенелых стен…
Словно всю жизнь так вот идешь, и ничего больше нет в мире, кроме этих стен и ледовой крошки под ногами…
Подвал дома остался где-то далеко, словно в прошлой жизни. Одни ходы и туннели.
Сначала они были маленькие, с трудом протиснешься, даже согнувшись в три погибели. Потом просторнее, в них уже можно было идти почти выпрямившись. Теперь совсем здоровые, можно даже посадить Серого на плечи, чтобы дать отдохнуть пояснице – мелкий-то он мелкий, но когда то и дело приходится пригибаться, даже лишние пятнадцать кило, висящие на груди, через полчаса превращаются в неимоверную тяжесть.
Темноту разбавляли лишь три цепочки крошечных желтых следов – свежих следов Рыжика, Лобастого и Белоснежки. Иногда и они сами мелькали впереди – три зеленых зада с желтеющими хвостами, совсем красными на концах. Под двумя хвостами еще и по паре желтых яиц…
Они шли впереди, отгоняя диких крыс. Здесь, внутри Садового кольца, диких крыс не так уж много – цивильные крысы “друзей” Арни их гоняли. Основная масса диких крыс жила в подземных коммуникациях на окраинах Старого Города, в бывших спальных районах. Там, где жили люди, где можно было без труда раздобыть пропитание. Помоек там полно, да и сами люди… Такой охраны, как в зажравшемся Пригороде, на окраине Старого Города нет.
Иногда под тремя цепочками ярких желтых следов попадались бледные, едва заметные, красноватые следы – десятиминутной свежести, а может, еще старее. Иногда из боковых туннелей выглядывали одинокие любопытные морды, и тогда Рыжик и Лобастый коротко, резко и громко пищали, словно тявкали. Делали короткие рывки – обманные. Заблудшим диким крысам-разведчикам этих психологических атак хватало за глаза, и они шустро улепетывали прочь.
А может быть, за подмогой… Именно поэтому надо идти быстро. Пока сзади не появилась стая диких крыс, решивших полакомиться большим теплым телом. Но это не значит, что ее не будет, если делать остановки.
Ушастик и Скалолазка семенили где-то там, позади, прикрывая с тыла, но пока работы для них не было.
Серый примолк и только крепче хватался за Стаса, когда под ноги попадала кочка или вмерзший в наносы обломок кирпича.
– Ничего, Серый, скоро уже прибудем…
Впереди опять показались три зеленые задницы с желто-красными хвостами. Лобастый пискнул – но на этот раз пищал он не угрожающе. Не отгонял любопытных диких крыс, а предупреждал, что впереди что-то есть. Что-то посерьезнее диких и трусливых одиночек.
Стас дошагал до крысиного авангарда и остановился.
Теперь, когда звук шагов и дробное эхо перестали наполнять уши постоянным шумом, стал слышен писк. Тихий, но во множество глоток.
Кажется, метров через двадцать впереди вправо шло ответвление.
– Ушастик! Скалолазка!
Арьергард мигом примчался.
– Охранять, – скомандовал Стас.
Поставил Серого на землю между крысами и отстегнул карабин поводка от пояса. Поставил сумку, снял рюкзак с аппаратурой. Сунул руки под полы куртки и взвел “хеки”. В принципе, не должны понадобиться. Но лучше не рисковать.
Пошел вперед, – медленно, медленно, чтобы не спровоцировать атаку, – заглянул в ответвление.
Так и есть. За поворотом решетка, в ней приоткрытая дверца, рядом сбитый и давно заржавевший замок. Отсюда и раздавался писк. За решеткой три десятка крыс преградили путь. Стояли четко – в пять линий по шесть морд.
Нет, не тридцать. Одной крысы в последнем ряду не было.
Побежала докладывать?
Здесь коммуникационный туннель смыкался с туннелями метро – бывшего метро. До резиденции Арни, бывшей станции “Арбатской”, рукой подать.
Стас оглянулся назад, на свою личную гвардию. Напряженно застыли, как бегуны перед стартом.
У них-то тепловизоров нет, и им в этой кромешной тьме ничего не видно. Полагаются только на слух, запахи и память.
– Все в порядке, – сказал Стас. – Ждать!
Личная гвардия расслабилась. Белоснежка тут же уселась, облизала ступню задней лапы и начала мыть-вычесывать бок.
Стас вернул “хеки” на предохранитель. Привалился плечом к стене. Надо подождать.
Минут через пять показалась сначала одна крыса, за ней и вторая. В тепловизоре все выглядело совсем не так, как в обычном световом диапазоне – но, кажется, эта вторая крыса знакомая. Тот офицер, главный в крысиных войсках Арни.