Ксения Петербургская
Шрифт:
Всю свою странническую жизнь Ксения провела, не имея ни угла, ни комнаты, ни теплой одежды, ни перемены белья, не зная, что будет есть завтра. Люди мало-помалу привыкли к странностям блаженной, понемногу поняли, что она не простая побирушка-нищая. Многие стали жалеть ее, старались чем-либо помочь ей. Эта жалость особенно усилилась после того, как камзол и кафтан мужа на блаженной совершенно истлели, и она начала ходить в жалких лохмотьях — и зимой, и летом. На босых ногах, распухших и красных от мороза, Ксения носила рваные башмаки. Видя едва одетую,
— Не позволишь ли, Андрей Федорович, подарить тебе тулупчик?
— Подари его тому, кто без него несчастен, кому он принесет радость, — отвечала Ксения.
— А какую радость я мог бы тебе сделать?
— Люби ближних своих. Когда я вижу доброго человека, я радуюсь больше всего, и нет мне другой радости!
После мужниного костюма блаженная Ксения всю свою жизнь одевалась одинаково: в толстую холщовую юбку и кофту. Цвет выбирала так: если юбка синяя, то кофта зеленая, а если юбка зеленая, то кофта обязательно синяя.
Бог наградил Ксению могучим здоровьем. Она никогда сильно не болела, а «для укрепления здравия» раз или два в месяц ходила в баню. Там она снимала верхнее платье и, оставаясь в одной рубашке, смачивала холодной водой голову и ложилась на полок. Попарившись час-два, блаженная надевала на мокрую рубашку кофту с юбкой и выходила прямо на улицу даже в тридцатиградусный мороз…
— Не проймет, — говаривала Ксения.
Ей часто стали давать милостыню. Получая медные монеты, она тут же их и расходовала, подавая нищим или покупая самое необходимое. Тратила она на себя десять — пятнадцать копеек в месяц и почти все на баню.
Ксения избежала великого соблазна, ставшего камнем преткновения для многих мнимоюродивых, которые «по копеечке» собирали великий капитал «на старость» и тем самым губили плоды всех своих подвигов. Петербургская блаженная могла скопить огромное состояние. Люди, приметив ее духовные дары, стали весьма часто давать большие суммы денег «на молитву». Но Ксения никогда не брала больше одной копейки. Одну копейку она нередко и сама просила, но две никогда не принимала, как бы ее ни упрашивали.
— Дайте мне царя на коне, — говорила она.
«Царь на коне» — это и была та самая медная старинная копейка с изображением всадника.
И удивительное дело! Не имея запасов и капиталов, блаженная Ксения всю жизнь провела в полном, с ее точки зрения, материальном достатке, потому что была всегда и всем довольна, все желания ее зависели только от ее личной воли и потому всегда удовлетворялись. В народе осталась память о том, как своими «копеечками» ей удавалось содержать несколько сот бедных семейств. Даже самая ничтожная ее помощь приносила счастье. А человек, получивший вдруг от блаженной десяток копеечек, вскорости неожиданным, таинственным образом становился богачом и в свою очередь начинал щедро жертвовать…
Большею частью Ксения бродила по Петербургской стороне в районе прихода церкви св. Апостола Матфея. Где она проводила ночи, долгое время оставалось неизвестным. Этим заинтересовались не только жители, но и полиция, для которой неизвестность местопребывания блаженной по ночам казалась даже подозрительной. Было решено во что бы то ни стало разузнать, где ночует эта странная женщина и что она делает.
Оказалось, что, невзирая на погоду, в любое время Ксения уходила в поле и коленопреклоненно молилась до самого восхода солнца. Во время ее ночных молитв на Смоленском поле стала собираться целая толпа разного рода людей — любопытствующих, сочувствующих, уверившихся в святости блаженной. Но юродивая никого не замечала, сосредоточенно отвешивала поклоны на четыре стороны света, широко крестясь, подняв глаза к небу…
Почитатели Ксении видели и то, как она после ночной молитвы шла в огород бедного мещанина или разоренной вдовы полоть или копать. Утомившись, она тут же забывалась недолгим сном между прополотых грядок. Друзья будили ее и звали к себе, ссылаясь на холод или дождь. Но блаженная отвечала:
— Я привыкла к холоду и дождю, не могу я только привыкнуть к непогоде в сердцах людей. Если вы действительно жалеете и любите меня — не делайте никому в жизни зла. Только враги и злоба людская мучат меня, заставляют страдать. А выспаться на огороде я могу нисколько не хуже, чем на перине.
У Ксении в начале её подвига было много недругов и просто злых людей, которые смеялись и глумились над «сумасшедшей», едва одетой и обутой женщиной, не имевшей места, где главу преклонить. Ее всегдашняя кротость как будто усиливала людскую злобу.
Лишь однажды, когда Ксения уже стала почитаться за Божию угодницу, жители Петербургской стороны наблюдали ее в страшном гневе. Уличные мальчишки, завидя юродивую, по обычаю стали над ней смеяться, дразнить ее. Блаженная долго безропотно сносила это. Но злые дети не ограничились одними издевательствами. Они начали бросать в нее камни и грязь… Тогда, по-видимому, и у блаженной кончилось терпение. Как вихрь бросилась она за злыми мальчишками, грозя им своей палкой, которую всегда носила с собой.
Жители Петербургской стороны, увидев Ксению в страшном гневе, пришли в ужас от поступка жестоких детей, в народе уже были известны многие случаи ее прозорливого вмешательства в судьбы людей. Благочестивые горожане испугались, что юродивая покинет те места, где ее обижают. Мальчишки были пойманы и наказаны. С тех пор никто не осмеливался открыто издеваться над Ксенией.
Давно уже было замечено лавочниками рынка, что стоило блаженной утром зайти в лавку и взять пирожок или какую-нибудь безделушку, попросить «царя на коне», торговля в этот день шла очень бойко. И наоборот, если она отказывалась принять подаяние, то лучше было закрыть лавку, поскольку торговли в ближайшее время все равно не предвидится.
Как только Ксения появлялась около рынка, ее обступала толпа просителей.
— Прими, Андрей Федорович, на помин души, — предлагал ей кто-нибудь копеечку.
Но юродивая отказывалась:
— Нет, брат, ты покупателей обвешиваешь!
Другому выставляла иную причину:
— Нет, не возьму, ты, мил человек, бедных обижаешь!
Подобные нравственные уроки чувствительно били по карману торговцев рынка, и между ними установилось своеобразное соревнование в добросовестности и помощи бедным. От того и рынок был прозван Сытным.