Ксенофоб
Шрифт:
В сарае были стеллажи с банками, несколько бочонков на полу и коптильня: симбиоз буржуйки с металлическим ящиком и трубами, одна из которых уходила в потолок. Копченостями, как ни странно, не пахло. Наверное, вот эти самые «приблудные москвичи» развлекаются здесь не так уж и часто.
Еще здесь был самодельный шкаф с набором слесарных инструментов (я заглянул из любопытства), рядом с которым мирно покоилась на небольшом поддоне прикрытая промасленным брезентом бензопила.
Я ожидал, что погреб будет оборудован как у моих бабо-дедов
В погребе тоже были стеллажи и несколько добротных деревянных коробов, наподобие больших ларей без крышек. В углу, справа от входа, тускло горела лампочка, упакованная в мутный плафон из толстого стекла.
В одном из «ларей» я заметил старый полосатый матрац, в другом – пластмассовое ведро с крышкой. На стеллаже стояла двухлитровая пластиковая бутылка с водой.
Мы завели пленника в погреб. Филин скомандовал:
– Обыск.
Одежды на парне было немного, Федя быстро опустошил его карманы, обхлопал и доложил:
– Чисто.
Часы «Tissot», мобильный телефон, портмоне с банковскими карточками, семьсот евро и двенадцать тысяч рублей – вот такая получилась добыча.
– Трофеи, – Филин, ничтоже сумняшеся, забрал все себе и ткнул в пленника пальцем. – Пленный.
– А! – спохватился Федя. – Пардоньте, сэр, давно не занимался...
Федя тотчас же вынул из туфель пленника шнурки, а сами туфли помял, погнул подошву в разные стороны и сообщил:
– Крепкие. Без ничего, одними ручонками – вряд ли вытащит.
– Хорошо, оставь, – разрешил Филин.
Я не совсем понял, о чем это они, но уточнять постеснялся.
Бросив туфли, Федя снял с пленника поясной ремень, и, приподняв свою штанину, достал из прикрепленного к лодыжке чехла складной нож.
Ух ты! Мой большой железный брат не перестает меня удивлять. Интересно, а гранаты у него там нигде не висят?
Нож, кстати, трофейный – это тот самый, что отняли у квадро-переходного грабителя. А я про него уже и забыл.
Раскрыв нож, Федя зачем-то ухватился за гульфик брюк пленника.
– Ммм! – задушено выразился Султан, дернувшись всем телом. – Мммм!!!
– Султан – это не то, что ты думаешь, – успокоил Филин. – Он у тебя кое-что срежет с брюк, не более того. Не шевелись, рядом острый нож.
– Мммм!!!
– Не дергайся, а то без наследства останешься, – пробурчал Федя. – Стой ровно...
Затем Федя сделал такую штуку: вспорол ширинку на джинсах пленника и вырезал массивный стальной крючок. И ту штуковину (не знаю, как правильно называется), за которую этот крючок цепляется – тоже вырезал. Потом вырезал намертво заклепанную пуговицу и молнию.
Одним словом – все вырезал.
Варвар.
– Пойдет, – одобрил Филин. – Теперь надо снять промо-ролик для отца. Качественно и со смыслом. Чтобы сразу проникся и не задавал дурных вопросов.
– Ммм! – напомнил о себе пленник. – Мммм!
– Султан, потерпи минуту – сейчас снимем, – пообещал Филин. – И мешок, и ролик – все сразу. Кто будет снимать?
– Телефоном? – уточнил я.
– Нет, у нас есть камера, – Филин достал из своей сумки небольшую видеокамеру. – Итак?
Федя решительно выставил ладонь и кивнул на меня.
А я засомневался.
Что значит «качественно и со смыслом»? Решительно ничего в голову не лезет – как добиться, чтобы обезумевший от горя отец не задавал «дурных вопросов»?!
– Я так понял, что снимать придется мне? – верно истолковал мое замешательство Филин.
– Да, сделай одолжение...
– Хорошо, – Филин показал глазами на тамбур. – Оба – туда. Молчим, смотрим, слушаем. Не вмешиваемся.
После этого Филин поставил фонарь на стеллаж, включил его, направив ослепительный сноп света в дальний угол, подтолкнул пленника в этот угол и снял с него наручники.
Пленный сразу же стал возиться с тесемкой и вынужден был присесть, упершись спиной в стенку: у него спадали штаны, если их не придерживать, а для того чтобы снять мешок, понадобились обе руки.
Немного покопавшись, Султан справился с тесемкой, стащил мешок и, жмурясь от яркого света и морщась от боли, стал осторожно отдирать скотч.
– Одним рывком, – посоветовал Филин. – Возьмись за край обеими руками и резко дерни.
Султан последовал совету: рывок, крик боли – и рот пошел на волю. Впрочем, для окончательного избавления от скотча понадобилась еще пара дополнительных рывков, но после генерального они были уже не такими болезненными – Султан только кряхтел.
– Как самочувствие?
– Нормально... – Султан одной рукой ухватился за штаны, второй прикрыл лицо от света и распрямился. – Кто вы?
– Султан, твоя задача – выйти отсюда с минимальными потерями, – Филин проигнорировал вопрос. – Это просто: веди себя спокойно, не буянь, отвечай, когда спрашивают. За любое непослушание тебе будут ломать конечность: руку или ногу.
– Вы знаете, что отец с вами сделает? – голос Султана дрогнул и сорвался на фальцет. – Вы знаете вообще с кем связались?!
Нет, это плохой пленный. Тот, что ограбил меня в переходе, был намного лучше: наглый, здоровенный, неистовый – настоящий вулкан ненависти, который и потушить не жалко.
А с этим, пожалуй, я мог бы и самостоятельно справиться. Домашний мальчик, культурный и воспитанный, впервые в жизни столкнувшийся с открытой агрессией – странно, вообще, что среди такого воинственного племени нашелся этакий редкостный экземпляр. Если вдруг что-то не срастется – как такого бить, пытать или, не дай бог, лишать жизни?!