Ксенофобы
Шрифт:
А персонал Карлсона было решено не трогать.
Дэв планировал прибрать к рукам и это предприятие, поэтому и загрузил некоторое количество «Шагающих» на борт «Мирака» и «Виндемиатрикса», но Карлсон никому не угрожал, а если бы они осмелились отправиться на орбиту на борту аэрокосмолета группы Дэва, корабли конфедератов легко могли бы уничтожить их еще на подходе к станции.
Эту предполагаемую угрозу, в буквальном смысле нависшую над ними, персонал рудников Карлсона, состоящий из гайджинов, и империалы, по всей вероятности, собирались просто переждать, и Дэв отдал приказ о том, чтобы их не трогали. Он не стал уничтожать их базу, потому что военной необходимости в подобной акции не было, кроме того, приходилось считаться и с возможными потерями.
Весь японский персонал орбитальной верфи был отправлен на Атлас после соответствующего допроса. Что же касалось гайджинов, то им предоставили право выбора – либо они отправляются вместе со своим японским начальством на Атлас, либо присоединяются к восставшим. Рэнди Ллойд, майор, бывший начальник службы охраны Верфей Дайкокукичи вместе с еще тридцатью двумя добровольцами приняли предложение Дэва.
Дэв был разочарован тем, что добровольцев было так мало, но Рэнди объяснил ему, что сама идея восставших была неизвестна и персоналу базы, и вообще большинству населения Гегемонии. Правительственные источники никак не информировали население о том, что существует какая-то Конфедерация, что же до большинства служащих охраны, то для них конфедераты были не больше, чем кучкой недовольных режимом мятежников, политических агитаторов и террористов… при условии, если они вообще слышали о них.
Впрочем беда незнания распространялась и на самих империалов. Что же, тем хуже для них – люди, которые свято верят в то, что сражаются со сбродом, как правило, недооценивают противника.
Именно на это и рассчитывали восставшие, а то, что благодаря Ллойду, благодаря предательству Ллойда в их руки попали и коды ИИ, и протоколы секретных совещаний, и иная информация строго конфиденциального характера, должно заставить кое-кого призадуматься, с кем они имеют дело.
Обратный путь из Афины на 26 Драконис, казалось, вообще не кончится, день за днем они тащились к пункту назначения. Дэв почти постоянно сидел, присоединившись к ИИ «Орла», а если не вел диалог с ИИ, то подключался к ВИР-имитаторам, оглушал себя бесконечными ВИР-драмами, прогонами бесчисленных вариантов тех гипотетических ситуаций, с которыми они в принципе могли столкнуться сразу же после выхода из «Божественного океана» на границах системы 26 Драконис, тем более, что Дэву была известна численность сил противника, сделавшего привал на Дайкокукичи по пути к Новой Америке.
В конце концов, из множества других выделились два сценария наиболее вероятного развития событий: либо империалы, действуя достаточно решительно и без промедлений в первые часы после высадки все же сумели овладеть Джефферсоном, что повлекло за собой падение правительства конфедератов, либо бои затянутся вплоть до прибытия туда «Орла». Шансы конфедератов на то, что им удалось бы завоевать космическое преимущество и помешать приземлению сил империалов были настолько ничтожными, что ИИ «Орла» даже не выдал подобный вариант в качестве рабочей гипотезы. Нужно было исходить из того, что империалы все же приземлились на Новой Америке. Другое дело, хватит ли у них сил прорвать оборону сил Конфедерации и вообще подавить сопротивление на всей территории планеты в течение, скажем, недели после высадки.
Из этих двух сценариев, ИИ «Орла», как чуть более вероятный сценарий – один из шестидесяти одного процента – отдал предпочтение тому, который предсказывал затяжной характер войны. Организация вторжения в такой мир как Новая Америка и управление войсками на огромной территории планеты представляло собой комплексную проблему и в аспекте стратегическом, да и в тыловом. До сих пор японский адмирал, на которого было возложено руководство операцией, либо продолжал быть баловнем судьбы, либо сами оборонявшиеся оказались весьма неповоротливыми.
Примерно через неделю после высадки войска империалов обретут контроль над главными городами Новой Америки и ее космопортами, включая, разумеется, и сам Джефферсон, но все же достаточно крупные силы конфедератов и местного ополчения останутся в боеспособном состоянии и непременно продолжат борьбу, даже если они окажутся перед перспективой превращения в мелкие партизанские отряды, рассеянные по окраинным регионам Новой Америки.
И действительно, такой мир, как Новая Америка, как нельзя лучше подходил для партизанской войны. Климатические условия и окружающая среда были пригодны для проживания людей, города, фермерские хозяйства и селения стояли прямо под открытым небом, а не под всякого рода уязвимыми и неудобными куполообразными покрытиями, как это было, например, на Эриду. Сильно пересеченная местность, местами гористая, большей частью поросшая густыми лесами послужит для восставших прекрасной защитой, как от неприятельских уорстрайдеров, так и от космической разведки. И хотя победа империалов все же была более чем вероятна, хоть и не очень скорая, новоамериканские борцы за независимость могли на протяжении многих лет продолжать борьбу, пока у лих достанет сил и веры в победу начатого дела.
Именно вопрос о вере в победу и занимал Дэва более чем что-либо остальное, когда «Орел» несся сквозь голубоватое мерцание «Божественного океана» к 26 Драконис. Ему вспомнились политические разногласия, существовавшие в Конгрессе Конфедерации. Не отступит ли это мятежное правительство, когда ему придется столкнуться со всесокрушающей военно-космической махиной Империи и ее сухопутными силами? Заявить во всеуслышанье о своей полной независимости на расстоянии сорока восьми световых лет от главных сил Императорского стратегического флота – дело одно, а вот повторить то же заявление, когда этот флот висит у тебя на орбите, когда пехотинцы ломятся в двери «Сони»-билдинг – совершенно другое. И, коль вопрос будет выставлен на всеобщее голосование, наиболее боязливые члены Конгресса тут же готовы будут уступить, проголосовав за принятие условий империалов, и может случиться так, что когда они прилетят на Новую Америку, новое правительство будет распущено, армия демобилизована, а все заверения, содержащиеся в Декларации Разума Синклера, отойдут в область воспоминаний.
К своему удивлению, Дэв только сейчас осознал, как не хочет он такого исхода. До сих пор он испытывал двойственное чувство, оценивая шансы конфедератов на победу, даже если война затянется, но на примере Рэнди Ллойда и его решения перейти на их сторону он смог уяснить одну очень важную для себя вещь.
Ведь несмотря на семьдесят восемь известных уже миров, пригодных для обитания, несмотря на бесчисленное множество других за пределами Шикидзу, которые еще только ждут своего открытия, учитывая технологии, позволяющие создавать поселения и орбитальные колонии, совершенно независимые от миров, подобных Земле, тем не менее космоса хватит на всех с избытком, для любой группы, культуры и фракции, претендующей на обладание своей собственной концепцией образа жизни и идеалами.
Должно хватить. Но и Нихон, и Земная Гегемония только и мечтают взять под свой контроль любой уголок, куда бы ни добрались представители человеческой диаспоры, так же, как Нага-родитель контролирует свои маленькие фрагменты, свои маленькие «я». И для того, чтобы продолжать осуществлять этот контроль, они должны поддерживать существующий ортодоксальный порядок вещей. Все эти секты и фракции, такие как «Ученики», «Рандиты», «Зеленые», «Универсалисты», – все они должны быть прижаты к ногтю, распущены, лишены возможности публично распространять свои идеи о личной свободе, о правах каждого индивидуума, об оппозиции правительству; японское понимание управления государством и вообще управления в самом широком смысле этого слова всегда апеллировало к содан, к групповому принципу выработки решения, при которой достигался такой консенсус, что ни один индивидуум не нес единоличной ответственности за принятое решение. Консенсус и ортодоксальный порядок вещей были краеугольными камнями Имперского миропорядка, индивидуальность же – злейшим ее врагом. С точки зрения правительства, для самого его существования везде в пределах Империи всякий намек на индивидуальность должен быть подавлен, поскольку именно это предотвращало распад великой Гегемонии миров и культур на бесчисленные мелкие, вечно друг с другом враждующие удельные княжества.
Дэв предполагал, что подобные прецеденты уже имели место в истории человечества – распад Советской империи в последние годы двадцатого столетия, крушение Китая полвека спустя – именно эти события и служили наглядными примерами такой дезинтеграции. Тот факт, что империи эти, как и сама Гегемония, первоначально создавались для того, чтобы обеспечить своим гражданам мир и спокойствие, очень скоро забылся из-за мнимых правительством беззаконий по отношению к своим же гражданам, которым они когда-то обещали ту желанную безопасность, во имя которой и надлежало сохранять в неприкосновенности пресловутый ортодоксальный ход вещей и пестовать конформизм мышления.