Ксю
Шрифт:
– Это будет самая большая ошибка из всех возможных. Ну, поехали?
– Да.
Петр Петрович тронулся, но тут же притормозил, внимательно посмотрел на меня.
Я спросила:
– Что?
– Ты говоришь по настроению или реально отомстить собралась?
И как только он задал этот вопрос, так я сразу и поняла: да, хочу отомстить. Очень хочу. И это настолько серьезно,
– Да нет, конечно. Я же понимаю, только хуже будет.
Соврала, как спела. И умный Петр Петрович поверил:
– Правильно. Сейчас надо вести себя тихо и взвешенно. Мне в том числе. У меня две семьи за спиной, я ради них папу римского продам. Я к тому, Ксения, что мне придется уволиться. Жаль, но надо.
Я успокоила Петра Петровича, сказала, что и сама отказалась бы теперь от его услуг. Чтобы не было поводов у журналистов злословить – отец у дочки в тюрьме, а она с личным водителем катается.
– Вот именно. А главное, те, кто это заказал, должны видеть, что ты, ваша семья, как бы это сказать…
– Испытываем лишения.
– Да. У Олега Сергеевича и у Ирины родственники где-то далеко живут?
– Почему мне кажется, Петр Петрович, что вам известно, где именно?
– Уличила. Я не шпионю, связи по прошлой работе. Учебный год кончается, поехала бы туда, залегла бы в тишине.
– В тишине не получится, фамилия слишком известная. И редкая к тому же. Всегда все спрашивают: вы не родственница?
– Отвечай, что нет. А еще лучше – смени.
– Тоже отца предать?
– Потом вернешь. И он поймет, я тебя уверяю.
– А мама?
– И она поддержит, женщина умная. Мы как, в гостиницу, а потом домой?
– В гостиницу и в аэропорт. Сейчас посмотрю билет на ближайший рейс.
– Я уже смотрел. Пока доберемся да регистрация, то-се. «Сапсаном» быстрее будет, в час отходит, как раз успеваем.
– Вы умный, Петр Петрович. Догадались, что я захочу быстрей домой попасть?
– Я думал, ты с утра поедешь, сразу. И не такой я уж умный. Нет, к старости поумнел маленько. Когда своей глупостью наелся. До тошноты.
– Не верю. Вы никогда глупым не были.
– Всяким
– В чем разница?
– Если хочешь, расскажу. С иллюстрациями.
– Хочу.
И Петр Петрович рассказал. Не сразу, сначала заехали в гостиницу за вещами, потом направились к Московскому вокзалу, остановились неподалеку, у кафе «Шоколадница», вот в этом кафе он и разговорился. Впервые за все время, что я его знала. А я, слушая, купила билет, посмотрела новости. Строка о папе ушла из топа, верхняя пятерка горячих сообщений выглядела так:
• В Иркутской области старшеклассник спас девочку от педофила прямо в момент похищения
• На встрече у президента обсуждали будущее энергопоставок на Украину и отопление в регионах
• Комитет по соответствию WADA выработал крайне жесткие рекомендации в отношении РУСАДА
• Трамп предложил России и Китаю ядерную сделку
• Ситуация критическая: названы жертвы ЧП в ЛНР
Я и слушала, и успевала думать. Я в тот день стала какой-то обостренной и пространственной. Многофункциональной. Успевающей все заметить, на все мысленно отреагировать, причем одновременно. Во мне, как на экране компьютера, было открыто сразу несколько окон, и в каждом из них была своя жизнь.
В одном окне был Петр Петрович и его рассказ.
В другом – новости. Каждый день я начинала с ленты новостей, проскальзывала взглядом и редко что-то открывала. Я, как и все вы, пребывала в приятной эмоциональной анестезии. Да, в мире много чего происходит плохого, хорошего и разного, но всему сочувствовать невозможно. Кого-то попытались похитить, где-то в регионах плохо топят, какой-то комитет по соответствию какой-то или какого-то WADA гнобит какую-то или какого-то РУСАДА, Трамп что-то в очередной раз предложил, в ЛНР жертвы ЧП, очень жаль, но каждый день где-то ЧП. Так я воспринимала обычно, но не в этот раз. Теперь в этом окне, где новости, открылись еще окна, и я все увидела детально и вживую.
Конец ознакомительного фрагмента.