Кто, если не мы
Шрифт:
На следующее утро сводка о происшествиях поступила к дежурному по Управлению «Н» ДВКР ФСБ капитану Приходько. В ней сообщалось об аварии, в которой погиб директор 17-го НИИ Василий Баевич. Третий несчастный случай с руководителем института, произошедший за последние два месяца, наводил на мысль: это не случайность. Борьба за будущее НИИ, а для дельцов — за их имущество, давно уже вышла за стены институтов и рамки словесных баталий.
Подтверждением тому являлось положение Устинова. Стоило ему вмешаться в скандальную ситуацию, сложившуюся в 53-м НИИ, и заняться оперативной проверкой Вельтова и его окружения, как они тут же ополчились против него. Почувствовав угрозу, околонаучная мафия не без успеха использовала
Вчерашняя гибель Баевича, в чем нисколько не сомневался Приходько, говорила только об одном: дельцы от науки и мафия объявили настоящую войну тем, кто стоял на пути их корыстных интересов. Так дальше продолжаться не могло, надо было действовать. Он решительно снял трубку и позвонил Охотникову, тот был в кабинете и, поздоровавшись, распорядился:
— Геннадий Николаевич, после смены с дежурства домой не уходи, а поднимись ко мне. Есть новый материал по Вельтову, надо им заняться.
— А можно сейчас, Андрей Михайлович? — предложил Приходько.
— Что-то случилось? — предположил Охотников.
— Да, погиб Баевич.
— Как?! Где?! Когда?!
— Вчера, в автомобильной аварии.
— М-да, что-то неладное творится с нашими академиками, — только и мог что произнести Охотников.
— И я о том же, Андрей Михайлович. Третья смерть за два последних месяца, я уж не говорю о других странностях, что происходят с учеными.
— Давай-давай заходи, Геннадий Николаевич! — поторопил Охотников.
Приходько, прихватив с собой журнал телефонограмм с записью сообщения о гибели Баевича, оставил за себя в дежурке помощника, поднялся в кабинет Охотникова. Тот выглядел неважно: сказывалась не столько простуда, сколько усталость. В отделении отсутствовали два оперативника — один учился в Институте переподготовки и повышения квалификации сотрудников ФСБ в Новосибирске, а другой — Устинов находился на вынужденном «карантине». И потому Охотникову приходилось работать за себя и за того парня. Устало махнув на стул, он начал разговор с главного:
— Обстоятельства аварии известны?
— Со слов сотрудников ГИББД, водитель Баевича не справился с управлением, и машину снесло в кювет, — доложил Приходько.
— Очевидцы происшествия есть?
— Тех, кто видел аварию, нет.
— Жаль, — посетовал Охотников, — а кто был в машине?
— Только Баевич и водитель. Водитель жив и находится в больнице.
— Каково его состояние?
— Не могу знать, Андрей Михайлович.
— Уточни, Геннадий Николаевич. Если оно позволяет, встреться с ним и выясни, что произошло на самом деле — авария или то была подстава.
— Стопудово подстава, Андрей Михайлович, я уверен!
— Гена, не спеши с выводами.
— Андрей Михайлович, у меня нет никаких сомнений в том, что Баевича ликвидировали! — горячился Приходько. — Он жестко и последовательно выступал против реформы и растаскивания собственности института.
— Геннадий Николаевич, скоропалительные выводы и эмоции в нашей работе не лучший советчик, — пытался остудить его Охотников.
Да причем тут эмоции, Андрей Михайлович?! Есть факты! Три смерти за два месяца. Я не говорю о тех случаях, что произошли с Правдиным, Гориным и Ковалевым. Правдин в рот капли не берет, а тут пьяный дебош? Все это звенья одной цепи, а плетет ее Вельтов со своей бандой опричников.
— Гена, выбирай выражения, мы, контрразведки, и не имеем права бросаться словами на ветер.
— Ага, пока будем выбирать,
Охотников заиграл желваками на скулах, но сдержался и строго заметил:
— Спецслужба, но идти на танки с голыми кулаками — глупо. Устинов попробовал, в итоге архивную пыль глотает, а пол-управления отписывается перед УСБ. Если так дальше пойдет, то скоро работать будет некому. Ты это предлагаешь?
Приходько понурился и буркнул:
— Но и смотреть, как Вельтов под себя все подгребает, тоже нельзя, надо действовать.
— А никто и не собирается сложа руки сидеть. Но работать требуется с умом, и когда придет время так ударить, чтобы негодяй не поднялся.
— Андрей Михайлович, надо его брать сейчас, пока он институт не развалил! Я поговорю с людьми, я найду свидетелей!
— Стоп, Гена, не пори горячки, а пойми простую вещь: Вельтов — это не гэсэмщик с дивизионного склада, а матерый волчара, за которым стоят такие силы, о которых мы можем только догадываться. Промахнемся, не только дело загубим, а и управление подставим. Нас же и обвинят, что вставляем палки в колеса реформы.
— Да, я понимаю, Андрей Михайлович, но смотреть на то, что вельтовы творят с наукой и людьми, сил уже нет. Для них мы — последняя надежда. Они еще надеются, что ФСБ остановит реформаторскую вакханалию. А мне нечего сказать людям? Понимаете, нечего!
— Скажем, Гена, обязательно скажем, но для этого нужны железные факты.
— Ищу, Андрей Михайлович, но Вельтов так все обставляет, что не подкопаешься, — потерянно произнес Приходько.
— Не все, есть зацепка, коллеги из Питера прислали, — обнадежил Охотников и, передав папку с документами, распорядился: — Внимательно изучи и доложи свои соображения!
— Есть!
— И еще, Геннадий Николаевич, найди Лазарева и пошли в больницу к водителю, пусть выяснит, что действительно произошло с Баевичем.
— Есть! — принял к исполнению Приходько и покинул кабинет.
Разыскав Лазарева, он передал ему указание Охотникова, а сам после сдачи дежурства домой не поехал, остался в управлении и занялся изучением того, что коллеги из управления ФСБ по городу Санкт-Петербургу и области прислали на Вельтова. В них Приходько обнаружил немало интересного о деятельности новоиспеченного гендиректора объединенного НИИ. Они проливали свет на многие темные пятна в головокружительной карьере Вельтова, в его бизнесе, а также на связи в России и за рубежом.
Приходько читал документ за документом, и перед ним раскрывалась по-своему захватывающая история жизни и деятельности Вельтова. Вне всякого сомнения, он обладал блестящими организаторскими способностями, недюжинным умом и твердым характером. В 90-х годах выстоять в схватке с безжалостным петербургским криминалом дано было не каждому. Вельтов не только выстоял, а и создал собственную бизнес-империю, вынудил считаться с собой как главарей мафии, так и чиновников самого высокого ранга.
И здесь Приходько вынужден был согласиться с доводами Охотникова: Вельтов был противником, которого можно было сокрушить не просто убедительными, а только неопровержимыми доказательствами. Рассчитывать, что показаниями свидетелей удастся припереть его к стенке, было бы верхом наивности. При тех связях и финансовых возможностях, что имел Вельтов, даже самый стойкий свидетель, более чем вероятно, поплыл бы на суде. Поэтому Приходько скрупулезно изучал материалы о деятельности компаний Defense Enterprise Fund, ЗАО «ФАМЭК», «ФАМЭК-АС» и BC-Development Group, надеясь найти в них крючок на Вельтова. Их анализ заставил Геннадия поежиться: область, в которой он оперировал, — оборонка и суммы сделок за последние несколько лет поражали воображение.