Кто готовил развал СССР
Шрифт:
Несмотря на личную неприязнь к азербайджанцу Алиеву, в Карабахском конфликте Горбачев занял сторону Азербайджана — он выступал за сохранение статус-кво.
Советник М.С. Горбачева по экономическим вопросам, академик-секретарь Отделения экономики АН СССР А.Г Аганбегян 16 ноября 1987 г., находясь во Франции, встретился с группой армян в отеле «Интерконтиненталь» в Париже и сказал им: «Я был бы рад, если бы Нагорный Карабах вернули Армении. Как экономист, я считаю, что у них куда более тесные связи с Арменией, нежели с Азербайджаном. Я уже
внес подобное предложение и надеюсь, что эти идеи будут воплощены в жизнь в духе перестройки и демократии». Однако М.С. Горбачев эти предложения проигнорировал. Ситуация была тупиковая — какое решение ни принимай, все равно кто-нибудь обидится: или армяне, или азербайджанцы. И в других республиках начнутся аналогичные процессы. Поэтому Горбачев избрал единственно возможную в данной ситуации тактику — ничего не делать.
В декабре 1987 г. и в январе 1988 г. в ЦК КПСС прибывали новые армянские делегации по карабахскому вопросу, включая таких классиков армянской литературы, как С. Капутикян и 3. Балаян, однако Горбачев на их просьбы не соглашался. Начиная с 12-13 февраля, в Нагорном Карабахе и в Армении были организованы непрерывные митинги в поддержку отделения ИКАО от Азербайджана и передачи его в состав Армении.
28 февраля Совет народных депутатов ИКАО Азербайджана вынес следующее решение: «Идя навстречу пожеланиям трудящихся ИКАО, просить ВС Азербайджанской ССР и ВС Армянской ССР проявить чувство глубокого понимания чаяний армянского населения Нагорного Карабаха и решить вопрос о передаче НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР, одновременно ходатайствовать перед ВС СССР о положительном решении вопроса передачи НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР».
29 февраля Политбюро ЦК КПСС постановило: «Изучив информацию о развитии ситуации в НКАО, ЦК КПСС считает, что действия и требования, направленные на пересмотр существующей национальной и территориальной структуры, противоречат интересам трудящихся Советского Азербайджана и Советской Армении и создают угрозу межнациональным отношениям».
Митинги армян все это время продолжались. Как рассказывается в книге Т. де Ваала «Черный сад», митинги в Ереване организовывал И. Мурадян, причем наряду с лозунгами «Карабах — историческая территория Армении» там выдвигались и экологические лозунги по поводу охраны окружающей среды, затем Мурадян придумал лозунг «Ленин, партия, Горбачев!», а через некоторое время другой лозунг — «Сталин, Берия, Лигачев!». Когда митинги идут неделями, надо давать людям какое-то разнообразие в «кричалках». Кроме того, когда людям без разницы, что кричать на митинге, это свидетельствует о том, что они пришли туда явно не из идейных соображений. Когда людям все равно, на какую тему митинговать и что кричать, это доказывает, что их привели туда или с помощью кнута (на работе заставили, например), или с помощью пряника (платили за участие в митинге, или давали отгул на работе с сохранением зарплаты при условии, что пойдут на митинг).
Когда на митинги ходят исключительно по службе («сексоты»), там наблюдается идейное единство, и кричат строго по теме (в Алма-Ате было именно так), а в случае с митингами в Ереване — и гигантское по местным масштабам количество участников, и отсутствие четко выраженной идейной позиции говорят о том, что «проверенные товарищи» не были на них большинством и занимались в основном организацией мероприятий, а массовку обеспечивали руководители местных предприятий, пригоняя туда толпы работников. Организацией митингов занимался комитет «Крунк», председателем которого был директор Степанакертского комбината стройматериалов A.M. Манучаров. Руководителем идеологической секции комитета «Крунк», а затем председателем аналогичного комитета «Миацум» являлся Р.С. Кочарян, будущий президент, а на тот момент — секретарь парткома КПСС Карабахского шелкового комбината, до этого — инструктор Степанакертского горкома КПСС. С учетом того, как на демонстрации 1 мая и 7 ноября ходили по указанию директора завода и секретаря парткома в добровольно-принудительном порядке, вероятно именно таким способом и обеспечивалась массовка на митингах. Именно поэтому людям было все равно, какие лозунги кричать — что начальство скажет, то и будем.
А то обстоятельство, что за акциями в поддержку отделения Нагорного Карабаха от Азербайджана стояли и Мурадян, и директор комбината стройматериалов Манучаров, и секретарь парткома шелкового комбината и бывший инструктор горкома КПСС Кочарян — это является признаком совместных и согласованных действий КГБ и национальной партийно-хозяйственной элиты.
Интересно, что в мае 1988 г. руководство Азербайджанской ССР объявило комитет «Крунк» «верхушкой коррумпированных кланов», а в ноябре 1988 г. глава организации А. Манучаров был арестован Прокуратурой СССР по обвинению в хищениях в особо крупных размерах на комбинате стройматериалов. В 1990 г. Верховный Суд СССР изменил ему меру пресечения с заключения под стражу на подписку о невыезде. Приговор по этому делу так и не был вынесен. Трудно сказать, была ли это попытка политической расправы или на самом деле один из лидеров карабахских сепаратистов был замешан в хищениях. Но если хищения действительно были, становится понятным, из каких источников финансировались митинги.
Организацией народных дружин в Нагорном Карабахе занимался РА. Петросян, директор Степанакертского стадиона (впоследствии он стал первым начальником штаба добровольческих отрядов самообороны Карабаха — т.е., НВФ). В Карабахе из спортсменов формировались отряды боевиков, а в России 1990-х — бригады «братков». Оружие в НКАО благодаря Мурадяну и ливанским друзьям имелось в достатке.
22 февраля 1988 г. число митингующих в Ереване достигло 100 тыс. чел., а 23 февраля — 300 000 чел.
В Ереван прислали разбираться с ситуацией кандидата в члены Политбюро В. И. Долгих, и он даже попытался выступить перед митингующими, но его освистали, и армянская поэтесса Капутикян обратилась к митингующим с просьбой уважительно выслушать человека из Москвы. Сам факт открытого проявления неуважения к представителю Политбюро был показателен — население как минимум одной советской республики уже мало считалось с мнением Москвы.
25 февраля для участия в митингах стали свозить в Ереван людей со всей Армении, и на улицах оказались около миллиона человек.
Несмотря на просьбы областного совета ИКАО и непрерывные митинги в ИКАО и Армении, несмотря на давление «армянского лобби» в Москве, Политбюро ЦК КПСС и ВС СССР не поддавались и отказывались передавать Нагорный Карабах от Азербайджана Армении, т.к. азербайджанцев в СССР было больше, чем армян, и их реакция была бы непредсказуемой. На митинги они могли вывести больше людей.
1-й секретарь ЦК Компартии Армении К. Демирчян открыто не поддерживал митингующих в Ереване, и, выступив на митинге, спросил у толпы, неужели люди считают, будто Карабах «лежит у него в кармане». Однако, публичные заявления, о которых станет известно в Москве — это одно, а реальные дела — это совсем другое. Гигантское количество ежедневно митингующих — когда число участников исчислялось сотнями тысяч, и тем более, когда с 25 февраля начали свозить в Ереван людей со всей Армении, и число участников массовых акций достигло миллиона — а это четверть населения республики, тут все же приходится думать, что без руководства Армянской ССР дело не обошлось.
В Советском Союзе не было безработных, все взрослые трудоспособные люди имели постоянное место работы, куда было положено ходить пять-шесть дней в неделю, и когда сотни тысяч людей вместо того, чтобы ходить на работу, неделями ходили на непрерывные митинги, но при этом никого не увольняли и всем платили зарплату — это говорит о том, что сотни директоров заводов и секретарей парткомов или сами давали людям отгулы для участия в митингах, или сами пригоняли их на митинги, или даже получали соответствующие разнарядки сверху, кто и сколько должен прислать участников.