Кто хочет спать с миллионером?

Милевская Людмила Ивановна

— Останусь, — вздохнула Далила. — Только не увлекайся. Мне с утра на работу, так что к полуночи, умоляю, как это будет ни трудно, вернись.

— Да я в десять буду! — благодарно падая с поцелуями на подругу, пообещала Галина.

Глава 11

Галина пообещала и не обманула: вернулась в десять часов. Утра.

По этой причине Далила пережила адскую ночь. Едва Галина вышла за дверь, малышка Ангелина проснулась и, не обнаружив

мамаши, отчаянно заревела. Ни игрушки, ни уговоры ребенка не успокаивали. Далила даже петь цыганские романсы пыталась — безрезультатно.

Когда-то она выступала солисткой университетского хора, и все хвалили ее вокал, но Ангелина была обратного мнения. Пение крестной девочку не впечатлило. В знак протеста она сама взяла такую высокую ноту, что легко заглушила Далилу.

— Мама! Мама! — натужно кричал ребенок, заливаясь слезами.

И Далила сдалась:

— Все! Звоню твоей маме!

Мама в восторг не пришла.

— Мне что, возвращаться? — возмущенно спросила она.

— Хотя бы скажи, что делать с ребенком? — взмолилась Далила.

— Спать уложи.

— Здрасте! А как?

— До свидания! Ты ей спляши!

— Каким образом?

— Под звон погремушек. Как папуас.

— И это поможет? — усомнилась Далила.

Галина заверила:

— В секунду умолкнет.

— У ребенка дурные наклонности, — ужаснулась крестная мама.

Подруга радостно согласилась:

— Конечно, она в тебя удалась.

— Здрасте! Больше не в кого ей удасться!

— До свидания! Я отключаюсь! — сказала Галина и снова не обманула.

Она отключилась, но позже: когда встретилась с Граблиным, забыла про все, а пока лишь отключила свой сотовый. Теперь уж Далила дозвониться к ней не могла и скакала козой под треск погремушек едва ли не до утра. Оказалось, что Ангелина под топанье и звон погремушек действительно засыпает, но просыпается сразу же, как смолкают любимые звуки, и тут уж она издает свои. Ее арию «Мама! Мама!» мог слышать весь дом, от первого этажа до последнего.

Короче, хочешь не хочешь — скачи.

Чем же занималась Галина, пока скакала Далила?

Галина проводила время с Граблиным так душевно, что не расставалась с ним до утра. Сначала она честно пыталась добывать информацию, и ей даже кое-что удавалось на этой нелегкой стезе.

Нелегкой стезя была потому, что Граблин, шагнув на порог ресторана, сразу потащил подругу в кабинку и там уж порывов своих не стеснялся. Его руки гуляли по телу Галины с тем пылом, какой сжигает любого мужчину, если он молод, здоров и принял на грудь должную дозу. Галина весело от порывов Граблина отбивалась, задавая вопросы, он с бодрым мужеством наступал, кое-как отвечая.

Так продолжалось до тех пор, пока Граблин не познакомил Галину с коллегой. Ванек (чех

и журналист) от скуки невзначай заглянул в их кабинку. Тут уж пошли совсем другие дела: мгновенно завязалась традиционно мужская дружба (крепкая, градусов сорок), и Галина невольно начала выступать в роли наперсницы. Не сходя с места, ей открывались (то одним, то другим) страшные тайны. Оказалось, что Ванек внебрачный сын испанского гранда, а Граблин вообще отец всех детей.

Всех, кроме дочки Галины.

Здесь Ванек зачем-то признался и даже покаялся в том, что болеет мечтой — мечтой о высокой и чистой любви. Граблин, как ребенок, порадовался:

— А я, слава богу, такой гадости от баб не цеплял. Вот триппер однажды подхватил от медсестры, но это как насморк. Она же и вылечила. Жениться дважды хотел, но и это бесследно прошло. Да и на ком, брат, жениться? — спросил он у Ванека.

Ванек выразительно уставился на Галину. В этом месте сердце Галины не выдержало: облилось кровью, часто забилось и заныло не сердечной — зубной болью, которая (как известно) самая сильная.

— Граблин, — взмолилась она, — на мне и женись! Чем я тебе не жена? Глянь на меня!

Граблин нехотя глянул. Чех посмотрел с удовольствием, усиленным градусами. Галина энергично занялась саморекламой.

— Я красивая, умная, ласковая, хозяйственная! — искренне перечисляла она.

— Да, хорошая, Галка, ты баба, — душевно заверил Граблин. — Хорошая, но слишком добрая. Не можешь никому отказать.

После такого признания Ванек немедленно пожелал пригласить внезапных друзей в свой дом.

— В Прагу? Прямо сейчас? — испугалась Галина и радостно согласилась:

— Едем!

— Да нет, — просветил се Граблин, — не в Прагу. Ванеку его фирма дачу снимает в Лисьем Носу. Мы там в картишки, бывает, режемся по нужде и от скуки.

Взяли такси, поехали в Лисий Нос. В дороге Ванек жался к Галине и ломано объяснял, что он отморозок. Дружно все возразили, даже таксист.

— Почему вы не верить? — обиделся Ванек.

— Потому что «отморозок» плохой человек, а ты очень хороший, — пояснила Галина.

— Ага! Тогда я отмороженный! — поправился Ванек.

Граблин его просветил:

— Это одно и то же.

— Ну не знаю, — впал в задумчивость Ванек. — Тогда я, может, мерзавец? Или мерзкий?

— Ты на что намекаешь? — отодвигаясь, спросила Галина.

В отчаянии чех признался:

— Я очень ваш холод боюсь и страшно люблю тепло. Особенно женское.

Граблин его успокоил:

— Тогда ты, братишка, мерзляк. На, глотни из горла, сразу согреешься.

— Согреюсь не так. Водка не женщина, — мудро изрек Ванек и, с обидой взглянув на Галину, предложение не отклонил, глотнул.