Кто и как изобрел еврейский народ
Шрифт:
Из-за бурных событий VI века до н. э. (изгнания и «возвращения в Сион») иудейские интеллектуалы — бывшие придворные летописцы, священнослужители и их потомки — получили относительную автономию, невозможную под властью требовательных династических правителей. Политический разгром и исчезновение жесткого контроля со стороны царского двора создали для них уникальное поле деятельности. Так возникло новое литературное пространство, где наивысшие ценности имели не государственный, а сугубо религиозный характер. Только в совершенно особой политической ситуации можно было, к примеру, прославлять основателя царской династии (Давида) и одновременно изображать его грешником и даже преступником, наказанным божественной силой, превосходящей его собственную. В итоге свобода литературного творчества, чрезвычайно редкая в досовременных обществах, породила теологический шедевр.
На наш взгляд, можно предложить следующую гипотезу: последовательный монотеизм, излучаемый едва
Поэтому подход представителей «Копенгагенской-Шеф-фильдской школы» (Томаса Л. Томпсона, Нильса Петера Лемке, Филиппа Дэвиса и др. [199] ) представляется более убедительным, хотя мы и не обязаны соглашаться со всеми их предположениями и выводами. По сути, речь идет не о книге, а об удивительной библиотеке, создававшейся, оформлявшейся и перерабатывавшейся на протяжении более чем трехсот лет, с конца VI и до начала II века до н. э. Библию следует изучать как многослойную систему религиозно-философских рассуждений и теологических аллегорий, нередко включающих (обычно в назидательных целях) псевдоисторические описания и обращенных в основном к грядущим поколениям (угроза божественного возмездия также зачастую адресована в будущее) [200] .
199
См. следующие книги: Lemche N. P. Ancient Israel. A New History of Israelite Society. — Sheffield: Sheffield University Press, 1988; Davies P. R. In Search of«Ancient Israel». — Sheffield: Sheffield University Press,1992; Thomas L. Thompson. The Mythic Past. Biblical Archaeology and the Myth of Israel. — London: Basic Books,1999.
200
См., к примеру: «Ибо я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня» (Исход 20:5 и Второзаконие 5:9).
Древние авторы и редакторы стремились создать сплоченную религиозную общину. Они постоянно обращались к «блестящим» политическим свершениям прошлого для того, чтобы обеспечить прочное будущее культовому центру в Иерусалиме. Их главной заботой было размежевание со своими соседями-язычниками; для этого они создали представление об «Израиле» как святом избранном народе, происходящем из других мест, в противоположность «Ханаану» — местному антинароду водоносов и дровосеков. Возможно также, что экспроприация названия «Израиль» произошла в ходе борьбы «носителей текста» с теми, кто считал себя естественными наследниками Израильского царства — их соперниками самаритянами. Эта изоляционистская «литературная политика», формировавшаяся вдоль оси, соединявшей «провинцию Яхуд» с «высокими» культурными центрами в Вавилонии, полностью соответствовала глобальной политике Персидской империи, правители которой стремились конфессионально разделить различные общины, классы и языковые группы, чтобы облегчить себе контроль над ее огромной территорией.
Вероятно, некоторые из вождей, судей, героев, царей, священнослужителей и пророков, упомянутых в Библии (прежде всего самые поздние из их числа), были реальными историческими фигурами, однако время их жизни, отношения между ними, направлявшие их мотивы, их реальное влияние, границы их владений и их верования — все, что по-настоящему важно для истории, — изобретено в совершенно другую эпоху. Интеллектуальная религиозная аудитория, принявшая и впитавшая библейские рассказы (иными словами, первые иудейские религиозные общины), также сформировалась гораздо позже.
Тот факт, что из пьесы Шекспира «Юлий Цезарь» мало что можно узнать о Древнем Риме, но зато в ней содержится масса сведений об Англии конца XVI века, ни в коей мере не умаляет величия данного произведения, хотя и определяет по-новому его значение как исторического документа [201] . Просмотр фильма «Броненосец Потемкин» Сергея Эйзенштейна, описывающего революцию 1905 года, не слишком обогатит наши представления
201
Не могу не напомнить читателю, что в пьесе Б. Шоу « Цезарь и Клеопатра » римский диктатор сталкивается с христианской общиной Александрии и затем очень разумно рассуждает о христианстве, хотя дело происходит за десятки лет до рождения Христа. Анахронизм? Несомненно, но, как и в нашем случае, совершенно преднамеренный и очень изящный. — Драм. ред. русского издания.
Библия, на протяжении многих столетий трактовавшаяся тремя монотеистическими религиозными культурами (иудаизмом, христианством и исламом) как священная книга, продиктованная Богом, чтобы доказать свое величие и связь с миром, с пробуждением современного национализма стала восприниматься как произведение, сочиненное людьми, чтобы реконструировать свое прошлое. Уже протонациональное протестантское движение в Англии и в еще большей степени поселенцы-пуритане в Северной Америке и Южной Африке, вооружившись анахронизмами и бурной фантазией, превратили Священное Писание в нечто вроде идеальной модели современного религиозно-политического коллектива [202] . И если раньше верующие евреи напрямую в него почти не углублялись, то как раз в эпоху Гаскалы секулярное прочтение библейских текстов стало весьма популярным.
202
На начальных этапах заселения Северной Америки многие пуритане были убеждены, что именно они являются сынами Израиля и именно им обещана земля обетованная, где течет молоко и мед. Они продвигались на запад с Библией в руках и считали себя истинными наследниками Иисуса Навина. Аналогичным образом библейская мифология вдохновляла африканских поселенцев. См. Cauthen В. The Myth of Divine Election and Afrikaner Ethnogenesis //Hosking and Sch"opflin (eds.). Myths and Nationhood. — P. 107-131.
Как показано в этой главе, только во второй половине XIX века, с появлением еврейской протонациональной историографии, Библии была отведена ключевая роль в драме создания современной еврейской нации. Ее переставили с теологической полки на историческую, и борцы за еврейскую национальную идею стали изучать ее как документ, достоверно излагающий реальные исторические события. Более того, ее возвели в ранг «мифоистории», принципиально не подвергаемой сомнению, поскольку ее истинность самоочевидна. Другими словами, она стала неприкосновенной секулярной святыней, непременной точкой отсчета для любых размышлений о нации и народе.
Но прежде всего Библия служила «этническим» маркером, гарантирующим единое происхождение женщинам и мужчинам, совершенно несхожим по предыстории и светским культурным характеристикам, но все еще ненавидимым из-за религиозных верований, которых они уже почти не придерживаются. Она была основным инструментом, при помощи которого представление о древней «нации», существующей едва ли не с момента сотворения мира, внедрялось в историческое сознание людей, совершенно заблудившихся в лабиринтах быстро меняющейся, обжигающей современности. Несмотря на свой чудесно-сказочный характер, а возможно, и благодаря ему, Библии удалось обеспечить этим людям долгосрочное, почти неизменное чувство принадлежности, которого так недоставало изменчивому и давящему настоящему.
Таким образом, Библия превратилась в секулярное историческое сочинение, из которого дети узнают, кем были их «древние предки», а взрослые, взяв его с собой, гордо отправляются на колониальную войну.
Изобретенное изгнание: «И многие из народов страны сделались иудействующими...»
После того как еврейский народ был силой изгнан со своей земли, он хранил ей верность во всех странах рассеяния, молился и не оставлял надежды вернуться на свою землю и отстроить на ней национальное государство. Вследствие этой исторической и традиционной связи стремились евреи во всех поколениях вернуться и обосноваться на своей древней родине.