Шрифт:
– Ладно, – сказал Сергей, откидываясь в кресле, – теперь моя очередь. Слушай задание. Ты попал во Временную Петлю: в течение всего дня время идёт, как ему и положено, но после полуночи наступает не новый день, а опять тот же самый. Как ты из него выберешься? На обдумывание даю пять минут.
– Не нужно, – махнул рукой Антон, – здесь всё очень просто. Но без самолётов не обойтись. Лечу всё время на запад, на 180-м меридиане пересекаю линию перемены дат. И всё, следующий день выпадает. То есть, после 10-го апреля наступает не 11-е, а сразу 12-е. Это для всех
Минуты две Сергей сосредоточенно обдумывал.
– Неплохо, – признал он. – По крайней мере, с фантазией. Но слабое место есть. Почему ты решил, что Временная Петля отбрасывает на один день назад? Она тебя возвращает в прежний день! Значит, ты окажешься в 10-м апреля, и тебя перебросит в пространстве…
Закончить он не успел, потому что открылась дверь и вошёл их начальник, Владимир Лаврентьевич Егоров, уверенный седовласый мужчина лет 50-ти, держа в руке какую-то папку. При его появлении Антон инстинктивно сжался.
– Так и думал, Неустроев, что вы здесь, а не у себя в кабинете, – ворчливо сказал Егоров. – И наверняка, как обычно, играете в фантастику со своим другом. Замечательное занятие для стажёров-психологов! То есть, вместо того, чтобы изучать профессиональную литературу… Ладно, – прервал он себя. – Сегодня вас ругать не буду, поскольку срочно нужны оба.
Он уселся во второе кресло для посетителей, отмахнувшись от попытки Сергея уступить ему собственное, и внимательно уставился куда-то в пространство.
– Ситуация уникальная, – сообщил он оттуда, из пространства. – Со мной только что впервые вышел на видеосвязь директор института Новой Науки Валентин Симонов.
При этих словах шеф внимательно посмотрел на друзей, и их реакция его удовлетворила.
– Вижу, что впечатлены, – сказал он. – Ну, конечно, же, институт Новой Науки! Вся страна о нём знает. Но знает только одно: он существует, находится в нашем городе и проводит какие-то важные научные исследования. И – всё. Какие исследования, зачем – об этом одинаковые знания что у электрика… м-м-м… Петрова, что у меня, директора крупнейшей в стране службы психологической помощи. Так вот, Валентин Львович был крайне взволнован! Я бы даже сказал, что в его речи прорывались истерические нотки! И именно таким голосом, без всяких вступлений, предисловий и даже приветствий, он попросил меня срочно прислать ему одного-двух самых квалифицированных сотрудников, хорошо знающих и любящих научную фантастику.
Начальник криво усмехнулся.
– Поскольку ни один из моих сотрудников о фантастике ничего не знает – все они – нормальные специалисты, с увлечением занимающиеся основной деятельностью – то мой выбор, естественно, пал на вас. Конечно, сначала я хотел отказаться, но… В общем, решил, что ничего не теряю, если вы провалите задание. К нам оттуда никогда ранее не обращались – просто не будут и впредь. Но почему бы не попробовать? А вдруг произойдёт невозможное: вы справитесь, и они станут нашими постоянными клиентами! Это и престиж, и деньги немалые.
Он бросил папку на стол Сергея.
– Отправляетесь прямо сейчас, на крыше вас ждёт институтский вертолёт. В этой папке ваши удостоверения… – он замялся, – там не написано, что вы – стажёры, и упаси вас Бог в этом признаться! Если Симонов узнает, что я прислал к нему стажёров… ну, в общем, вы поняли. О задании он мне ничего, конечно, не сказал, узнаете от него самого. Ну, а сейчас бегом к вертолёту.
И сам поднялся и пошёл к двери.
– Владимир Лаврентьевич, – в спину ему спросил Серёга, – а если мы провалим задание?
– Ругать не буду, – ответил тот, не оборачиваясь. – Какой смысл ругать стажёров, уволенных за профнепригодность?
И вышел из кабинета.
Друзья глянули друг на друга, синхронно пожали плечами и бросились к лифту.
– Вот это поворот! – хохотнул Антон. – Как ты думаешь…
– Замолчи, а? – сморщившись, попросил Сергей. – У меня в мозгу все извилины наизнанку вывернулись, дай им хоть на место стать!
Шум винтов вертолёта они услышали сразу, выйдя из лифта и ещё не поднявшись на крышу. То, что пилот, ожидая их, даже не выключал двигатель, говорило о максимальной степени спешки, поэтому друзья снова ускорились и выскочили наружу.
Институтский вертолёт не имел ни раскраски, ни каких-либо опознавательных знаков. Серая, неприметная машина. Увидев их, пилот мотнул головой в направлении салона: давайте, мол, быстрее!, и тут же стал настраиваться на взлёт.
Стажёры заскочили внутрь, дверь за ними мгновенно задвинулась, стали закрываться жалюзи на иллюминаторах и одновременно включился свет: понятно, от них хотят скрыть местоположение института.
Но даже таких мер пилоту показалось мало, и, едва поднявшись, он начал вращение машины в одну и другую сторону на разное количество оборотов. Ориентировку в пространстве друзья потеряли быстро, и когда пилот, решив, что достаточно их запутал, двинул свой аппарат в каком-то направлении, они ни за что бы не смогли сказать, в какую сторону летят.
Во время всего полёта не проронили ни слова: а о чём говорить, если все мысли заняты предстоящим заданием, но нет никакого понятия о том, что это может быть.
Где-то через полчаса вертолёт завис и начал снижение: понятно, прибыли.
– Ну, и куда нам идти? – спросил Антон, когда машина села и остановились винты.
– Я вас сам провожу, – сказал пилот, выбираясь со своего места. – Так быстрее будет.
И действительно, на всех трёх пунктах охраны, которые им встретились, охранники выступали было им навстречу, но пилот делал упредительный жест рукой, те понимающе кивали и отступали в сторону.
Кабинет директора Симонова находился в середине коридора и был единственным закрытым помещением в ряду остальных со стеклянными перегородками.
Пилот приоткрыл дверь, сказал внутрь «Они здесь, Валентин Львович!», кивнул и отошёл в сторону, пропуская друзей и одарив их любопытствующим взглядом на прощание. Антон двинулся было вперёд, но Сергей придержал его рукой и вошёл первым.
Их молодость произвела на директора убийственное впечатление: он даже закрыл рот, готовый сказать какую-то фразу, и некоторое время молча смотрел на друзей.