Кто нашел, берет себе
Шрифт:
— Неужели нельзя заткнуть ребенку рот? — крикнул какой-то мужчина.
— Кто-нибудь, вызовите службу социальной защиты, — добавила женщина.
Том подумал о Тине в столь нежном возрасте, представил ее здесь в эти холодные и туманные предрассветные часы и подавил желание предложить мужчине и женщине заткнуться… а еще лучше, прийти на помощь. В конце концов, все они оказались в одной лодке, так? Их всех помяла жизнь, им всем в одинаковой степени не повезло.
Крики затихли, потом смолкли.
— Наверное, она ее кормит, — предположил Тодд и сжал грудь, показывая, как это
— Да.
— Томми?
— Что?
— Ты знаешь, что Эллен тоже потеряла работу?
— Господи, нет. Впервые слышу. — Он прикинулся, что не видит страха на лице Тодда. Не видит поблескивавших влагой глаз. Возможно, причина была в холоде или спиртном. А может, и нет.
— Ее снова обещали взять, когда ситуация улучшится, но то же самое говорили и мне, а я уже полгода без работы. Я обналичил свою страховку. От нее не осталось ни цента. И знаешь, сколько у нас денег в банке? Пятьсот долларов. А как долго можно прожить на пятьсот долларов, если батон хлеба в «Крогере» стоит бакс?
— Недолго.
— Ты чертовски прав — недолго. Я должен здесь что-то получить. Должен.
— Ты получишь. Мы оба получим.
Тодд посмотрел на здоровяка, который теперь вроде бы охранял спальник, чтобы никто случайно не наступил на женщину и ребенка, находившихся внутри.
— Думаешь, они женаты?
Том об этом не задумывался. Теперь прикинул:
— Возможно.
— Тогда они оба безработные. Иначе один из них остался бы дома с ребенком.
— А может, они думают, что младенец повысит их шансы, — предположил Том.
Тодд широко улыбнулся.
— Надавить на жалость! Недурная идея! — Он протянул Тому виски: — Глотнешь?
Том сделал маленький глоток, думая: «Если не выпью я, Тодд выпьет все».
Из алкогольной дремы Тома вырвал громкий крик: «На других планетах открыта жизнь!» Шутка вызвала смех и аплодисменты.
Том огляделся и увидел дневной свет. Только нарождающийся, затуманенный, но все равно дневной свет. За дверями Городского центра мужчина в сером комбинезоне — работающий мужчина, счастливчик — пересекал вестибюль с ведром в руке.
— Кто это? — спросил Тодд.
— Никто, — ответил Том. — Уборщик.
Тодд посмотрел в сторону Мальборо-стрит.
— Господи, они все подъезжают.
— Да, — кивнул Том, подумав: «Послушай я Линду, сейчас мы стояли бы в конце этой очереди, которая растянулась на полпути до Кливленда». Эта мысль ему понравилась, всегда приятно видеть доказательство собственной правоты, но он сожалел, что прикладывался к бутылке Тодда. Во рту словно кошки насрали. Нет, он никогда не пробовал кошачье дерьмо, но…
Кто-то в паре зигзагов от него — недалеко от спального мешка — спросил:
— Это же «бенц?» Выглядит как «бенц».
Том увидел длинный корпус у въезда на автостоянку, на вершине подъема с Мальборо-стрит. Желтые противотуманные фары сверкали. Автомобиль не двигался: просто стоял.
— И что это он делает? — спросил Тодд.
Водитель автомобиля, следующего за «мерседесом», вероятно, задался тем же вопросом,
— Эй! — крикнул кто-то.
Толпа в едином порыве качнулась назад. Тома швырнуло на Тодда, который плюхнулся на пятую точку. Том пытался удержаться на ногах, и ему это почти удалось, но тут мужчина, стоявший перед ним — кричащий, нет, вопящий, — угодил задом ему в промежность, а локтем — в грудь. Том свалился на своего друга, услышал, как разбилась бутылка «Беллса», до его ноздрей долетел резкий запах виски, вытекшего на асфальт.
Он успел подняться на ноги, чтобы увидеть, как автомобиль — действительно «мерседес», большой седан, серый, как и это туманное утро, — врезался в толпу, по пути раскидывая людей, описывая пьяную дугу. Кровь капала с радиаторной решетки. Женщина упала на капот, выставив вперед руки, с ее ног слетели туфли. Она ударила ладонями по стеклу, попыталась схватиться за дворник, промахнулась, свалилась куда-то вбок. Рвались желтые ленты с надписями «НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ». Стойка звякнула о борт седана, ни на йоту не замедлив его продвижение вперед. Том увидел, как передние колеса переехали спальник и крепкого мужчину, присевшего над ним на корточки, выставившего руку, словно защищая его.
Теперь «мерседес» надвигался на Тома.
— Тодд! — закричал он. — Тодд, поднимайся!
Он попытался найти руки Тодда, схватил одну, потянул. Кто-то врезался в него, и он вновь упал на колени. Он слышал двигатель машины-убийцы, ревущий на максимальных оборотах. Очень близко. Попытался отползти, чья-то нога ударила его в висок. Перед глазами вспыхнули звезды.
— Том! — Тодд оказался позади него. Как такое могло произойти? — Том, что за хрень?
На него упало тело, за которым последовало что-то еще, невероятно тяжелое, давящее, грозящее размазать по земле. Бедренные кости хрустнули, словно сухие косточки индейки. Потом давящая тяжесть исчезла. Ей на смену пришла боль.
Том попытался поднять голову и сумел продержать ее над мостовой достаточно долго, чтобы увидеть задние огни, растворяющиеся в тумане. Увидел он и осколки стекла от разбитой бутылки. Увидел и распростертого на асфальте Тодда. Из его головы текла кровь, собираясь в лужу. Алые следы протекторов уходили в туманный полумрак.
Линда была права, подумал Том. Ему следовало остаться дома.
«Я умираю, — подумал он, — и, может, оно и к лучшему. Потому что в отличие от Тодда Пейна я не обналичил свою страховку. Хотя, — подумал он, наверное, обналичил бы, если бы заставила нужда».
Потом пришла тьма.
Когда сорок восемь часов спустя Том Зауберс очнулся на больничной койке, Линда сидела рядом и держала его за руку. Том спросил, будет ли он жить. Она улыбнулась. Сжала его руку и ответила: да, точно.